Отбор для дракона (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка"

Что теперь? Пойти в свою комнату или вернуться в сад, поискать еще одну уединенную беседку? Я заколебалась. Соседки мне попались в целом приятные, но до жути болтливые, и пары минут не могли просидеть, не раскрывая рта. Но и в саду, как показал сегодняшний день, не слишком спокойно. К тому же, чтобы попасть туда, нужно снова пройти мимо кабинета герцога и, не ровен час, встретиться с ним самим. Значит – в комнаты. Только сообразить бы, как туда добраться: в этой части дворца я, кажется, не была.

Додумать я не успела: из-за двери, разделяющей два зала, донесся детский плач. Этот звук был настолько неуместен здесь, что я даже потянулась к магии, вспоминая заклинание, позволяющее развеять иллюзии. Гвардейцы у дверей напряглись, и я одернула себя. В самом деле, не стоит нервировать охрану, они и без того наверняка неспокойны из-за толпы посторонних во дворце. И кому могло бы понадобиться создавать подобную иллюзию?

В следующем зале обнаружился и источник звука. Рядом с камином сидел мальчонка лет четырех, весь перемазанный сажей, и отчаянно и самозабвенно рыдал.

Я подошла к нему поближе. Маленький, щуплый, чумазый и одет кое-как. Явно сын кого-то из прислуги, причем прислуги невысокого ранга.

– Что случилось, малыш? – спросила я, присаживаясь напротив.

– Я не малыш, я большой мальчик. – Он вытер нос кулачком, размазывая сопли, и тут же снова заревел. – Мама… Потерялся…

Ну и что прикажете с ним делать? Вздохнув, я вытащила из корсажа носовой платок. Положив его на ладонь, призвала горсть воды и попыталась обтереть мальчонке физиономию. И успокоиться поможет, и почище станет.

Но вместо того, чтобы успокоиться, ребенок взвизгнул, отшатнувшись.

– Мокро! Холодно!

– Ничего, сейчас согреется. – Я потянулась к нему, но малец заверещал, будто его режут, и отскочил к стенке.

Я беспомощно оглянулась на гвардейцев – те стояли с каменными физиономиями, глядя перед собой.

– Вы не знаете, где можно поискать… – начала было я и осеклась, поняв, что ответ едва ли получу. Уточнила: – Вам запрещено разговаривать на посту?

Один из парней едва заметно опустил ресницы. Понятно. Значит, на их помощь мне рассчитывать нечего. Я снова покосилась на мальчонку, который, устав реветь, теперь только шмыгал носом и вытирал его кулачком, размазывая по лицу сажу и сопли.

Оставить его здесь? В принципе, ничего с ним во дворце не случится, а там мать освободится и найдет своего потеряшку. Но когда она освободится? И сколько времени ребенок просидит один, перепуганный и зареванный? И, возможно, голодный? Да, он не походит на милого ангелочка, как обычно говорят о детях, – сопливый, грязный и капризный, а может, просто пугливый, поди пойми. Но, милый или нет, он остается ребенком.

Обмотав платком запястье, чтобы не мешался, я вытащила из книги лист бумаги. Уходя в сад, вложила между страниц несколько на случай, если захочу что-нибудь записать, а чернильницу не взяла, совсем с этим отбором слаба разумом стала. Я сложила листок пополам и начала загибать края. Мальчишка, заинтересовавшись, вытянул шею, даже всхлипывать перестал.

– Смотри. – Я протянула ему на ладони бумажный кораблик. – Меняемся?

Он шмыгнул носом, вопросительно на меня глядя.

– Я подарю кораблик, а ты позволишь мне тебя умыть, и пойдем искать твою маму.

– Мама! – Он снова скривился, собираясь зареветь, и я торопливо накинула на игрушку иллюзию.

Кораблик засветился радужными переливами, неярко, словно ночник. Малыш завороженно потянулся к нему. Я закрепила иллюзию – продержится пару дней, а потом постепенно истает. К тому времени и ребенок потеряет к нему интерес.

– Покажи ладошки. – Я протерла их влажным платком. Малец дернулся, но, видимо, нагревшаяся от моего тела ткань не сильно его побеспокоила, потому что вырываться он не стал. – Вот так.

Я вручила ему кораблик и, пользуясь тем, что ребенок отвлекся, протерла ему лицо и нос. В ангелочка он не превратился, но смотреть на него и брать за руки стало приятней.

