Проданная невеста (СИ) - Завгородняя Анна

- Он вдовец. Уже двух жен похоронил, - сказала я, глядя в лицо няне.

- И эти…боже, язык не поворачивается назвать твоих тетку и дядю опекунами! Эти собираются отдать тебя ему?

- Не отдать, а продать, - я высвободилась из сильных рук Тильды. – Дядюшка еще и торговался, будто не джентльмен, а какой-то лавочник!

- Так что же делать? – спустя минуту молчания спросила няня.

- Бежать! – сказала я решительно. – Бежать и точка. Куда угодно. У моих родителей ведь были знакомые. Кто-то должен нам помочь. Мы отправимся в провинцию, туда, где жили прежде. Я продам украшения и наймем экипаж. Не выйду за Риверса, пусть и не надеяться поживиться за мой счет в очередной раз. Я… - сказала и осеклась, услышав как тихо щелкнула, закрываясь, дверь в мои покои. Затем так же тихо в замочной скважине провернулся ключ.

- Тильда! – ахнула я.

Нянюшка опрометью бросилась к двери, схватилась за ручку, дернула, но дверь осталась закрытой.

- Нас заперли, - произнесла она.

- Кто-то подслушивал! – я резко поднялась на ноги, подошла к двери и отодвинув в сторону няню, с силой ударила кулаком по двери, крикнув: - Немедленно отоприте! Что за шутки такие?

За дверью послышались какие-то звуки, затем раздался сдавленный смешок и голос Беттани произнес:

- Боюсь, госпожа, вам придется оставаться у себя до самой свадьбы. Леди Иден не придет в восторг, когда узнает о ваших планах. А я, уж будьте уверены, все ей расскажу. Все-все! – горничная неприятно хихикнула, а я, не удержавшись, снова забила в дверь кулаками.

- Немедленно открой, Беттани! Ты не имеешь права! Ты…

Но ответом был только тихий смех горничной.

- Успокойтесь, леди Бичем, - сказала она. – Сейчас я позову хозяйку и хозяина. С ними поговорите. А я всего лишь выполняю свою работу. Так мне было велено, госпожа!

Я прильнула ухом к двери, успев услышать звук тихих удаляющихся шагов и сердце, пропустив удар, упало куда-то вниз вместе с надеждой и моими мечтами о счастье и свободе.

Глава 3

Я оказалась в самом настоящем заточении. Все, что мне позволяли – это спускаться к завтраку, обеду и ужину, а затем, под присмотром какого-то странного нового слуги, от которого просто фонило магией, я возвращалась в свои покои. Там я ждала своей участи в компании книг, вышивания и окна, за которым оставался весь мир.

Опекуны не дали мне и шанса на выбор. Все попытки заговорить с ними по поводу свадьбы и прочего, пресекались на корню. Тетушка сразу закатывала глаза и заявляла, что я неблагодарная особа и что из-за меня она того и гляди лишится чувств, а дядюшка хмуро глядел и спокойно повторял, что если я не перестану противиться судьбе, то дни до свадьбы проведу в своих покоях наедине с собственными мыслями.

- Вы не имеете права! – крикнула я во время одной из трапез, когда за столом собралась вся семья. За окном был вечер, а у меня в душе царила ночь и гнев. На себя, за то что бессильна против подлости родни, на опекунов, которые разорили и продали меня, и на весь мир. А еще на графа, посмевшего купить меня, как игрушку.

- Что? – услышав мое заявление, дядюшка отложил приборы и так холодно посмотрел в мою сторону, что мне едва хватило выдержки не отвести глаза. – Да ты должна нам быть благодарна за то, что устраиваем твою судьбу. Ты выйдешь замуж, и все сплетники замолчат. А ты, да, ты, станешь женой графа, который является близким другом самого короля.

- Еще спасибо нам скажешь! – не смогла промолчать тетушка Иден.

- Спасибо? Да вы меня продаете! Не о моей судьбе вы печетесь, а о своих нуждах! – не выдержав, резко поднялась из-за стола. Швырнув салфетку, я решительно отправилась прочь и тут же рядом появился этот высокий, худощавый человек, одетый в ливрею лакея, которая ему явно была не по плечу.

Не сомневаюсь, опекуны потратились на мага, который следит за мной.

Боятся, что сбегу и они потеряют свои деньги.

