Фаворитка (СИ) - Цыпленкова Юлия

— Когда? — в ошеломлении спросила я.

— В первый день весны, — ответил король.

— Боги, — сдавленно выдохнула я и, освободив руки, поднялась с кровати. После обернулась и, слабо отдавая себе отчет, спросила: — За что? — мотнула головой и задала новый вопрос: — Зачем?!

— За что? — изломив бровь, переспросил монарх. — Что ты хочешь этим сказать, душа моя? Что выйти за меня замуж для тебя наказание?

Я накинула халат и прошлась перед кроватью, зябко ежась в жарко натопленной спальне. Ив последовал моему примеру. Он покинул ложе, накинул халат и прошел к креслу. Усевшись в него, монарх взял с туалетного столика недопитый бокал с вином и, пригубив, продолжил наблюдать за моими хождениями.

— В чем дело, Шанни? — спросил государь, так и не дождавшись ответа. — Разве для тебя это новость? Разве ты не понимала, к чему ведут мои дары? Ты столько раз пыталась вытянуть из меня ответ на свои подозрения, что я ни за что не поверю, будто удивил тебя.

— Удивил? — я порывисто развернулась к нему. — Сразил! — воскликнула я. — Конечно, я понимала, к чему ты меня готовишь! Но за три года не последовало и намека на женитьбу, и я успокоилась. Понадеялась, что ты увидишь пользу, которую я могу принести, и выберешь себе в супруги более подходящую женщину, а мне оставишь службу тебе и Камерату.

— А быть королевой – это ли не истинная служба во благо своей страны? — прищурился монарх. — Ты станешь матерью моих детей и самой почитаемой женщиной Камерата. — Он коротко вздохнул, сделал еще глоток из бокала, а после, отставив его обратно на столик, приблизился ко мне. Притянув меня к себе за талию, король улыбнулся: — Ты станешь прекрасной матерью, душа моя. Ты любишь детей и восхищаешься ими, я это видел много раз: и во время приемов твоих учеников, и во время игр с моими и твоими племянниками. Может, пора уже умиляться не с чужих, а со своих малышей? Я вовсе не против, если на свет народится рыжий Стренхетт, он будет в нашем роду первым, кому достанутся не темные волосы. К тому же я не собираюсь лишать тебя возможности воспитывать нашего сына. Мое королевство сменило курс, и кто, как не человек, проложивший его, сможет лучше донести свои идеи наследнику Камерата? — я невольно улыбнулась, представив то, о чем говорил государь.

Картина была прелестной. Однако быстро сообразив, что сейчас передо мной напускают тумана, чтобы добиться смирения, я прищурилась и спросила:

— Дальше?

— Что – дальше? — удивился король.

— Еще выгоды нашей женитьбы, — потребовала я. — Ив, я – человек, не живущий романтическими грезами, к тому же знаю тебя. Возможно, ты и оставишь мне сына, пока он не достигнет лет пяти-семи, а после вручишь его воспитателям. И в чем же тебя упрекнуть? Ты дашь мне целых лет пять-семь на рассказ наследнику о взглядах его матери, а после и близко не подпустишь. И потому я спрашиваю еще раз, чем еще ты готов подсластить пилюлю? Расскажи мне сразу, что ты заберешь, а что оставишь. Я исполнила всё, что ты пожелал, а значит, могу надеяться на перемены в касательстве уклада жизни королевы. Расскажи.

Коротко вздохнув, он выпустил меня из объятий, вернулся в кресло и снова взял бокал. Я устроилась напротив и не спускала с него глаз, ожидая, что скажет мой… будущий муж.

— Я оставлю тебе управление Канатором, — наконец, заговорил король. Я приоткрыла рот, но обрадоваться не успела, потому что Ив продолжил: — Разумеется, ты не сможешь уже ездить туда. Во-первых, я не желаю новых покушений, а потому и так бы уже не отпустил тебя. И раз ты сама не желаешь думать о своей безопасности, то о ней позабочусь я. А во-вторых, место жены подле мужа. Но тебе остается переписка с Нестдером и решение вопросов, которые могут у него возникнуть. Правосудие на своих землях ты можешь вершить, пока мы не войдем в храм, после ты уже не должна принимать прошения о помиловании, вести разбирательства и продолжать личное управление герцогством.

— Столица? — хмуро спросила я.

