Любовь по инструкции (СИ) - "Zzika Nata"

Теперь в запахе девочки появились и Танины нотки. Нет, краем, мазком, но, тем не менее. Татьяна видела, как кривился Александр Полонский, учуяв её запах на племяннице. Красивый и холодный. Очень похож на Кирилла, тот тоже признавал только собственное мнение. Как это Дёмин разрешил ей самой обставить дом? Наверное, просто, ему было всё равно.

Мысли плавно перешли на Кирилла.

А, любила ли она его? Да, любила.

Ещё, когда девчонкой была, специально к отцу бегала, чтобы на альфу посмотреть. И так счастлива была, когда Кирилл замуж позвал!

Хорошо жили, она не жалуется. Это теперь она понимает, что муж ей и половины не давал, что мог бы, но тогда она об этом и не подозревала. Думала, Кирилл сам по себе такой, безэмоциональный.

Вот, мурашек не было, и огонь не выжигал её изнутри, не скручивался спиралью от прикосновения. Это у неё что-то новое.

И спросить не у кого — что с ней. Не у бабушек же консультироваться?

Эля уехала, и она осталась совсем одна. Взрослые волчицы обращались к ней почтительно, фамильярности и доверительности не допускали, молодежь за свою не считала — самцы сторонились и избегали, а самки — здоровались, но общаться не рвались.

«Как прокаженная», — подумала женщина.

Киру не нравилось, когда она с кем-то проводила время, даже, если это были самки. Так и получилось, что общались с ней, как с Луной, а душу отвести было не с кем.

При воспоминании о бывшем муже нет больше любви. Нет обиды.

Осталась только жалость.

Может быть, у него ещё не всё потеряно? Может быть, он ещё найдёт своё счастье с хорошей волчицей? Главное, чтобы по взаимному влечению, если любви не случится. Она от всей души желает ему обрести счастье.

Конечно, же, никакого сотрясения у неё и в помине не было. Но за отдых она была благодарна — понежилась, как никогда не нежилась. Впервые в жизни побыла госпожой.

После визита к доктору, подтвердившего, что она здорова, Татьяна поинтересовалась у Андрея:

— Когда я смогу вернуться на хутор?

— Что тебе сейчас там делать? Бабушки в делах, Стася еще в гостях. Живите, разве, вам тут плохо?

— Не плохо, но, как-то, неправильно.

— Почему? Щенки — мои, вы имеете право жить здесь, сколько хотите. Успеешь еще на свой хутор.

И Таня уговорилась. Немного неудобно было перед Матвеем, но, с другой стороны, пока они под присмотром Верховного, волки могут не отвлекаться на её нужды.

— Надо спросить у альфы, — заметила она.

— Сам ему позвоню, — немедленно отозвался Андрей. — Когда должна вернуться Станислава?

— Через четыре дня.

Верховный кивнул:

— Отлично. У тебя еще четыре дня, которые мы проведём с пользой.

Татьяна вопросительно посмотрела на Андрея — какая ещё польза?

— Приглашаю тебя сегодня в театр.

— В театр! — ахнула Таня. — Правда? Ой, а платье… В чём я пойду? И — как же дети?

— Не переживай, подходящая одежда будет. А малыши — покормишь перед отъездом, а, если, они проголодаются раньше, чем мы вернемся, то их покормят другие волчицы. У нас у трёх пар груднички такого же возраста. Не переживай, дети голодными не останутся!

И платье доставили. А к нему — туфли, сумочку, тонкие чулки и пальто из белого кашемира.

Когда она вышла в холл, серые глаза мужчины потемнели до почти черных.

— Ты очень красивая, — хрипло проговорил Андрей и подал Татьяне коробку, — Думаю, это дополнит наряд.

Таня взяла, открыла и залюбовалась — жемчуг. Изумительные по красоте (и цене) ожерелье и серьги.

— Ты позволишь? — Верховный взял в руку ожерелье, отложил коробку на столик и вопросительно посмотрел на Таню.

Женщина кивнула и повернулась, затаив дыхание.

Андрей медленно завёл нить вокруг её шеи и застегнул. Кончиками пальцев провёл вдоль жемчужин, от чего Таня резко вдохнула, сжав руки. Палец скользнул выше и коснулся уха, осторожно вставил серьгу, ещё раз задел раковину. И перешёл на другую сторону.

