Белые волки. Часть 2. Эльза (СИ) - Южная Влада

— Нет, — мягко ответил он. — Я потом посмотрю. Позже.

В этот момент для него уже было все решено. Он не будет смотреть. Достаточно того, что Петра не кричит, не отбрасывает снимки и не переводит на него полный ужаса взгляд. Значит, чудовище тогда отлично замаскировалось. Его не видно. Ей, девочке-скале, не видно. Но это не значит, что его там нет.

Петра, сидящая на полу, улыбалась, и взгляд у нее был мечтательный.

— Ты такой красивый… — пробормотала она, — камера любит тебя. Хочу, чтобы ты чаще позволял себя фотографировать.

— Нет, — его голос, к счастью, прозвучал спокойно. — Я не буду этого делать.

На короткую секунду она глянула на него, но ее очевидно больше влекли снимки и происходящее на них. То, от чего у нее вдруг так разгорелись щеки.

— Жаль. Хотя… это был порыв. Вряд ли его можно повторить нарочно. Смотри, мне даже не верится, что это мы.

Он едва успел отвернуться, прежде чем Петра показала снимок, но перед глазами все-таки мелькнула серая стена старого темпла и две фигуры на ее фоне. Одна из них точно принадлежала хрупкой девушке, а большего ему видеть и не хотелось.

— Надо их сжечь, — Петра легла на пол, подняла фотографию на вытянутой руке над собой и улыбнулась. — Такое никому не покажешь. Придется уничтожить.

Димитрий посидел еще немного, наблюдая за выражением тихого счастья на ее лице, а затем вышел из спальни. Его исчезновения она даже не заметила.

Ян, встретивший его в темпле темного бога, выглядел далеко не радостным.

— Вы посмотрите, кто к нам идет весь такой влюбленный, — всплеснул он руками.

— Заткнись, — миролюбиво посоветовал ему Димитрий.

— Я-то заткнусь, — не унимался Ян, спускаясь вместе с ним на нижние этажи, — меня-то заткнуть нетрудно. Вот только дел меньше от этого у нас не станет.

— Подождут дела. Я беру отпуск.

— Извини… что? — закашлялся его друг.

— Отпуск, Ян, — терпеливо повторил Димитрий. — Отпуск.

— Надолго?

— На неделю. Может, меньше.

— Да за неделю у нас тут конец света без тебя случится.

— А ты на что? — Димитрий остановился и похлопал Яна по плечу. — Вот ты и не допусти конца света. Я верю в твои силы.

— Верит он, — недовольно пробурчал тот. — Вы посмотрите, каким верующим заделался. И, между прочим, у тебя гости.

Новость прозвучала зловеще, и Димитрий насторожился. Обычно гостями в его комнатах под темплом были лишь те, кого он приглашал лично.

— Кто?

— Хрен какой-то в пальто, — огрызнулся еще сердитый Ян. — Не снизошел он, чтобы имя свое мне называть. Второй день приходит и ждет тебя, пока ты где-то прохлаждаешься.

— Как ты его пустил без моего ведома?

— А ты его попробуй не пусти, — Ян остановился и распахнул перед своим господином двери. — Иди и убедись сам.

При их появлении незнакомец в черном — на вид чуть моложе самого Димитрия — удобно устроившийся в его любимом кресле, подался вперед с дружелюбной улыбкой на лице. Компанию ему составляли шесть женщин, рассевшихся кто где: на диване, кровати и стульях. Все они тоже выпрямили спины, как по команде. Димитрий обвел их взглядом, по привычке анализируя степень опасности и наличие оружия. Ни того, ни другого его чутье у гостей не обнаружило. Это ему не понравилось, он предпочитал явную угрозу вместо скрытой.

— Чем обязан удовольствию? — бросил он, пересекая комнату по направлению к столу. Взял графин, плеснул себе воды и сделал глоток, готовый в любую секунду развернуться и отразить атаку, если визитеры польстятся на провокацию.

— Что ты, — откликнулся незнакомец и поднялся из кресла, — это я пришел доставить себе удовольствие и познакомиться с тобой. Здравствуй, брат.

Со стаканом в руке Димитрий повернулся, несколько секунд помолчал, а затем качнул головой и рассмеялся. Он привалился бедром к краю стола и расслабил напряженные плечи.

— Сколько? — выдавил он сквозь смех.

— Что "сколько"? — не понял незнакомец.

— Ну сколько ты планировал с меня поиметь за свою слезливую сказку о потерянном брате? Мне просто интересно. Сколько денег? Если сумма невелика, я прикажу Яну отсыпать тебе чуток монет, лишь бы ты свалил и больше не мозолил мне глаза.

