Пятничная я. Умереть, чтобы жить (СИ) - "Это Хорошо"

Не удивительно, что приснилось ей в очередной раз что-то не просто дикое, но еще и сексуально заряженное.

— Опять она… — хмыкнул черт.

Копыто ткнулось в ребра, Александра попыталась подсечь паразита под колени, но тот уже был ученым и ловко отпрыгнул. Тогда она тряхнула головой, приходя в себя, и поднялась. То же место в огромном ничто — ни пола, ни потолка, ни стен. Только чертяка с рогами, который на этот раз был один. Мордочка волосатая и глумливая. Хвост уже, судя по всему, новый, свежеотрощенный. Между ног с острыми копытцами — неожиданно розовый член и такие же голенькие и светленькие яички. Раньше этих подробностей Александра что-то не замечала.

Заметив интерес к своим мудям, черт заухмылялся и рукой потеребил свое естество, которое тут же начало наливаться возбуждением. Глазки у рогатого паразита сделались маслеными, а после он шагнул ближе и ухватил Александру за задницу. Та тут же попыталась засадить ему между рогами, но черт увернулся и затеребил свой член еще настойчивей.

— А ты в этом теле просто конфетка, знаешь? Давай-ка, не жмись. Покажи, чему твоя эльфиечка от своих многочисленных любовников научилась. Знаешь, какие мы с ангелом ценители такой вот красоты? И посмотрим, и пощупаем, и попользуем немножко.

Слова и интонация, с которой черт их произносил, показались странным образом знакомыми, но Александра никак не могла сообразить — откуда. Рогатый же тем временем продолжил:

— Для чего еще девки нужны, если не для этого?

Александра яростно выругалась и кинулась на проклятущего выдвиженца из ада. Тот вертелся, как… Ну как черт он и вертелся, но Александра его все равно скрутила, нагнула и… вдруг поняла, что у нее самой откуда-то взялся член, который к тому же благополучно стоит. Рогатый гад тем временем отбиваться вдруг перестал, а, напротив, заурчал сытым довольным котом, встал на четвереньки и изогнул косматую спинку, призывно отводя в сторону хвост и тем самым открывая вид на свой по-обезьяньи голый и красный зад.

И в ту же секунду Александре нестерпимо захотелось вставить ему свой неожиданно обретенный мужской орган, засадить по самые яйца, до шлепка. Она примерилась, двинула бедрами… и проснулась.

Рассвет еще только занимался. На соседней кровати тихо сопела Джоанна. Янис-Эль встала и пошла в купальню. Охладиться. И приснится же! Интересно, что сказал бы о таком вот старик Фрейд? Какие-нибудь аберрации, сублимации и отрицание? Или как в анекдоте: «Бывают сны, деточка, просто сны…» До этого в новом мире и в новом теле Янис-Эль снилась в основном война. Она куда-то бежала, в кого-то стреляла, что-то тащила… Сны были муторными и тягучими, словно она сама была мухой, а ее видения — сладким, но смертоносным сиропом. После настроение всегда падало ниже плинтуса, наваливались воспоминания о прошлой жизни и о товарищах, с которыми было съедено не один, а несколько пудов соли.

К счастью (вот кто бы сказал, что это когда-нибудь окажется счастьем!), больше ей тосковать было не о ком. С мужем развелась, родители умерли. Папа скончался от сердечного приступа еще лет пять назад, мама — совсем недавно, и ее смерть все еще причиняла боль. И вот ведь странная штука: тело капитана Александры Иртеньевой, а кроме него все эти люди — мертвые и живые — остались в прошлой жизни и в другом мире, а боль от потери и воспоминания об утраченном и тут никуда не делись.

Заглянув в ту часть терм, где с вечера оставалась привязана та школота, что чуть не изнасиловала Джоанну, Янис-Эль убедилась, что с ними все нормально — пребывают в прежних позах. Да и куда им деваться? Зафиксированы-то грамотно. Ну и славно. Сполоснувшись, она натянула чистое белье — очень непривычного кроя и сделанное из странной, но приятной на ощупь материи, — быстренько простирнула ношеное и пошла к себе.

Тихий разговор за неплотно прикрытой дверью в одну из комнат привлек внимание в первую очередь потому, что кто-то назвал ее имя. Янис-Эль приникла ухом к щели и затаилась, вдруг осознав еще одну причину того, что она так насторожилась — говорили на эльфийском.

