Непрожитая жизнь - Шамшина Евгения

– Сильна духом? – съязвил Огнев, сам не зная, почему.

– Нет. Слишком боится тебя. Ты посадил её в клетку. И теперь чего-то ждёшь, ничего не объясняя. Не лучшая тактика, чтобы расположить её к себе.

– Она должна понимать, что она со мной навсегда. И, к твоему сведению, решётка не закрыта. Как и подвал. Как и любая дверь. Замки только в её голове. И это сбивает меня с толку.

– Ты хочешь сказать, что она даже не попыталась?

– Не-а. Совсем ничего не попыталась. Более того, она отключила свет и находится там в темноте, но при этом она не спит. Я был готов ко всему. К любому виду конфронтации. И мне казалось это естественным. А то, что я наблюдаю, полностью сбивает меня с толку.

– Может, ей нужно больше времени, – задумчиво произнёс Лёша. Огнев дёрнул плечами в ответ. – А с другой стороны: ты получил её. Получил покорность. Что тебя не устраивает? Наслаждайся.

На этих словах он развернулся и покинул кабинет. Огнев пару минут смотрел на закрытую дверь, после чего вернулся взглядом к экрану.

6

Никто не появлялся. Кире время казалось вечностью. Желудок неприятно сводило, она никак не могла припомнить, когда ела в последний раз, а одной водой сыт не будешь. Девушка старалась осмыслить, чего же добивается её похититель. Но от голода и постоянного напряжения соображала она слишком плохо. Может быть, он хотел, чтобы она позвала его сама? Позвала и попросила о еде… о свободе… А может, он хочет, чтобы она умоляла его на коленях, унижаясь и целуя его ботинки?.. Кира нахмурилась, сидя в темноте на кровати. Так или иначе, она не собиралась делать ни того, ни другого. Лучше сдохнуть в голодных муках, чем пойти у него на поводу. Каким-то внутренним чутьём она понимала, что он постоянно наблюдает за ней. Наблюдает и чего-то выжидает.

Я терпеливая. Ничего ты от меня не дождёшься.

В таком режиме прошло ещё двое суток. Кира и без того была дезориентирована во времени, а физическая слабость и постоянно ноющий желудок, который сводило неприятными спазмами, лишь усугубляли мозговую активность. Она провалилась в беспокойное забытьё, но теперь ей постоянно виделись яркие пирожные, обильно украшенные кремом, тортики и прочие блюда. А в рационе оставалась лишь вода.

Огнев успел завершить всё, что планировал. И был бессовестно доволен собой, словно сдал сложный экзамен. А вот упёртое поведение пленницы уже порядком его напрягало.

Ему хотелось примчаться на её зов. Примчаться и открыть перед ней двери в её новую безоблачную жизнь. Показать ей, какой он на самом деле, что он не желает ей зла, а наоборот, он готов заботиться о ней, постелить к её ногам весь мир. А по факту всё обстояло совсем иначе. Неприятная пощёчина по его самолюбию.

Кира услышала аромат мужского парфюма и с трудом приоткрыла глаза, веки словно налились свинцом. В прихожей горел свет, но она этого даже не заметила, настолько глубоко провалилась в полное беспамятство. Огнев сидел перед ней на стуле, близко к кровати, как и в тот первый день заключения. Девушка с трудом села, прислонившись к стене и притянув к груди колени, это далось ей с трудом. В ушах стоял тихий гул, а голова кружилась. Она молчала, твёрдо собираясь не произносить ни звука, что бы ни случилось. Он видел её искажённые черты лица, затуманенный взгляд. Лицо её стало ещё бледнее и заметно осунулось. Это вызывало в нём праведную волну негодования. Он понимал, как она истязает себя, и это не могло его устроить.

– Тебе нужно поесть, – не без труда сдав свои позиции, констатировал он.

После непродолжительной паузы, собрав остатки самообладания в кулак, Кира ответила чуть хриплым шёпотом:

– Спасибо, я не голодна.