Татьяна забыла, как дышать.

Запах Андрея окутывал её, дурманя и опьяняя, невесомые прикосновения обжигали, но не болью, а чем-то невообразимо чувственным. Татьяна и не знала, что может загореться от невинного касания!

Ожерелье и серьги были на месте, но Андрей не спешил её отпускать.

Провёл руками по плечам, дальше — по предплечьям, взял одну её руку и поцеловал.

— Ты — необыкновенная! — от хрипотцы в голосе мужчины, Татьянин «табун мурашек» стремительно переместился сверху вниз и замер, где-то в районе солнечного сплетения.

— Андрей, — голос дрогнул. — Что ты делаешь?

— Везу в театр волчицу, которая мне бесконечно нравится. Пойдём?

Не в силах выдавить ни звука, Таня только кивнула.

Они смотрели балет.

Как же ей не хватало таких вот, небольших, радостей!

Женщина не могла оторваться от сцены, но при этом, всем существом чувствовала присутствие Андрея.

Волчица довольно кивала, махала хвостом и всем видом выражала поддержку и одобрение.

«Наверное, я испорченная, — размышляла Таня в антракте, когда волколак отставил её на минутку, чтобы принести сок. — Мне не только нравится, когда Андрей рядом, но я хочу, чтобы он ко мне прикасался!»

«Ты — очень глупая, — подняла голову Серая. — Тебе не безразличен этот самец, но ты не разрешаешь себе в это поверить!»

«Мне уже был один раз небезразличен самец, но из этого ничего хорошего не вышло», — возразила она Серой.

«Не все самцы одинаковы. Не думай, просто — чувствуй, наслаждайся, живи!» — и волчица опять свернулась клубком.

С опаской Таня ждала, что будет дальше, но Андрей вёл себя безупречно и дальше легких, невинных, случайных прикосновений, не заходил.

Они прекрасно провели вечер.

По возвращении она, первым делом, бросилась проверять, как малыши. Сытые дети спали и видели молочные сны.

На следующий день Волков вывез её на ужин в ресторан.

Снова было новое платье и новые украшения.

Третий день они почти весь провели вместе — Андрей играл с детьми, а когда они засыпали, рассказывал Тане о своём детстве, расспрашивал её о родителях и веселил забавными историями.

Татьяна понимала, что ей надо скорее возвращаться, иначе она рискует окончательно запутаться.

Андрей ей нравился, ей пришлось это признать.

Луна, стыд-то какой!

Что подумают волки? Матвей, Руслан? Что подумает сам Верховный?

Она не так давно стала матерью, её ничто и никто, кроме детей, не должен интересовать.

— Андрей, — обратилась она к альфе за завтраком.

Да, он второй день и завтракал, и обедал вместе с ней, чем привёл волчицу в ещё большее замешательство.

— Я бы хотела вернуться уже сегодня. Волки там, наверное, на сухомятке, без женского присмотра. Стася приедет, надо приготовиться. Если лететь завтра — я ничего не успею.

— Хорошо, — коротко ответил Верховный. — Во сколько ты хотела бы улететь?

— Через час или два? — женщина посмотрела на волколака.

— Через два часа, — подтвердил он. — Детские вещи пусть остаются. Надеюсь, вы будете приезжать в гости, чтобы не таскать всё туда-сюда. А свои обновки, если хочешь, можешь забрать. Скажи Катерине, она всё упакует.

— Альфа, куда мне на хуторе ходить в вечерних нарядах и кашемире? — удивилась волчица. — Нет, пусть остаются. Может быть, когда-нибудь, ты еще раз меня пригласишь в театр или ресторан.

— Уже приглашаю, — мгновенно отреагировал Верховный.

— Нет, не сегодня, — улыбнулась Татьяна.

Как она и предполагала, Волков полетел вместе с ними.

Волки клана поприветствовали её, было видно — рады возвращению, соскучились. Но, следом не пошли.

Помогал занести в дом детей и немногие вещи только Андрей.

— Спасибо тебе, это были чудесные каникулы! — искренне проговорила Таня, когда малыши были раздеты и уложены в кроватки. — Я так давно не получала столько радости и положительных эмоций!

— Только скажи, и каникулы продлятся или станут бессрочными!