Я не хожу по ресторанам, где не прописаны цены блюд. Я обычная учительница, из простой семьи. У нас принято готовить еду на неделю и покупать замороженные пельмени, что такое храйме, я понятия не имею.
Шиловский кладет меню на стол и смотрит на меня без тени насмешки или презрения. Мой ответ его не удивляет.
— Что ты больше всего любишь? Мясо? Морепродукты? Выпечку?
— Я люблю рыбу, — нервно дергаю плечом.
Мужчина поднимает руку, и к нему подходит официант.
— Для девушки лосось на гриле с овощами и фирменный лимонад, мне филе-миньон и кофе.
Официант записывает заказ и уходит.
— Почему мы тут одни? Где гости? — обвожу взглядом пустой зал.
Ресторан не выглядит так, будто в него никто не ходит.
— Потому что заведение сейчас закрыто, — отвечает Шиловский.
— Для всех, кроме вас. Это ваш ресторан? — доходит до меня.
— Верно.
— Клим Миронович, зачем я тут? Пожалуйста, не надо рассказывать мне о том, что вы хотели пообедать. Для того, чтобы утолить голод, я вам не нужна.
— Как сказать, — уголок его рта трогает улыбка.
— Вот этого не надо. Ваша любезность не для меня. — Трясу головой. — Только ленивый не сказал мне, какая я идиотка, что встречалась с вами, да еще и нажаловалась на Владимира.
Шиловский усмехается, вот только эта усмешка далека от веселья. Он злится и скрывать это даже не собирается.
— Кто тебе говорил это? — спрашивает с нажимом.
А я неожиданно понимаю, что тоже выхожу из себя.
— А как вы хотели? Вас боятся, а мы обычные учителя. Если бы я знала, что вы...
— То что? — перебивает меня. — Не стала бы приглашать на тот разговор?
— Я не знаю, — отвечаю на выдохе. Опускаю взгляд на свои руки, сложенные на столе, и повторяю устало. — Я не знаю, что делала бы. Поэтому давайте мы покончим с этим? Зачем вы меня позвали сюда?
Шиловский откидывается на спинку кресла и обводит меня взглядом.
— Я хочу, чтобы ты стала моей.
Глава 12
Цветкова Веста Егоровна
За столом воцаряется тишина.
Официант приносит заказ, ставит перед нами тарелки и смывается так быстро, будто за ним гонится стая чертей.
У меня вырывается смешок. Следом еще один, и еще.
Шиловский бесстрастно берет в руки вилку и нож и принимается разрезать мясо, а я начинаю истерически смеяться.
Клим Миронович отрезает кусок мяса и кладет его себе в рот, невозмутимо пережевывая, пока я позорно полностью отдаюсь своей истерике.
Видимо, большого бандита брали и не таким, так что он наливает из графина, который нам принесли в качестве аперитива, воду и протягивает стакан мне.
— Выпей, — в его голосе вообще нет никаких нот, настроение его непонятно.
Зол он или весел? А может, уже дал указание вальнуть меня в ближайшей подворотне?
Я беру стакан в руки и делаю несколько глотков, постепенно успокаиваясь.
В зале тишина. Ни официантов, ни хостес, ни бармена. Охранник, сидевший при входе, продолжает делать вид, что он статуя, и все так же буравит взглядам вход в заведение.
— Думаю, я неверно истолковала ваши слова, — говорю хриплым от этого неадекватного хохота голосом.
— Ты все поняла правильно, — Клим Миронович продолжает поглощать свой обед.
Я же бросаю взгляд на свою порцию и понимаю, что не притронусь к ней.
— Можете объяснить, чего вы конкретно от меня хотите? — спрашиваю, уже окончательно успокоившись.
— Вот это наконец-то хороший вопрос, Веста, — довольно улыбается. — Я хочу, чтобы мы встречались в удобное для меня время. Для того, чтобы ты была доступна в удобное для меня время, я сниму квартиру. Как тебе жилой комплекс «Чистые пруды»? Я слышал хорошие отзывы об этих домах.
Сглатываю.
Это очень дорогие дома, восхищает как их архитектура, так и космические цены.
— Также с меня ежемесячное содержание, отдельная сумма на обновление гардероба и автомобиль.