— До свадьбы я оставлю тебе право покидать дворец, чтобы навестить своих родственников, но ведомства ты уже не можешь посещать, как и вести какие-либо дела самолично. Для этого у тебя есть представители. Соответственно и переписка с людьми, не являющимися твоими родными и подданными, должна быть прекращена.

Усмехнувшись, я покачала головой. Ришем был и в этом прав, король одним словом отсек всякую возможность встреч и общения с ним и не только с ним…

— Тибад?

— Он остается под управлением твоих родителей. Это твои земли и пусть ими остаются. Более того, ты можешь передать графский титул отцу, чтобы закрепить его права. И твоей матушке будет проще заниматься твоими школами, когда она станет супругой главы графства.

— Совет?

— Вот тут мало что изменится, — покрутив в пальцах пустой бокал, ответил государь и отставил его. — До свадьбы у тебя сохраняется право голоса, после – право посещать Совет. Свое мнение об услышанном ты сможешь высказать лично мне, когда останемся только я и ты.

— Щедро, — криво ухмыльнулась я.

— На самом деле – да, — невозмутимо ответил монарх. — Посещение Совета оставляет за тобой право следить за политической жизнью королевства. Ты сможешь продолжать вести свою деятельность через родных и доверенных лиц. Еще есть, пусть и не личное, но все-таки управление твоим герцогством до момента, пока не родится наш сын. Тогда ты передашь ему титул и отойдешь от дел, касаемых Канатора.

— Я могу передать титул, но до его совершеннолетия продолжать вести дела, — с отчаянной надеждой предложила я. — Ив, прошу, оставь мне Канатор, пока наш сын не повзрослеет!

Он посмотрел на меня в задумчивости, а после кивнул:

— Хорошо, я подумаю над этим.

— Отчего не принять решение прямо сейчас?

— Оттого, душа моя, что это будет называться регентством, а королева не может быть регентом. Это нарушит основной закон, а я и без того даю тебе право управления до рождения наследника. Цени, Шанни, я много дал тебе прежде, немало оставляю и сейчас.

— Немало?! — воскликнула я. — Это – ничто, Ив! Ты забрал почти всё! Я могу прийти на Совет, но не имею права высказаться. Я могу следить за политикой, но не имею права вмешиваться в нее. Я могу продолжать управлять Канатором, но не имею права делать это лично. Я могу заниматься начатыми реформами, но вновь не имею права сделать это иначе как через моих родных и представителей. Ив, ты даешь, тут же отбирая! Это же просто фальшивка! Только видимость, за которой нет ничего. Ничего!!!

— Умей быть благодарной, Шанриз Тенерис, — сухо произнес монарх. — Никто из женщин прежде не получал столько благ, сколько было дано тебе.

Это был предел. Я порывисто поднялась с кресла и устремилась прочь из спальни. Выскочив в гостиную, я завертела головой, не зная, на что выплеснуть свою ярость. Взгляд упал на приоткрытую дверь кабинета, и я помчалась туда. Слабо отдавая себе отчет в том, что делаю, я схватила нож для бумаг и бросилась к своему портрету, висевшему напротив стола. Я размахнулась, собираясь вонзить самой себе нож между глаз, чтобы хоть так выразить протест и в чем-то досадить монарху, но руку мою сжали пальцы короля. Он отнял нож, отбросил его в сторону и развернул меня к себе лицом.

— Шанни…

— Пошел прочь, Ив! — закричала я. — Пошел прочь, благодетель!

Вывернувшись, я выскочила вновь в гостиную, однако тут же развернулась и зло воскликнула:

— Стало быть, ты облагодетельствовал меня, да? Так, Ваше Величество?!

— Разве нет? — спокойно полюбопытствовал он.

— Канатор ты дал мне лишь с одной целью, чтобы жениться на герцогине! И выбрал именно это герцогство с той же целью. Кто же не поймет твое желание вернуть короне побережье Тихого моря?! Как только ты подписал дарственную, я тут же превратилась в выгодную невесту, женитьба на которой важна и необходима. Но ты оставил меня куклой, только ширмой, за которой ничего, кроме титула не должно было остаться. Я! Я вырвала себе право настоящего управления! — выдохнув, я продолжила: — В Совет ты меня пустил лишь потому, что иной должности не было, которая могла бы привязать меня к дворцу. Это не было благодеянием, только очередным поводком. И если бы я не заставила тебя подписать договор, то так бы и было. Ты не дал бы мне выехать из дворца ни разу!