Тот нахмурился и перестал выглядеть дружелюбным.

— Нисколько. Ты зря встречаешь меня в штыки, когда я пришел к тебе с миром.

Так же резко, как и начал, Димитрий перестал смеяться и посмотрел на собеседника холодным высокомерным взглядом.

— Я что, похож на того, кто ищет потерянных родственников? Или, может, смахиваю на слепоглухонемого идиота, которого легко обмануть? Ты не волк, от тебя им не пахнет. Значит, даже сам вопрос о нашем родстве уже считается закрытым.

— Может, я и не волк, — глянул на него исподлобья незнакомец, — но когда-то был им точно. Я родился полукровкой, постыдным результатом насилия твоего отца над моей матерью. Тем, кого стеснялись показывать людям и прятали дома подальше от чужих глаз.

— Полукровок не бывает, — отрезал Димитрий. — Твоя мать не смогла бы забеременеть от моего отца, не будь она белой волчицей, это известный факт.

— Ты многого не знаешь. Твой отец нашел способ и сделал ей меня. И поверь, мне далось нелегко все исправить и стать тем, кто я есть теперь, — он развел руками. — Пришлось даже умереть. Но это долгая история, которую я расскажу тебе как-нибудь в другой раз, брат. А пока, раз уж ты не слепой, посмотри хорошенько. Посмотри и скажи, так уж ли я не похож на нашего дорогого общего родителя?

С этими словами он подошел к Димитрию и остановился перед ним в демонстративной позе, вскинув подбородок и уперев руки в бока. Затем медленно повернул лицо в одну сторону и в другую. Его черты были скульптурными, с характерным разлетом темных бровей, высокими обтянутыми бледной кожей скулами, благородным профилем и прямым носом. Димитрий смотрел, и увиденное делало его хмурым и задумчивым.

— Как тебя зовут? — наконец бросил он.

— Алан, — убедившись, что лед тронулся и тон разговора изменился, тот даже не стал скрывать довольной ухмылки.

— Сколько тебе лет, Алан?

— Я младше тебя где-то на два или три года. Что лишний раз доказывает, как некрасиво поступил наш дорогой отец, закрутив роман практически одновременно и с твоей, и с моей матерью. У тебя ведь, кажется, есть еще родные брат и сестра? — он покачал головой и вздохнул. — Как же нас много…

— Нет никаких "нас", — Димитрий смерил его взглядом. — Моей семьи не касаются те, кого Виттор наплодил вне брака. Он — известный любитель сунуть в каждую свободную дырку. Почему бы тебе не пойти и не броситься к нему на грудь в поисках любви и участия? В конце концов, это он обрюхатил твою мать, с него и спрос. Чего ты от меня-то хочешь?

Глаза Алана впервые за все время перестали лучиться дружелюбием и полыхнули злобой. Словно смертельный, выжигающий все живое огонь на мгновение прокатился по комнате, заставив вздрогнуть и без того довольно напуганного Яна, и растворился в воздухе, не причинив никому вреда. Только чуткий нюх Димитрия уловил слабый запах гари, а небольшие волоски на руке, поднятой со стаканом к груди, оплавились.

И тут догадка пришла сама собой.

— Ты…

— Ведьмак, — со скучающим видом подсказал Алан, сделал ленивое движение пальцами, и стакан в ладони Димитрия лопнул, рассыпался дождем осколков и брызг. — Собственно, это и помогло мне перестать быть волком. Магия оборотничества противоположна ведьминской, в одном теле сочетать их нельзя. Как видишь, я пришел к тебе не как слабый попрошайка, желающий прибиться к более сильному и влиятельному родственнику. Я пришел тебе, как партнер — к партнеру.

Он вернулся обратно к креслу и уселся, закинув ногу на ногу, пока Димитрий стряхивал с мокрой руки куски стекла. Глянул на старшего брата уже без притворства, цепко и расчетливо, как готовый к броску зверь, выслеживающий добычу.

— Я не ищу отцовской любви, как ты мог подумать. Скажу тебе больше: я ненавижу этого старого ублюдка. Все хорошее, что должен чувствовать ребенок к родителю, во мне давно перегорело. Всю жизнь я не мог понять, почему он заставил мою мать родить меня, если я был ему не нужен? Только как средство управлять ею? Неужели он не понимает, что я — живой человек со своими горестями и радостями? Неужели я для него — как вещь, сегодня достал с полки, а завтра задвинул обратно? Неужели он не любит меня только потому, что я родился не таким, как надо? Не таким, как ему хотелось? Разве тебя никогда не посещали подобные мысли?