В объятиях злого рока (СИ) - "Julia Candore"

«Частная территория», судя по всему, не возражала. Она радушно распахивала перед нами двери, встречая приглушенным джазом из рупора патефона. Готовила на заказ чай и кофе и доставляла угощения верхом на летающих подносах.

— Очуметь! — высказалась я, когда поднос подлетел ко мне, а салфетка сама услужливо повязалась на шее. — Заколдованный замок!

— Да-а-а, — протянул Тай Фун. — Мистика!

К нему без посторонней помощи подъехало обтянутое замшей красное кресло, куда он был вынужден сесть.

— Дом мечты! — в экстазе постановила Мира. — Гляньте, тут и мое любимое панорамное окно есть! Даже маяк!

Когда мы глянули, выяснилось, что маяк действительно виднеется в отдалении. Причем на самом деле никакого маяка не было. Иллюзия чистой воды.

Я загнула пальцы. Замок с башенками появился уже в третий раз. Преследует он нас, что ли?

— Не нас, а меня, — внесла поправку Мира. — Знаешь, кажется, я поняла. Обо мне заботится материя из межпространства. Она то где-то тут, то где-то там — вкраплениями, по чуть-чуть. Невидимо следит за мной, чтобы жила в комфорте, питалась правильно. Я ведь всё еще ее часть…

— Досадное порождение межпространства! — вставил Тай Фун тоном, каким обычно говорят о тараканах и необходимости их травить. Рот ему тут же заткнуло пончиком с пылу с жару.

— Будем жить здесь! — распорядилась я, допивая мистический кофе.

Мира на радостях подпрыгнула чуть ли не до потолка.

— Ура! Ура! Только мы с тобой и никаких студентов!

— А как же я? — обиделся Тай Фун, вынув изо рта пончик.

— Ну-у-у нет! — хором возразили мы.

— Ясно. Третий лишний.

Его сдержанность ввела нас в заблуждение. Любимец публики с первой же секунды, он мог бы поселиться в преподавательском крыле общежития и без труда найти общий язык с любым занудой. Но почему-то предпочел ютиться… правильно, в «походном мобиле три тысячи».

Мы с Мирой, не разгибая спины, горбатились в должности горничных весь оставшийся день, вдоволь нанюхались грязных колготок и наслушались всевозможных упреков от наших же одногруппниц. Так что настроение у нас было ниже плинтуса. Да и сил, чтобы отбиваться от назойливых надзирателей, — решительно никаких.

А Тай Фун, похоже, возомнил себя именно что надзирателем. Иначе зачем бы ему пригонять «мобиль» из починки прямо к воротам волшебного замка? Сюрприз, честно сказать, не из приятных.

— Собрались наверстывать упущенное по чужим конспектам? — осведомился мистер Сюрприз. — Я мог бы ввести вас в курс дела куда быстрее.

Вот ведь деловой электровеник! Сам, небось, тоже вкалывал на мужской половине до седьмого пота. А теперь что? Предлагает репетиторские услуги? Какая самоотверженность!

Меня доконали смешанные чувства. Я хотела стать ближе и ненавидела хотеть становиться ближе. Я млела от его прикосновений — и ненавидела млеть. Мира, кажется, всё понимала. Наверное, потому и согласилась на парочку занятий с «репетитором» в приватной обстановке. Лишь бы эта противоречивая Сафро возненавидела наконец свою ненависть.

Глава 6. Выжить любой ценой, лишь бы не из ума

Ночь выдалась душной. В сводчатые окна воровато заглядывала луна. Из пустого камина, напротив которого мы расположились, слышались не то стоны, не то жалостливое подвывание. Башенки замка Вельмиры затеяли в верхотуре перетасовку: завтра они все будут не на своих местах.

Мы зажгли две керосиновые лампы, устроились на полу, и Тай Фун предложил поработать на опережение. Дескать, у него есть учебная программа и по этой программе было бы неплохо чуточку обогнать остальных.

— Сперва «Введение в трансформацию субстанций», — сказал он. Нацепил очки в черепаховой оправе, сосредоточенно поджал губы и, усевшись в позе лотоса, героически развернул учебник по спецкурсу.

Спустя полчаса Мира клевала носом. Я изо всех сил боролась с зевотой. Бесполезно. В изложении мистера Леса любой, даже самый увлекательный материал превращался в отменный транквилизатор.