— Не проблема. Сделаю. Фьорнэ Янис-Эль Моберг это вполне заслужила, — голос старческий, говорит с акцентом, явно не эльф.

— Клянусь Вечным лесом, совершенно согласен с вами, — а вот этот — эльф, речь чистая и голос молодой, но — увы! — незнакомый.

И что, интересно, с ней собираются делать? Узнать это было не так и сложно. Можно было поймать на выходе эльфа, который вроде как был «заказчиком». Или наоборот, дождавшись, когда он свалит, прижать человека-«исполнителя». Второе показалось более перспективным. Пока открывать перед родственничками, что «пятничная я» по сравнению с «понедельничной» изменилась ну уж очень разительно, не было никакого смысла.

Однако, ничего из задуманного не вышло. Янис-Эль из темной ниши коридора лишь с раздражением проследила за двумя удаляющимися спинами. Мало того, что эти гады ушли вдвоем, так еще и лица их Янис-Эль рассмотреть не успела.

Делать было нечего, и она просто вернулась к себе в комнату. И вовремя. Сразу после за окном, посреди огромного квадратного двора, окруженного со всех сторон корпусами Академии, трубач проиграл побудку.

Джоанна подхватилась и, так до конца и не продрав глаза, помчалась в купальни. Янис-Эль никуда спешить не было нужды — она там только что уже побывала. А смотреть на шоу, которое наверняка развернется, когда курсантки обнаружат шестерых мужиков, привязанных к скамьям голым задом кверху, ей что-то не хотелось. Джо расскажет, как все пройдет.

Соседка вернулась небыстро и с вытаращенными глазами.

— Ты зачем им на ягодицах мишени нарисовала?

— Я — художник. Я так вижу, — Янис-Эль осклабилась. — А что? Плохо получилось?

Джо покачала головой, попутно продолжая одеваться — вместо вчерашнего излишне строгого платья сегодня она надела форму Академии. Ту самую, в которую сегодня с утра обрядилась и Янис-Эль — расклешенная юбка, не стесняющая движений и длиной чуть ниже колен, узкий пиджачок поверх белоснежной рубашки и кокетливый берет с помпоном. На ногах — туфли на устойчивом каблучке. Куда как интереснее, удобнее и глазу приятнее, чем то, в чем Джо приехала из дома! По крайней мере, Янис-Эль с ее только что озвученной подруге позицией «я художник, я так вижу» оценивала все именно так. А потому лишь повторила свой вопрос про то, насколько хорошо или плохо получились у нее мишени на задах несостоявшихся Джоанниных насильников.

— Слишком даже хорошо, — проворчала та. Потом подумала и добавила: — Будет скандал.

И скандал таки действительно грянул. Торжественное построение в честь первого учебного дня в Академии было омрачено попыткой какого-то довольно молодого мужика в рясе или в мантии (Джо после объяснила, что это был главный маг Академии и заместитель начальника по учебной части) воззвать к совести курсантов.

— Негодяи, грязно надругавшиеся над своими товарищами, такими же, как они, будущими офицерами, должны сделать шаг вперед и объясниться.

Янис-Эль стояла по стойке «смирно» и ухмылялась, бодро топорща торчавшие по бокам от форменного берета уши — шевелить ими вообще было невероятно забавно. Ха! Негодяи! Этому наивному, как видно, и в голову не приходило, что «преступник» мог быть один и это не он, а она! Да и шестеро пострадавших, сохраняя остатки своей мужественности, наверняка наврали, что на них напала целая толпа здоровенных мужиков. Это было удачно…

Но что этот тип в рясе еще там говорит?

— В противном случае мне придется применить магическое внушение, и тогда ничем хорошим это для виновников происшествия не закончится.

Та-ак… Какое еще, на фиг, магическое внушение? Янис-Эль нахмурилась, повела глазами в сторону и внезапно напоролась на ответный взгляд Тарона, который стоял на возвышении вместе с другими преподавателями Академии. Кстати, кто же он все-таки?.. Тарон смотрел на Янис-Эль иронично, вздернув смоляную бровь. Вопрос, написанный на его физиономии, читался совершенно четко: «Ну и что будешь делать теперь?» Янис-Эль насупилась. Она ничего не знала ни про какое магическое внушение и совершенно не понимала, чем это может ей грозить, но сдаваться раньше времени все равно не собиралась. Русские, блин, не сдаются!