Бывший муж. Босс. Миллиардер. - Марр Эмилия

А потом – снова смех.

– И всё равно женились! – кто-то из друзей подмигивает. – А как он кольцо в коктейль уронил? Помнишь?

– Она его проглотила! – подхватывает другой. – А он потом с рентгеном по больнице бегал, как ненормальный!

Смеются. Весело, громко. Как тогда, в школе.

Я узнаю всех – друзья Эрика. Которые были свидетелями нашего безумного романа.

Эрик усмехается, слегка качает головой.

– Самый дорогой рентген в моей жизни, – говорит он. – Но оно того стоило.

И в этих словах – что-то большее. Глубже, чем шутка. Как эхо чего-то несказанного.

На миг все замолкают. Кто-то опускает взгляд в бокал. Кто-то ковыряет шашлык на шампуре.

– Да, были времена весёлые… – с тоской говорит Андрей, глядя в огонь. – Эх… где наша молодость?

– Андрей, тебе всего тридцать, ты чего загрустил? – смеётся Лариса, тыкая его локтем.

– Не знаю, – он вдруг становится серьёзным, задумчивым. – Просто… время летит. А иногда кажется, что не успеваешь жить.

Слова Андрея словно что-то задели внутри. Все замолкают. В воздухе повисает лёгкая тень грусти. Слышно только, как потрескивают дрова в мангале да где-то вдалеке кричит птица.

Лариса подходит ко мне снова, касаясь локтем.

– Слушай, – говорит она тихо, почти заговорщически, – пока мужики заняты мясом и философией… может, попаримся?

Я усмехаюсь, качаю головой.

– Предложение, конечно, соблазнительное, но я не рассчитывала на баню, Лар. Ни морально, ни физически. Давай в другой раз?

– Да перестань! – отмахивается она. – У нас с тобой примерно одна комплекция, я тебе всё дам: полотенце, тапочки, купальник, даже шампунь с запахом эвкалипта, будешь как новенькая. Расслабишься, разомнёшься. Тебе это нужно, я же вижу.

Я оглядываюсь. Все знакомые мужчины у мангала, гудят, как пчелиный улей. В доме – чужие люди, незнакомые. А баня… почему бы и нет? Час – не вечность. К тому же скоро стемнеет.

– Ладно, уговорила. Только на чуть-чуть.

– Вот и отлично! – радуется Лариса. – Пошли, у меня как раз есть один милый комплект, тебе понравится.

Мы поднимаемся на второй этаж. Спальня просторная, с большими окнами в пол, через которые пробивается мягкий закатный свет. Лариса открывает шкаф. Оттуда на меня высыпается целый арсенал: халаты, купальники, парные шапочки, флаконы с эфирными маслами.

– Так, этот слишком розовый… этот слишком открытый… вот, держи вот этот, тебе будет идеально!

Мы смеемся, как девчонки, спорим о цветах и фасонах и в итоге теряем счёт времени. Пока собирались, прошло, наверное, минут тридцать. Наконец, уже в лёгких халатах и с заколотыми волосами, мы выходим на улицу.

Проход к бане узкий, выложенный деревянными досками, освещён фонариками, проложенными вдоль дорожки. Воздух прохладный, пахнет травой и дымом. Я вдыхаю глубоко и впервые за весь день чувствую покой.

И тут у Ларисы звонит телефон. Она быстро вытаскивает его из кармана халата.

– Да, Андрюш… Что? Где она? Сейчас… – Она смотрит на меня, прикрывая трубку. – Агат, иди пока вперёд, баня уже разогрета. Я найду то, что ищет Андрей, отдам ему – и сразу к тебе. Ладно?

Я морщусь.

– Только недолго, ладно? Не хочу одна сидеть.

– Обещаю. Минут пять максимум, – подмигивает она и исчезает в темноте сада, тапки шлепают по дорожке.

Я остаюсь одна.

Иду медленно. Смотрю по сторонам. И не перестаю удивляться: как им удалось всё это? Дом, двор, баня – всё дышит теплом и любовью. И всё так гармонично.

Под ногами скрипит дерево. Я дохожу до небольшой тропинки, ведущей к отдельно стоящему деревянному срубу. Баня. Дверь чуть приоткрыта, изнутри льётся мягкий свет.

Тишина. Спокойствие. Тепло.

Кажется, мне повезло.

Я захожу внутрь, снимаю халат, поправляю полотенце, которое обернула вокруг тела, оставив купальник. Влажный воздух приятно щекочет кожу. Парная – за следующей дверью. Я открываю её, чувствуя, как жар окутывает лицо… и замираю на пороге.