Стало тошно. Противно. Хотелось заломить руки, упасть на колени и завыть так, как воют волки в лесу. Но я лишь ускорила шаг и покинула обеденный зал под причитания тети, сетовавшей на мою неблагодарность. И только кузен проводил меня сочувствующим взглядом. Я успела увидеть его глаза, когда шла мимо той части стола, где сидел Шолто.

- Мне так жаль, моя дорогая, - уже позже, когда я легла в постель, нянюшка присела рядом на самый краешек, глядя на меня глазами, полными сочувствия и боли. – Если бы были живы ваши добрые родители…

- Но их нет. А я в ловушке, - ответила и отвернулась, пряча слезы.

- А этот, - Тильда фыркнула, - служка, стоит под дверью. Я когда сюда шла, несла тебе, душенька, молоко, видела, как он руками водил. Магичил, не иначе.

- Они меня не отпустят, - вздохнула я.

Но как же отчаянно не хотелось замуж за страшного графа Риверса! Да, договорные браки были не в новинку. Почти каждая вторая девица, достигшая брачного возраста, выходила замуж по договору, не по любви. Но я всегда считала, что у меня будет все иначе. И отец, когда был жив, не уставал говорить, что позволит мне выбрать самой. И ведь позволил. Да только Сент-Джон оказался не тем человеком, который был мне нужен.

А ведь как ухаживал! Какие слова говорил! Как был учтив и вежлив. Он даже к руке моей боялся прикоснуться. И ведь я поверила. Влюбилась. Но теперь понимаю, что полюбила не человека, а свою надежду на любовь и красоту мужчины, который позже оболгал меня и оставил на растерзание общества.

- Дорогая моя, а что, если этот граф окажется не так плох? – попыталась успокоить меня нянюшка.

- Не так плох? – повторила я и слезы отступили, так и не пролившись. – Он уморил двух жен! Да он чудовище, не иначе.

Тильда промолчала. Лишь подоткнула мне одеяло, словно я была ребенком.

**********

Свадебное платье шили целую неделю. Не знаю, почему опекуны расщедрились, но наряд действительно получился великолепный. Платье шила лучшая модистка столицы из прекрасного шаранского шелка. Его расшили жемчугом и серебром.

Да, покрой казался скромным, но я-то прекрасно знала, сколько стоит подобный наряд. И стоя перед высоким зеркалом, слушая слова модистки, кружившей рядом и исправлявшей мелкие недочеты туалета, с замиранием сердца думала о том, как была бы счастлива, выходи я замуж за любимого человека, а не за этого Риверса!

Нянюшка откровенно плакала, глядя на меня в подвенечном наряде. А тетушка, часто присутствовавшая во время примерки, лишь щелкала языком и с недовольством твердила:

- Столько денег! Зачем? Для чего, если свадьба будет такой скромной?

Она поймала мой взгляд в отражении зеркала и с каким-то злорадством произнесла:

- Да, дорогая. Твой будущий супруг сказал, что не собирается устраивать праздник. В храме будем только мы, родственники с твоей стороны. И никакого веселья, пира, приглашенных, понимаешь?

Ей словно доставляло удовольствие приносить мне подобные вести. А день свадьбы неумолимо приближался. Время, обычно текущее медленно, как спокойная река, вдруг ускорило свой бег, и часы полетели быстрыми птицами, а дни таяли, как лед под солнцем. Я и не заметила, когда наступил этот самый страшный день в моей жизни и радовалась только тому, что не виделась со своим женихом до самой церемонии, которую по настоянию Риверса было решено провести вечером на закате.

Это удивило и возмутило опекунов. А я…

Мне было все равно.

После обеда приехала модистка, привезла платье. До самого вечера меня готовили к свадьбе. Вымыли, нарядили, будто куклу, уложили волосы и накрасили лицо, наложив легкий макияж.

Зеркало показало мне грустную, но очень красивую невесту. А Тильда, которая должна была бы радоваться тому, что ее подопечная выходит замуж, кусала губы, чтобы не разрыдаться от моего печального вида и бледного лица, на котором, словно два огромных блюдца, лихорадочно сверкали глаза.

Все, что произошло позже, вечером, когда мы приехали в храм, я помню как сон. Страшный, затяжной сон, от которого хотелось проснуться.