Единственная (СИ) - Гусейнова Ольга

— Таяна, что ты делала на станции дронов?

Я вкратце рассказала о миссии «Звездный веер» и чем сама занималась в составе исследовательской группы, о беде, случившейся с кораблем, и о том, как нас подобрали инопланетяне. Закончила рассказ словами:

— Мы сначала думали: дроны нас спасли из гуманных соображений. А позже выяснилось, что нас изучали и сравнивали с неизвестными землянам рантами.

— Насколько вы похожи? — заинтересовался Джар.

Я нервничала, не знала, правильно ли поступаю, честно рассказывая о злоключениях в космосе и «в гостях». Но делать нечего, вряд ли себе помогу, что-то утаивая, вот и призналась:

— Мы не идентичны, но различия минимальные. Думаю, мы совместимы.

— Уверен в этом, — неожиданно легко согласился Джар, поерзав подо мной.

— На чем основана ваша уверенность? — засомневалась я.

— Мы ранты, — ошарашил он меня.

— Да-а-а?

— Мой ран среагировал на ваш запах и проявился. Значит мы абсолютно совместимы.

Услышав загадочную фразу, я насторожилась:

— Что такое ран? И каким образом он проявляется?

Мужчина усмехнулся, под моей щекой дернулась его грудь.

— Наше обоняние очень восприимчиво. Благодаря этому мужчина распознает подходящую ему женщину, с которой у него лучшая совместимость и высокая вероятность получения потомства. Запах такой женщины запускает процесс воспроизводства спор, которые содержат генетический материал для смешивания его с женским. Ран производит и аккумулирует споры. Через та-ран они попадают в чрево женщины во время слияния.

Продравшись через трудности перевода, я разобралась, что ран — мошонка, а та-ран — мысленно захихикала, услышав, как это слово звучит на ранте, — обыкновенный член. Хотя, может быть у них та-раны как раз не обычные, а с какими-нибудь сюрпризами. Споры… может это семя? И все-таки я испугалась:

— А что значит «проявился»? И чем это мне грозит?

Мне почудилось, что Джар улыбнулся: дрогнул подбородок с кадыком и слегка натянулась на шее кожа.

— Для меня ты невероятно сильно и привлекательно пахнешь — значит, мы отлично подходим друг другу. Совместимы. Мое тело это почувствовало. Когда ран готовится к обмену спорами, набухает и… беспокоит. Если переместишься немного ниже, то почувствуешь, что та-ран тоже отреагировал на потребность рана в обмене и слиянии.

По-русски говоря, у Джара встал и он откровенно хочет. Я запаниковала:

— Я не хочу слияния!

— Таяна, успокойся. Это физиология, ничего больше. Тебе ничего не грозит. Ранты чтят право личного выбора.

— Спасибо, — выдохнула я, расслабляясь, и озвучила любопытную мысль. — Ваш вид, по-человечески раса, называется рант. Это понятие имеет какое-то отношение к рану?

— Относительное. Ран имеет несколько значений: мужественный, мужской, иногда множественный и умножающий. Слово рант на другие языки переводится как «большой муж». А ранты — большие мужи.

— Спасибо за информацию, — порадовалась я, ведь если делится чем-то о себе, возможно, не бросит сразу.

— В этой экспедиции ты была со своим мужчиной? — неожиданно спросил Джар.

— Нет, — грустно ответила я.

— Дома, на Земле, тебя ждут?

— Нет. Я решила участвовать в миссии только потому, что все мои родные и близкие погибли в аварии. Я круглая сирота.

— Сколько тебе лет и как долго вы живете?

— В среднем сто двадцать. Мне двадцать три, — быстро ответила и сразу вклинила свой вопрос, а то все он и он расспрашивает: — А вы сколько?

— Мы совместимые виды. Если наше время соответствует вашему, то, вероятно, живем одинаково.

Затем я сказала о часах-хронометре, продолжительности земного года, месяца, дня, часа и привела краткие сведения из астрономии и географии родной планеты.

Джар внимательно слушал, видимо заинтересовался. Я между делом решила выяснить, с кем меня спутали:

— А что такое мак-ка?

Узнать не успела. Началась сильная вибрация, визор шлема раскрасился огненными сполохами.

— Закрой глаза, — приказал Джар. — Не открывай рот и не разговаривай. Будет сильная тряска. Ничего не бойся, дрифт рассчитан на многое.

