Элиза
Небольшой совет — если парень когда-нибудь назовет твою дрочку сиськами «мистической», не поддавайся этому. Он просто будет преследовать тебя, как делают парни, которые не становятся поэтичными после секса.
Не приходи в восторг от его крошечной фотографии в текстовом чате. Не вызывай у себя реакцию бабочек в животе, как у Павлова, на небольшое жужжание уведомлений телефона, надеясь, что еще одно сообщение от него, даже после того, как он снова укатит за горизонт.
Не прощай его, когда он вернется. Не будь настолько ослеплена счастьем, что тебя даже не будет волновать его объяснение.
Не проводи так много ночей в его квартире, чтобы вся твоя одежда была каждый раз в корзине для белья, и ты с таким же успехом могла бы жить там, на самом деле.
Не выходи за него замуж, потому что никто другой никогда не вызывал у тебя таких чувств.
Не наслаждайся каждым моментом, когда все хорошо. Не притворяйся, что красных флажков нет.
Не удивляйся, когда всему придет конец.
На самом деле, тебе не следовало целовать его на первом свидании, когда ты вышла на улицу, и он оттащил тебя обратно на тротуар, прежде чем машина с ревом пронеслась мимо. Не имеет значения, что у вас обоих колотились сердца, это было первое из многих плохих решений. Возможно, все было бы хорошо, если бы в тот вечер это не привело к упомянутой дрочке сиськами.
Вот что ты делаешь после того, как твой головокружительный бурный роман рушится и разбивает тебя вдребезги — ты собираешь осколки своего сердца.
Переезжай. Подстриги волосы. Слушай Fleetwood Mac «The Chain», пока слова песни не запечатлеются в твоем сердце. Если он не может любить тебя сейчас, он никогда не полюбит тебя снова.
Еще раз подстриги волосы. Переедь в какой-нибудь захолустный городишко. Изменяй себя и свой адрес столько раз, сколько потребуется, чтобы стереть из памяти ту идиотку, которой ты была раньше.
Сегодня она бы меня не узнала. Я позволила корням полностью отрасти, перестала грызть ногти, купила кучу свитеров горчичного цвета, в которые я облачаюсь в эти дни.
Она бы надеялась, что к этому моменту я уже лучше разбираюсь в собственной жизни.
1
Элиза
У меня нет энергии человека, отправляющегося на утреннюю пробежку, я просто хотела бы этого. Я поднимаюсь с постели в четвертый раз, когда мочевой пузырь будит меня ночью, и надеваю ровно столько одежды, чтобы не быть дрожащей задницей, не обращая внимания на то, насколько дурацкий получился наряд.
Вот так я и оказываюсь в лесу, когда на улице все еще около затемно-тридцать ночи, мои руки засунуты в почти несуществующие карманы, потому что я надела не те брюки.
На улице более чем немного туманно. Иногда, кажется, что облака опускаются и какое-то время отдыхают на горе, тусклый утренний свет превращает тропы в туманно-голубые ленты.
За три года я ни разу ни с кем здесь не сталкивалась. Иногда спугивала оленей и енотов, но, по большей части, мир все еще погружен в глубокий сон. Черт возьми, я почти заснула. Иногда, когда тропа прямая и ровная, я прохожу несколько шагов с закрытыми глазами, как будто это даст мне возможность еще немного поспать.
Я зеваю, когда стайка птиц взлетает в некотором отдалении, каркая, как будто они чем-то недовольны. И даже не думаю об этом, пока не слышу шум, злобный и животный.
На середине шага замираю.
Мое сердце подскакивает к горлу один удар за другим, когда я слегка поворачиваю голову, осматриваясь по сторонам гораздо пристальнее, чем раньше.
Не знаю, что, но краем глаза что-то замечаю. Даже не рассмотрев могу сказать, что это фигура животного с темным мехом.
Я сглатываю и оглядываюсь через другое плечо. Обратный путь длинный и извилистый. Можно срезать путь, сквозь деревья и вернуться в дом раньше.
Низкое рычание разносится по лесу и поднимает дыбом волосы у меня на затылке.
Я мчусь сломя голову, забыв все, чему мне, вероятно, следовало научиться в скаутах, о том, как спастись от хищных животных.