– И что же с тобой делать? – спросила я сама себя.

– К маме хочу! Есть хочу! – Реветь, по счастью, он не стал, отвлекшись на переливы света кораблика.

Поесть я и сама была не против – перепалка с герцогом раззадорила мой аппетит, который пара шоколадных конфет утолить явно не могла. Надо, пожалуй, начать таскать еду со стола и припрятывать на подобный случай. Или последить за фигурой? Я выбросила из головы эти мысли. Подождет. Сейчас нужно вернуть ребенка родителям или кому-то, кто передаст его родителям.

Как на грех, дворцовая прислуга была идеально вышколена, что означало – не попадалась на глаза гостям. Так что создавалось впечатление, будто постели заправляются и комнаты убираются сами собой, на худой конец – с помощью бытовой магии. Возможно, именно так и было, но этот ребенок явно не походил на отпрыска мага, то есть человека образованного и небедного. Так где мне искать прислугу? Истопников, прачек, кухонных девок? Не совать же нос во все двери подряд в надежде наткнуться на черный ход! Да и пустят ли меня на черную половину дворца?

– Есть хочу! – проныл мальчишка. – Пить хочу!

Создать ему воды я могла хоть сейчас, но не в горстку же! И вообще… Подумав с полмига, я решительно взяла его за запястье.

– Пойдем!

– Мама говорила мне с чужими не ходить! – заупрямился он.

Я мысленно выругалась. И после этого кто-то станет мне говорить, будто дети – это непрерывная радость и счастье?

– Тогда не ходи. Прыгай, как зайчик. Вот так.

Я попрыгала, мысленно представляя, как будут ржать надо мной гвардейцы, сменившись. Малец с готовностью запрыгал рядом.

– Прыгать с чужими мама ведь не запрещала? – уточнила я на всякий случай. Дождалась, когда он помотает головой, и крепче перехватила запястье. – Вот и попрыгали.

– Куда?

– Искать маму.

Мы проследовали по коридорам, сопровождаемые изумленными взглядами охраны. Удивительно, как может такой маленький ребенок создавать столько шума? Он топал, как слоненок. То вскрикивал: «Я зайчик!» То, вспоминая про кораблик, восклицал: «По волнам! Пш-ш-ш!» Словом, через четверть часа я пришла к выводу, что с замужеством и деторождением я повременю по крайней мере до тех пор, пока в самом деле не почувствую себя способной сохранить спокойствие даже на эшафоте.

Дойдя до нужной двери, я помедлила, ощущая себя полной дурой. Пришлось собраться с духом, чтобы постучать.

– Войдите, – раздалось с той стороны.

Я замерла, обнаружив, что просто не могу себя заставить толкнуть дверь. О чем я только думала, решившись искать помощи здесь!

– Войдите, – снова повторили изнутри, и дверь качнулась, отворяясь.

Я захотела провалиться сквозь землю, встретившись с изумленным взглядом герцога.

Глава 8

Дверь открылась с помощью магии, потому что герцог продолжал сидеть в том же кресле, где недавно устраивалась я, угощаясь чаем. Господин Гримани уже тоже был здесь, стоял напротив герцога. Возможно, что-то рассказывал, трудно было судить: завидев меня с ребенком, он вытянулся так, словно шест проглотил, и процедил:

– Что вам угодно?

Я сглотнула комок в горле – под взглядом императорского дознавателя, казалось, кровь разом застыла в жилах, а в голову начали приходить формулировки в стиле «нарушение общественного порядка» или «покушение путем создания невыносимого шума и доведения до сумасшествия», а заодно – видения подвалов и виселицы, хотя мне как дворянке полагалась плаха. Даже неугомонный ребенок затих.

– Прошу прощения, господа, – выдавила я.

– Где вы взяли… это? И зачем притащили сюда? – холодно поинтересовался господин Гримани.

Мне снова захотелось провалиться сквозь землю. Пришлось прокашляться прежде, чем открыть рот.

– Еще раз прошу прощения, господа, но я подумала, что люди, занимающиеся охраной дворца, должны знать, как найти…

А кого, собственно, найти? Дворцовым хозяйством должен заниматься гофмаршал, но дворянин на этой должности едва ли сам общается с прислугой и знает, кто мать этого сопливого сокровища. Камер-фурьера? Или стоило брать ниже?