Поэтому спустя еще пару часов мы втроем улеглись вольтом на постеленных на полу покрывалах, и ноги Миры в черных гольфах с белыми пентаграммами очутились на уровне наших с Тай Фуном лиц.

— Субстанции трансформируются… Трансформируются в зависимости от способа воздействия… — вяло бормотала Мира.

— Ноги убери! — ныла я. — А то сейчас я на тебя повоздействую!

Тай Фун бросал в мою сторону взгляды, исполненные страсти и душевной муки. Постепенно из страстных они сделались туманными. Похоже, у него был принцип: «Не можешь идти — ползи, не можешь ползти — так хотя бы ляг в направлении». Поэтому прямо перед тем как погрузиться в дрему, он простер в направлении меня свою руку с перстнем — да так и застыл.

Рука оказалась простерта поверх ног Миры, и ей это очень не понравилось. Она попыталась скинуть руку, но очень скоро бросила тщетную затею и, поворочавшись, пристроила голову на моих нижних конечностях. Как хорошо, что перед ночным «бдением» я успела переодеться во всё чистое (в частности, поменять носки)!

И как же странно, что сон упорно избегал встречи лишь со мной. Я старалась, я приказывала организму заснуть, а он, негодник такой, сопротивлялся. Потому как в искусстве сна стимул прогресса — бездействие.

Но это до меня дошло позднее. А пока я не придумала ничего лучше, чем выйти во двор, где несла караул «глазастая» ограда, и дать имена башенкам. Они сиротливо висели над замком, словно ничем не были к нему привязаны, и выглядели больно уж печальными. Еще бы! Какой сущности, пусть даже порожденной межпространством, захочется быть безымянной?

Итак, первая башенка с чудной фиолетовой подсветкой, стала у меня Обсерваторной. Она единственная не несла ни шпилей, ни флажков и отличалась куполом в форме полусферы. Вторая башня, подсвеченная зеленым, — вся какая-то помятая и неправильная — получила звание башни Парадоксов. «Прощай, логика! Гармония, не обессудь».

Зефирную башенку хотелось съесть — но только не на голодный желудок и желательно вприкуску с чаем.

В башне Хамелеон сам спрут велел закатывать вечеринки. Так там всё блестело и переливалось. Я бы приползала туда после тяжелых будней в состоянии разбитого зеркала, чтобы на выходе превратиться в беззаботный дискотечный шарик.

Другие башни прятались в звездной дымке, их разглядеть не удалось. Зато во время блужданий по двору я случайно наткнулась на разветвленный указатель.

«Бильярдная» — значилось на одной из стрелок.

«Гольф», — гласила другая.

«Бинокли», — указывала третья.

Надо же, как ответственно подходит к делу межпространство, когда надо обеспечить удобную жизнь своим отпрыскам!

Я поплелась к биноклям, потирая затекшую шею. И не прогадала.

Несмотря на скудное лунное освещение, псевдо-отель просматривался весьма недурно. На крыше отеля с риском для жизни танцевал какой-то безмозглый придурок.

Образно выражаясь, этот псих балансировал на краю собственной могилы. Ибо девятый этаж как-никак. Если грохнется, ему точно крышка.

Но надо отдать должное: танцевал он профессионально и выдавал нечто совершенно эксцентричное. Когда-то, помнится, так изощрялся мой бывший шеф в географическом обществе. Пока никто не видел, он отходил от канонов и импровизировал, выдумывая потрясающе сложные движения за закрытой дверью.

Нынешнего артиста на крыше стоило бы представить широкой публике — такой выдающийся талант почем зря пропадает.

Ой! А не ректор ли это часом?

Тай Фун подкрался сзади и сомкнул руки кольцом на моей талии, спугнув внезапную догадку.

— Что, не спится? — прозвучал его ласковый голос.

— До каких пор, — процедила я, — вы будете без спросу меня трогать?

— До тех самых пор… — в ответ процедил Тай Фун. Закончить фразу ему не удалось. Небо над нами вдребезги раскололось ветвистой струёй электричества.

Нежданная гроза нагрянула с востока.

Молния высветила чудака на крыше, и выяснилось, что во время сюрреалистичных танцев чудаку решительно не до гроз.