Несколько секунд спустя я — ничто иное, как одна измученная нога, ударяющаяся о землю, за другой, чуть не поскальзывающаяся на мокрых листьях и кто знает, на чем еще. Я преодолеваю большее расстояние, чем предполагала. Вдалеке вижу свой задний двор.
Есть намек на чувство самовосхваления от того, что я смогу спастись, прежде чем что-нибудь настигнет меня.
Но лес не такой «добрый», как главная тропа.
Моя нога скользит на неустойчивой почве, и я растягиваюсь в куче листьев и сосновых иголок.
Уф.
Те части моего тела, которые сильнее всего ударились о землю, до сих пор, будто звенят от удара. Не самое худшее падение, которое у меня было в лесу, но все равно ощутимое.
Я начинаю подтягиваться, но сквозь волосы, упавшие на лицо, замечаю большие лапы, ступающие по покрытой листьями земле и кружащие вокруг меня. Встаю. Я одновременно жалею о резинке для волос и о том, что никогда не ходила в походы.
Мое сердце трепещет, как у кролика. Может быть, если я буду оставаться неподвижной, он меня не увидит.
Но я сомневаюсь, что мои неоново-зеленые штаны для йоги будут сливаться с землей.
Я чувствую, как его дыхание касается лодыжки, чувствую, как усы движутся вверх по телу, пока он громко сопит у моего уха.
Не кусается, просто нюхает. Я осмеливаюсь взглянуть на зверя сквозь спутанные волосы, закрывающие обзор.
Возможно, как я понимаю, это не волк. Что-то другое. Возможно, нечто похожее на волка, но форма несколько неправильная.
Я начинаю думать, что, возможно, я просто на самом деле не знаю, как выглядит волк, но этого не может быть. Конечности зверя слишком долговязые. Хвост, уши, мех, морда, но изгиб спины выглядит неестественно, голова повернута не под таким углом, как у волка.
Я снова зажмуриваюсь, когда он принюхивается, следуя по моей шее. У меня вырывается непроизвольный вздох, а в горле слышится всхлип.
Чудовище отступает на дюйм, пораженное звуком, который я издала.
И, вроде бы, это справедливо.
Я бросаю взгляд на фигуру, нависающую надо мной. Чем больше смотрю, тем больше убеждаюсь, что это не волк. У волков нет… пресса? Но в то же время я не знаю, как еще описать то, что вижу.
Существо мгновение наблюдает, прежде чем осторожно возобновить осмотр. Пар его горячего дыхания клубится в прохладном утреннем воздухе, когда его нос касается моей кожи.
«Нюхай меня сколько хочешь, только не кусай», — думаю я.
Постепенно я переворачиваюсь на бок и медленно приподнимаюсь, чтобы сесть, вместо того чтобы лежать лицом вниз на листьях. По крайней мере, зверь меня еще не съел, но я не думаю, что могу встать и пойти своей дорогой.
Может быть, через десять минут я смогу встать и отойти. В худшем случае я пойду домой, а эта штука будет следовать за мной по пятам, юркну в заднюю дверь, запру ее и найду номер местного управления парками и зонами отдыха.
Мне удается наклонить голову так, чтобы волосы больше не закрывали полностью лицо, и собачье создание перестает меня обнюхивать. Я снова замираю и внимательно смотрю на него.
Карие глаза. Я видела много карих глаз раньше. Но в их форме есть что-то поразительное и знакомое, и я не могу понять почему.
Я никогда раньше не видела этого волка. Я никогда раньше не видела волка, по крайней мере, вживую.
Не настолько близко.
Во что бы то ни стало, я должна больше испугаться это животное. Но я не боюсь. Может быть, страх просто ощущается не так, как я себе представляла. Может быть, мое чувство самосохранения просто какое-то хреновое. Моя кожа горит, пульс учащается и отдается во всем теле. Я не уверена на сто процентов, но мне кажется, что мои соски… торчат.
О боже, я возбудилась для этого чудовища. Что за черт?
Мы долго смотрим друг на друга, и внезапно наступает моя очередь проверять. Я изучаю его лицо, ищу что-то, что, знаю, там есть, но не знаю, как это найти, или даже, что именно ищу.