Нет, я, конечно, не с луны свалилась и все понимаю, но не задать вопрос не могу.
— Что потребуется от меня?
— Как это что, Веста? — усмехается. — Ты должна радовать меня.
— И спать с вами, — заканчиваю.
— Само собой.
Усмехаюсь в тон Шиловскому.
— Вот теперь я точно вижу: яблоко от яблони падает недалеко.
— В каком смысле?
— Вы делаете то же самое, что делает ваш сын. С той разницей, что у него еще не испорчена душа, да и финансовые возможности меньше. Но, думаю, еще лет шесть, и Владимир точно так же предложит какой-нибудь девушке стать карманной содержанкой.
— Сына не впутывай, — улыбка сходит с его лица, и он становится серьезным.
— Что он скажет, когда узнает? — хмыкаю.
— Он не узнает, — отвечает уверенно.
Вот как.
Что ж, думаю, Шиловский обеспечит сохранение такого в тайне.
— А дальше что, Клим Миронович?
— А дальше долго и счастливо, Веста, — говорит серьезно.
— Когда я вам надоем, куда я отправлюсь? В утиль? Или наигравшись, вы пустите меня по рукам?
Шиловский морщится, будто я сказала ему что-то крайне неприятное.
— Откуда такие познания, Веста? Когда все закончится, мы просто разойдемся разными дорогами. У разбитого корыта я тебя не оставлю, не переживай. Квартира и машина останутся за тобой.
— Как великодушно, — качаю головой. — Деловой подход, да?
Шиловский расправляется с куском мяса и отодвигает от себя тарелку, вытирает рот салфеткой и поднимает на меня взгляд:
— Я предпочитаю такие вопросы решать напрямую, а не ходить вокруг да около. Я бы мог пустить тебе пыль в глаза, навешать лапшу на уши рассказами о том, какая ты уникальная и потрясающая и что я никогда не встречал такой девушки, как ты. Но закончилось бы все тем же: квартира в приличном ЖК, расписание встреч — и да, содержание. Это честнее, согласись?
И не поспоришь, хитроумная сволочь. Все разложил красиво.
— Я уверена, у вас есть кому еще предложить все это.
— Есть, — отвечает равнодушно. — Но я хочу тебя.
— Как игрушку. Да, — закрываю глаза и качаю головой.
Хоть бы не разреветься.
— Где-то я все это уже слышала, — говорю тихо.
Сын — точная копия отца.
— Во мне нет ничего особенного, — распахиваю глаза и качаю головой. — Что вам с Вовой надо от меня?
— Напрашиваешься на комплименты? — спрашивает спокойно. — Без проблем. Сейчас перечислять?
Какой же ты козел, Шиловский...
Я поднимаюсь со своего места и кладу на стол салфетку, которая лежала у меня на коленях.
— Спасибо за шикарное предложение, Клим Миронович, но, пожалуй, я откажусь.
Бровь Шиловского поднимается.
— Ведь мы живем в свободной стране, так? Я имею право отказаться.
— Я не делаю таких предложений дважды. Уверена в своем решении? Ты будешь в шоколаде.
Визуально? Да, наверное. Зато душа моя будет в такой грязи, от которой потом не отмыться.
— Еще никогда я не была настолько уверена в своем решении. А блага, которые вы мне сулите... есть в мире вещи более ценные.
Любовь. Искренность. Гордость.
— Я могу дать тебе больше, — давит на меня взглядом, намекая на свое покровительство.
Это надо прекращать.
Ставлю руки на стол, возвышаясь над Шиловским.
— Вы мне не нравитесь, Клим Миронович. И никакие бабки не заставят меня добровольно лечь под вас.
Беру сумочку и под звук колотящегося сердца иду к выходу.
Охранник вырастает передо мной как стена. Я держу плечи ровно, не показывая, как мне страшно.
— Пропусти ее, — говорит позади меня Шиловский.
Хочется обернуться.
Сказать что-то, но и так сказано довольно.
Я выхожу на улицу и чуть ли не бегом покидаю ресторан, сдерживая слезы.
Если бы он позвал меня на свидание, я бы пошла за ним. И никакие бабки и содержание мне не были бы нужны. Я бы пошла за ним просто потому, что он понравился мне.
Глава 13
Цветкова Веста Егоровна