В полумраке – силуэт. Мужской.

Высокий. Голый по пояс. Мускулистые плечи, знакомый изгиб шеи, профиль, вырезанный, как по памяти…

Глава 12

Он поворачивает голову. Наши взгляды встречаются. И будто весь пар вдруг сгустился в грудной клетке. Я не могу дышать.

Он так же удивлён, как и я. Но не двигается. Не уходит. Просто смотрит.

Молча.

Внутри всё переворачивается. Почему именно он? Почему именно сейчас?

– Прости, – выдавливаю я. – Я… не знала, что ты здесь.

Разворачиваюсь, чтобы уйти, но его голос останавливает меня.

– Подожди.

Глухо. Тихо. Слишком близко.

Я застываю, не оборачиваясь.

– Я выйду. – он встаёт, и я слышу, как скрипит лавка под его весом. – Это я должен извиниться. Я думал, что баня пуста.

Молчание. Только капли воды стекают по деревянным стенам. Только сердце бьётся в ушах.

И почему-то мне совсем не хочется, чтобы он уходил.

Он выходит из парной, и дверь за ним медленно закрывается, оставляя после себя след тепла и… пустоты.

Я остаюсь одна, сердце колотится в груди, как у пойманной птицы. Облокачиваюсь на деревянную стену, прикрываю глаза. Почему мне не всё равно? Почему его голос вызывает в груди эту боль – почти физическую?

Минут через пять я, наконец, решаюсь сесть. Усаживаюсь на нижнюю полку. Парная прогрета, жар постепенно расслабляет мышцы, смывает напряжение. Но внутри – ураган. Не утихает. Не затихает.

Дверь снова открывается.

Я вздрагиваю.

Это он. Эрик. Вернулся.

На нём – полотенце, запахнутое на бёдрах. В руках – берёзовый веник. Он смотрит на меня, не ухмыляется, не ерничает, просто серьёзен. Почти сдержан.

– Ларисы всё нет? – спрашивает он.

– Нет, – тихо. – Наверное, задержалась.

Он кивает и будто колеблется, потом садится напротив, оставляя, между нами, расстояние, но всё же… не уходит.

– Я не хотел ставить тебя в неловкое положение, – говорит он, глядя на меня в упор. – Просто… не знал, что ты тоже идёшь в баню. Лариса не сказала.

– Всё в порядке, – я пожимаю плечами, пытаясь говорить ровно. – Бывает.

– Давно не видел тебя такой… спокойной.

Я поворачиваюсь к нему, прищуриваюсь.

– Может, потому что ты давно не видел меня вообще?

Он смотрит прямо, с той же странной серьёзностью.

– Может. Или просто привык видеть тебя другой. Колючей. Сильной.

– А теперь я какая?

– Тихая. Но внутри… как будто ураган.

Я отвожу взгляд. Слова задевают. Слишком точно. Он всегда умел видеть меня насквозь, и это бесило больше всего.

– Не строй из себя философа, Эрик. Не в этом ты хорош.

– А в чём?

Его голос становится ниже, глуше.

Я смотрю на него. На этот взгляд, от которого когда-то теряла голову. Он не изменился. Чуть повзрослел, возмужал, может. Стал сдержаннее. Но в этих глазах всё тот же огонь. Огонь, который когда-то сжёг всё, что было между нами.

– Ты хорош в разрушении. В этом ты – мастер, – произношу тихо. – Как и в том, чтобы уходить.

Он медленно кивает. Молчание.

– Я действительно ушёл, Агата. Но только потому, что думал – ты выбрала другого.

– Я? – смеюсь, но в этом смехе – горечь, колкая, как осколки стекла. – Это ты не отвечал. Не приехал. А потом я узнала, что ты – в Германии. С невестой.

– Я не был обручён. Это ложь. Я…

Он резко замолкает. Что-то мелькает в его взгляде – колебание, боль, страх.

И вдруг он встаёт. Подходит ближе. Слишком близко. Его рука ложится рядом с моим плечом на скамейку, и теперь он нависает надо мной, словно весь воздух сгустился между нами. Его взгляд цепляется за мой.

– Знаешь, что самое странное? – голос тихий, хриплый, почти шёпот. – Сейчас, глядя на тебя, мне кажется, будто ничего не прошло. Будто всё это – сон. И мы всё ещё те, кем были.

Я чувствую, как горят щёки. Как от жары, так и от него. От воспоминаний, которые поднимаются со дна души, от того, как легко он рушит мои стены.