После чего мягко сползла обратно на подушку, с трудом закутываясь в одеяло, но принципиально повернувшись к нему спиной. Она зажмурилась, ожидая худшего: что он просто сдёрнет её с кровати, и, возможно… за этим последует и другое проявление его гнева. Но к её удивлению, не последовало ничего. Он просто встал и вышел, выключив свет в прихожей. Холодок скользнул по её коже. Она не могла понять, что было хуже? Это равнодушие или если бы это был выплеск эмоций. А правда состояла в том, что она просто не видела перекошенного лица уходящего мужчины. Он с трудом смог обуздать накатившие эмоции, скрежеща зубами в безмолвном возмущении. И, конечно, девушка не подозревала, что видеть её истощение для него было самой настоящей физической пыткой. Его тело буквально выворачивало от боли, словно по нему пропустили разряд электрического тока.

– Чёртова засранка! – выругался он вслух, глотнул воды из стакана и бросил его в раковину. Стакан просто чудом не разбился, но пошёл паутиной трещин.

– Ну ты же хотел конфронтации, – услышал Огнев голос Волкодава, оборачиваясь, не в силах совладать с бурлящими эмоциями. – Ты её получил. Только тихую.

– Посмотрим! – рявкнул Босс, покидая кухню. – Если понадобится, я вызову Айболита, и она будет питаться через капельницы, ну или через зонд, прикованная к этой чёртовой кровати!

И, разумеется, он не выдержал первым. На седьмой день у него просто не осталось никаких сил. Он спустился в бункер пленницы, ощущая, что она полностью взяла верх над этой ситуацией. Она словно оккупировала это помещение, а он лишь жалко старался вытянуть её на свет. Ему не нравилось такое положение вещей. На разносе миска с бульоном, свежеиспечённая булочка, яблоко, салат из зелёных овощей, кофе, стакан апельсинового сока, и бутерброд с маслом и сыром. Он просто не знал, чем девушка привыкла завтракать. Тем более после недели вынужденной, но такой принципиальной голодовки.

Кира вдыхала эти дурманящие и дразнящие ароматы. Голова её и без того кружилась, а желудок предательски заныл в какой-то дикой истерике, требуя то, что полагалось ему по законам природы. Она сглатывала слюну, которой не было во рту, зажмуриваясь, что есть мочи. Но продолжала упорно лежать, завернувшись в свой кокон, стараясь вообще не шевелиться, чем окончательно выводила хозяина дома из себя.

– Ты ведёшь себя слишком неосмотрительно, – процедил он сквозь стиснутые зубы, понимая, что самообладанию приходит конец.

– Я не голодна, – был её ответ.

Огневу показалось, что он получил удар по голове – такую силу имел её слабый шёпот.

Он вышел из клетки, но, не выдержав, с силой швырнул разнос с посудой в прутья решётки. Кира зажалась, ожидая худшего, не имея сил к каким-либо действиям. Но никаких санкций не последовало. Лишь запах еды. И одичалый от голода организм посылал сигналы в воспалённый мозг о том, что там, на полу, возможно, удастся что-то подобрать и съесть. Съесть хоть крошечный кусочек, но пищи. С этими измышлениями Кира провалилась в тревожное забытьё. Сквозь густую и плотную пелену тумана она слышала, что кто-то убирает битую посуду, но не смогла найти в себе сил, чтобы открыть глаза.

Когда она проснулась, вокруг была привычная темнота. Именно сейчас она дотянулась до прикроватного светильника и включила его, закрывая глаза. Нужно попить воды. Но и это стало почти непосильной задачей. Она заметила, что дверь в решётке приоткрыта, и изумилась, настолько сильно, что сердце оглушило её, а кровь с такой силой ударила в виски, что стало дурно. Божественное проявление или Его ловушка? Без сил, без возможности адекватно мыслить, она просто смотрела на решётку. На этот путь к свободе, который был открыт. Открыт для неё. Остатками разбитого сознания она понимала, что эта идея безрассудно глупая. У неё нет сил на побег. Выйти за решётку, а что дальше? Она не имела ни малейшего представления, в каком месте она заключена, куда ей двигаться, где спрятаться. И, чёрт возьми, сейчас у неё нет сил, чтобы элементарно добраться до раковины… Она смотрела на открытую дверцу. И в голове её созрела новая мысль, которая уж точно Ему не понравится. Кира твёрдо решила, что Он хотел Пленницу, значит так тому и быть.