Не знаю, на что именно рассчитан суперскафандр рантов, но трясло нас основательно. Я боялась потерять зубы. И задохнуться боялась, потому что Джар прижимал меня к себе поверх дрифта и креплений руками. Мало того, еще и температура поднялась. Казалось, мы запечемся, как в духовке. Затем стало прохладнее, а потом нас бросило вверх, отчего я между ног прочувствовала тот самый выдающийся та-ран, наверное. Через несколько минут падения капсула загрохотала, подпрыгивая на камнях, опять-таки наверное. А там… кто ее знает, эту из космоса красивую, но опасную Полярную. Если бы не защита дрифтера и Джара, меня бы точно размазало по капсуле.

Наконец, оказавшееся вполне надежным, спасательное средство замерло, напоследок обо что-то стукнувшись. Несколько секунд мы приходили в себя, затем Джар произвел невидимые мне манипуляции, о которых догадалась по движению его рук. Затем со свистом отъехала крышка капсулы, за ней начал раскрываться дрифтер.

Повеяло горячим ветром, напоенным ароматами трав, нагретых камней и еще десятком других запахов, в том числе оплавленного металла и отработанного топлива.

— Надо выбираться, — спокойно сказал Джар.

Я послушно оторвалась от его тела и уселась… ой, прямо на нем. Правда, ощутив ягодицами выступающий та-ран, поспешила отстраниться. Выбираться из капсулы мне пришлось, сцепив зубы, чтобы не застонать от боли в затекших, бывших долго зажатыми конечностях. Плюс перегрузка.

Как только я неуклюже вылезла на свет Полярной, Джар восстановил герметичность дрифта. Через несколько секунд рядом со мной высилась знакомая монстроподобная черная фигура. Затем шлем распался на отдельные элементы и те скрылись в пазухах вокруг шеи и плеч. Теперь мне ничего не мешало подробно рассмотреть лицо инопланетянина.

Жгучий брюнет с короткими волосами, взмокшими от пота, облепившими высокий лоб и виски. Более вытянутое, чем у землян, но не узкое, довольно симпатичное лицо с высокими скулами. Брови вразлет, глаза большие, раскосые, самую малость выпуклые — очень выразительные. Невероятная смесь зрачка и радужки, похожая на черную снежинку, только добавляет яркости образу ранта.

Джар моргнул, затем посмотрел на меня, зрачок начал стремительно расширяться — все черные лучики и черточки становились более «пушистыми», снежинковыми. Невероятно увлекательное действо!

— Наши виды на удивление похожи, — рант высказал и мои мысли.

Я облизала пересохшие губы и невольно посмотрела на нижнюю часть его лица. Тоже ничего особенного, губы как губы, и стоило им дрогнуть в улыбке, я перевела дух, увидев обычные белые зубы.

— Да, это удивительно, — согласилась я, смутившись под его пристальным, изучающим взглядом, и отвела глаза.

Тревожно посмотрела вокруг.

В голубоватом небе висят два спутника и далекое оранжевое светило, которое немилосердно жарит. Наша капсула с оплавленными турбинами лежит на узкой площадке, уткнувшись в каменный барьер у самого края горного плато. До горизонта простираются горы, частично поросшие лесом, между ними зеленеют долины. Это хорошо. Воздух, растительность и даже горы радуют после безмолвных просторов космоса, закрытых пространств и особенно коварных черных дыр. Если меня здесь оставят одну, вероятность выжить все-таки есть.

Джар подошел к проему между каменными глыбами и, глянув вниз, присвистнул. Еще бы, за спасительным барьером — скалистый обрыв. Повезло нам: площадка, где мы приземлились, с одной стороны ограничена отвесной стеной, с двух других — глыбами. Спустились мы сюда по широкой каменной тропе. Видимо капсула рухнула и проехалась вниз, оставив свежий черный тормозной след.

Я вытащила из капсулы рюкзак и прижала его к груди. Вроде, вот она — свобода и спасение! Но что делать дальше? Не знаю. Тем временем Джар, как говорили наши военные на корабле, спокойно изучал обстановку. Вдруг мирный пейзаж нарушил гудящий звук. В следующий миг, обернувшись на шум, я увидела в небе большой, с огненным «хвостом», стремительно рассекающий воздух объект. Потом громыхнуло — и по нашему тормозному пути стремительно понеслась еще одна капсула.