Терновые истории. Аннабель - Ёрш Ника "nikaersh"

Ника Ёрш

Терновые истории. Аннабель

Пролог

– Аннабе́ль, милая, две недели пролетят, и я вернусь. – О́уэн прижал меня к груди, погладил по голове, мазнул губами по виску и обернулся на поезд. – Пора. Еще немного, и опоздаю.

Мне хотелось, чтоб он опоздал.

Глупое желание. Необъяснимый, ничем не подкрепленный страх… У меня ведь нет дара ясновидения, как у тётки Марианны. Но сердце трепещет в неясном предчувствии беды…

– Что-то ты слишком молчаливая, – удивляется Оуэн. – Переживаешь?

Сказать ему? Я пытливо посмотрела в глаза любимого мужчины и… выдавила из себя улыбку. Если бы Оуэну грозила беда в пути, тетка сказала бы. А остальное – глупости. Наверняка, сердце так болит из-за предстоящей разлуки. Две недели не вместе – это много.

– Я люблю тебя, Аннабель, – сказал Оуэн и легко коснулся моих губ. – Отвезу артефакты. Сдам. Получу деньги и вернусь. Тебе как раз сошьют платье.

– Оно почти готово, – припомнила я. – Завтра последняя примерка.

– Ты будешь самой красивой невестой.

– И самой счастливой, – кивнула я.

Поезд запыхтел.

Оуэн дернулся, снова поцеловал меня и запрыгнул в вагон, встав в проходе. Широкие плечи заняли почти все пространство. Сильный. Красивый. Мой.

Я осмотрела его, гордо улыбнулась.

– Две недели, – повторил он, сверкнув черными глазами. – Дождешься?

– Спрашиваешь! – ответила я, отступая.

Поезд тронулся.

– Жди своё счастье из столицы! – прокричал он. – Слышишь?

– Да.

Оуэн исчез из виду.

Я обняла себя за плечи, какое-то время постояла, а затем пошла назад. Малыш Э́нниз открыл мне дверь экипажа, помог забраться внутрь и повторил то, что я уже ни раз слышала:

– Обернуться не успеешь, а он вернется.

В Глубинки приехали быстро, и я сразу хотела отправиться по делам, но… Сердце продолжало ныть, тревожа все сильнее. Не выдержав, свернула к дому тетки Марианны. Зашла, помялась на пороге и услышала ее голос:

– Ты же никогда не просишь гадать тебе.

– Сегодня попрошу, – сказала, решительно преодолев небольшой холл. Вошла в ее рабочую комнату. Здесь пахло табаком и надеждой. Тетя сидела на кресле качалке и вязала очередную кружевную салфетку. На пятиугольном столике перед ней лежали мотки ниток разных цветов и схемы новых плетений. Из распахнутого настежь окна лился яркий свет. Я улыбнулась.

Вот только стоило посмотреть в глаза тети, как волнение вернулось.

– С ним все будет хорошо? – спросила у Марианны, имея ввиду О́уэна.

– Да, – ответила она.

– Но?

– Ты хочешь услышать мое слово? – Марианна остановила кресло, отложила вязание и протянула мне сухощавую ладонь с узловатыми пальцами.

Поколебавшись, я шагнула вперед. Наши руки встретились. Тетя Марианна закрыла глаза и, глубоко вздохнув, покачала головой:

– Так и думала, – проговорила она загадочно.

Следом на комнату обрушилась тишина. Под тонкими синеватыми веками тетки заполошно двигались зрачки, ее дыхание участилось, старые пальцы с силой впились в мою ладонь. Я зажмурилась. Не любила предсказания с детства. С тех пор, как моей маме напророчили удачную поездку в столицу. Все действительно вышло хорошо. Только на обратном пути они с папой и старшей сестрой попали в аварию…

– Аннабель… – прохрипела тетя Марианна, открывая глаза.

Я вздрогнула, посмотрела на нее и… замерла, понимая – не нужно было гадать.

– Этот год не принесет тебе желаемого, – подтвердила мои страхи тетка. – Но ты все равно должна ждать поезда. Потому что предсказание Оуэна сбудется.

Спустя год

– Нам нужен магобиль. Или хотя бы экипаж, – задумчиво глядя на щуплого лекаря, сказал я. – И кто-то должен помочь с багажом.

