Клуб миллионеров. Узник - Белова Дарья

– Мне многие об этом говорили. А теперь вставай и иди. Если снимешь платье, не придется ничего выдумывать, чтобы удерживать.

Мужчина наклоняется. Обращаю внимание, как идеально на этом чудовище сидит рубашка.

– У тебя красивая грудь, – говорит низко. Дыхание касается ушной раковины, в горле еще суше, мурашек больше.

Когда Узник рядом, под кожей разбегается тепло. Насколько плохи и низки не были его поступки, я все равно вспоминаю его совершенное тело, мужской запах и лукавый взгляд, которым он смотрел на мою грудь.

– Еще немного, и я начну думать, что понравилась тебе, – поднимаю глаза, чтобы встретиться с взглядом чудовища. Его зрачки слились с радужкой. Я будто смотрю в глубокий, темный колодец. Там нет дна.

Сильнее впиваюсь ногтями в обивку кресла. Жду ответа и даже не могу представить, какой он может быть. Узник непредсказуем. А загадка манит не только мужчин, но и женщин. Это работает в обе стороны.

– А ты хочешь мне понравиться? – отвечает, быстро скользнув по груди. Она явно его влечет.

– Это путь к моей свободе?

– Не думаю. Это путь в мою клетку. Только там уже не будет выхода. Ни единого. Рискнешь, Царевна?

Выдыхаю судорожно. В голове полуденное марево. Ни ясности, ни трезвости.

– Ты никого и никогда к себе не подпустишь, Узник. Так что это будет отдельная клетка. У тебя своя, у меня… Своя.

Поднимаюсь с кресла в одно время, когда мужчина отступает.

Каблуки такие высокие, что мы с чудовищем почти одного роста. Либо я чувствую себя выше после нашего словесного боя. Он закончился вничью, кстати.

– Клиента зовут Захар. Сейчас он сидит за первым столом. Скучает… – слышу в спину.

Иду твердо. Сверху как ниточки привязали. Они-то меня и держат.

Платье по-прежнему неудобное, внутренности ювелирно вырезали, вместо них груда кирпичей. В животе тяжесть.

Захара замечаю сразу. Он один такой… Одетый и грустный. Напротив бутылка чего-то спиртного. Скорее всего водка либо джин. Ни то, ни другое не пью. Но, скорее всего, придется. Хотя…

– Захар, добрый вечер, – улыбаюсь как Барби, – у меня к вам разговор.

– Платье сними. Тогда поговорим.

Глава 11. Ангелина

– Платье сними. Тогда поговорим.

Натянутая улыбка застывает на моем лице.

– Прошу прощения?

– Говорю: платье снимай!

От мужчины сильно пахнет водкой. Меня тошнит от запаха. На этого Захара даже смотреть противно. Он непривлекательный, грубый, с маленьким ртом. Хочется одеться, несмотря на стоящую в клубе духоту.

– Чего стоишь и смотришь?

Отрываю от него свой взгляд, чтобы посмотреть по сторонам.

Узник опирается на дверь своего кабинета. Даже издалека вижу, как он ловит кайф от игры. Ненормальный! Больной! Извращенец!

Его хмельная улыбка раздражает и заставляет поступать наперекор. Сознательность отключается, потому что своей игрой задевает мое самолюбие. Да еще как!

– А если у меня есть информация, которая вам будет интересна? – сажусь напротив. В платье.

Не сниму его даже под страхом смерти. Умру, не унизив себя.

Захар щелкает пальцами. Нам без запроса приносят еще запотевшую бутылку водки и вторую рюмку. Полагаю, для меня.

По горлу уже каскад огненной жидкости протек.

Смотрю, как мужчина наливает водку сначала мне, потом себе. Джентльмен, что ль?

– Пей! – не чокаясь, опрокидывает в себя рюмку одним махом. У меня от этой картины свело желудок.

– Я не пью водку, – пробую поставить рюмку, но Захар не дает этого сделать. Хватает за запястье и силой направляет к моему рту.

Дыхание перехватывает, когда чувствую резкий запах алкоголя. Вкупе с физиономией Захара тошнота накрывает объемной волной. До слез хочется сбежать.

– А придется.

Медленно подношу рюмку к губам. Они дрожат. Не знаю, как сделаю глоток, горло слиплось.

Как только моего языка касается алкоголь, его будто обжигает газовой горелкой. Я готова плеваться огнем. Хватаю воздух, а его нет.

Захар ржет.