Невысокий молодой мужчина в очках с толстыми линзами и в широкополой шляпе огляделся, при этом морщась и шевеля отталкивающими на вид тонкими усиками. Как до этого я, он не увидел желающих прийти на помощь. Тогда, просчитав что-то в уме, лекарь с тоской посмотрел на большой мой чемодан и покачал головой, сообщая:

– Эти руки надо беречь. Мне ими еще жизни спасать, милорд! – Перед моими глазами покрутили небольшой пятерней, затянутой в черную перчатку. – Я не могу поднимать тяжести. Это преступление против всех нуждающихся.

Голос у мистера Чаоморро – так мне представили “лучшего из свободных специалистов” – был скрипучим и напоминал плохо смазанные дверные петли. Его движения казались нервными и беспорядочными. Лекарь явно был раздражен. Впрочем, я мог его понять. Эта поездка уже отняла значительно больше сил и времени, чем предполагалось изначально, когда тетушка уезжала “на полный пансион в шикарное место”, я и подумать не мог, что добираться к ней придется два дня, сменив три вида транспорта.

Потому ругаться или спорить с лекарем я не собирался. Мистер Чаоморро действительно был нанят для лечения неожиданно заболевшей тетушки, а не для ношения багажа. Кто же знал, что на перроне в Бурсурканах нас не встретит ни один зазывала, готовый за копейки доставить груз и людей до пункта назначения?

Вздохнув, я подхватил чемодан в свободную руку и отправился следом за немногочисленными пассажирами, покинувшими поезд. Лекарь семенил рядом, и за короткую дорогу до площади у вокзала успел трижды споткнуться, едва не упав.

Не получи я великолепные рекомендации на этого человека, наверняка усомнился бы в том, что Чаоморро вообще на что-то способен. Но три разных источника назвали лекаря лучшим в своем деле. А нелепые вид, голос и поведение мистера можно потерпеть ради дела.

Оказавшись на площади, я поставил чемодан и осмотрелся. Зрелище вышло удручающим. Городишко вызывал изжогу и желание срочно вернуться в поезд, пока тот не укатил. Однако покинуть этот “самый благосклонный к магам” край без впавшей в отчаяние тетушки было бы кощунством.

Я припомнил, как уговаривал неожиданно сорвавшуюся в путь леди Василианну остаться в столице. Но та получила рекомендации от подруги, уже «словно сбросившей груз последних лет» и неожиданно развела бурную деятельность, собираясь в путь.

– Только там мне станет лучше! – заявила леди Василианна Торш всем родным.

– А вам было плохо? – удивился тогда я.

– Смотря с чем сравнивать, – загадочно ответила тетка, и была такова.

Больше двух недель она отдыхала в далеком краю, иногда посылая скупые приветы через допотопное средство связи со старинного телеграфа. И вдруг, три дня назад, слуга доставил пугающее послание: «ВремяИсходеЖдуНадеюсьУспеешь».

Родители как раз накануне отбыли в давно запланированный отпуск, а дочь тетушки вернулась к учебе в университет, так что честь “успеть” выпала именно на мою долю. Пришлось перенести встречи, отложить дела и поручить личному помощнику за любые деньги достать лучшего свободного лекаря. Так же по моему поручению были куплены билеты до Бурсуркан. Сначала на один поезд, затем на дилижанс и снова на поезд.

Время безжалостно поджимало. С мистером Чаоморро помощник свел меня уже на перроне. «Его рекомендовали, как лучшего специалиста, – скороговоркой представлял нас Джим – мой помощник. – Едва уговорил мистера на контракт в десять дней».

– Значит, вы понимаете, что ехать нужно далеко? – на всякий случай уточнил я у низенького, не по погоде тепло одетого мужчины в очках.

– Очень далеко? – проскрипел он, глянув маленькими глазками из-за толстых очков.

– Очень, – признался я.

– Хорошо, – кивнул он, придержав на голове широкополую шляпу. – Едем немедленно! Ради спасения несчастной.

И вот приехали. Вокзал напоминал миниатюрный оазис наоборот. Островок, на котором пристроилась железнодорожная станция, включал в себя маленькую площадь, от которой в три стороны уходили дороги. В лес.

По этим дорогам, как тараканы, как раз расползались немногочисленные пассажиры, прибывшие с нами.

– Куда надо ехать господам? – спросил высокий крепкий детина. Он подошел к нам вразвалочку, сунув большие пальцы за потертый кожаный пояс. На вид этот тип скорее напоминал бандита, чем доброго человека, что способен довезти пассажиров до места живыми и невредимыми.