Кожа прилипла к дивану, суставы сводит. Я – всего лишь мелкий элемент, и меня можно пинать и понукать, когда вздумается.

– Ну, рассказывай, что за информация.

Вытираю скатившиеся слезы. Будем считать, что они выкатились из-за водки. Не от обиды же, да?

– Ваша жена сейчас вас обворовывает, а меня подослали, чтобы я задержала и не давала вам ей помешать, – говорю, глядя в глаза. Все-таки он мерзкий. И я сказала все это только потому, что не собираюсь играть по правилам Узника.

– Ч-что?

Грудная клетка расширяется от каждого его вдоха, полы рубашки расходятся, замечаю его волосатую грудь. Ничего не имею против мужской растительности, но для Захара это, скорее, жирный минус.

– Вас обкрадывает ваша же жена, – чуть громче говорю.

Давай, вставай и беги к ней. Не знаю, какие у них отношения, пусть он хоть трижды неправ, а жена страдает, сейчас я могу думать только о себе. Не буду подчиняться проклятому Узнику.

Я – не игрушка!

– К-как?

Его заикание лишь подбрасывает поленья в костер. Мне нравится видеть его замешательство вперемешку со страхом.

Еще минуту назад он смотрел на меня как на привлекательное тело и заставлял пить водку, а сейчас его глаза чуть ли не слезами наполняются.

– А вот так. Бегите и спасайте свое имущество.

Захар вскакивает со своего места. Мечется на квадратном сантиметре, как толстый, испуганный мышонок.

Дьявольски улыбаюсь.

Узник, прищурившись, изучает нас. Не приближается и не вмешивается. Мне не нравится его поведение. Будто я что-то упустила. Или… Сделала так, как он и предполагал. Чудовище хитрое, никогда не понять, что же у него на уме.

«Мое задание» скрывается за шторой клуба, оставляя шлейф перегара и пота. Зажимаю нос рукой.

Все, что происходило сейчас, было на адреналиновой волне. Ярко, опасно, кровь хлестала из вен, кипя и разбрызгиваясь горячими каплями вокруг.

А теперь… В клубе тихо. По бутылке водки стекают капли, горько-огненный вкус все еще чешется на языке.

Узник медленными шагами идет на меня, хлопая в ладоши.

Перед глазами все плывет. Я жадно прикусываю край губы, сдерживая рвущийся вой.

Может, я и правда поступила глупо? Недальновидно?

– Я ставил, что ты избавишься от него через пять минут. А ты сделала это через две.

В его голосе нет злости и яда. Глаза не пылают гневом из-за моего непослушания. Он, вообще, веселый какой-то.

Мужчина садится на место Захара и наливает его водку в мой стакан. Выпивает залпом, запрокинув голову. Острый кадык дергается, а пустая рюмка с грохотом царапает гладкую поверхность стола.

– Но я думал, что ты умнее, Царевна.

Немой становлюсь. Язвительность закостенела во мне. Только и могу, что моргать, как кукла.

– Вставай. Поехали.

Приказывает. Без грубости. Скорее, как хозяин.

– Я хочу переодеться, – говорю скомкано.

Выражение лица узника стало нечитаемо. Не получается разобрать: он доволен? Рассержен? Даст одежду? Продолжит испытывать мое терпение?

Правое предплечье начинает нестерпимо чесаться. Расчесываю кожу ногтями, оставляя красные бороздки. Всегда так делаю, когда нервничаю. Дурная привычка. А сейчас вновь как на пороховой бочке.

– Тебе идет это платье, – склоняет голову набок.

Прикусив нижнюю губу, опускает взгляд на мою грудь. Ее чуть-чуть прикрывает ткань. Смотрит так, будто касается. Я впрямь чувствую касания. Жестко-ласковые, противоречивые.

На секунду задерживается мысль, что хотела бы почувствовать все в реальности. Но сразу же гоню ее старой метлой. Недопустимая мысль. Опасная.

Узник уходит в свой кабинет, оставляя одну в этой колыбели порока, а возвращается с рубашкой. Светлая, приятно пахнущая.

– Накинь. Другого ничего нет.

Хватаю ее, просовываю руки в рукава, застегиваю на все пуговицы. Смотрюсь смешно, ведь ноги до сих пор открыты. Но хотя бы прикрывает ягодицы. Рубашка-то длинная. Она Узника. Уверена. И ее не стирали, потому что ни с чем не перепутаю аромат его туалетной воды и мускусный запах кожи.