Дракон для жениха (СИ) - Светлана Крушина Викторовна

Наконец, руины остались позади, под ноги ласково стелилась густая шелковистая трава. Дракон опустился прямо на землю, с наслаждением вздохнул и поднял голову к небу.

— Прекрасная ночь сегодня, не правда ли?

Пан Иохан тоже взглянул на звезды. Небо определенно было чужое, он не ошибся. Чужие звезды, чужие созвездия… чужой мир? И куда же их забросило? Учение Великого Дракона не допускало существования других миров, но… в истинности учения этого барон давно сомневался, и сколько было таких сомневающихся?

— Где мы? — вырвалось у него почти против воли.

— В моих владениях.

— Где эти владения? В каком мире?

— Разве это важно? Важно то, что наши миры соприкасаются, и мы нашли способ проникать из одного мира в другой… к добру ли, к худу ли. Да сядь ты уже! Здесь нет ни змей, ни скорпионов, опасаться нечего.

Барон сдержался и ничего не ответил на это. Сел напротив двойника, глядя в прозрачные аквамариновые глаза, такие знакомые по отражению в зеркале.

— Я замечаю в твоем взгляде неприязнь, — дружелюбно проговорил дракон. — В чем ее причина? Только ли в том, что я, как ты думаешь, пытался убить тебя? Или тебе не нравится этот облик? Мне он кажется довольно привлекательным, даже моя сестра попала под его обаяние, а ее не так-то просто впечатлить.

— Ты же умеешь читать мысли, — снова напомнил пан Иохан.

— Умею, умею. Но хочу, чтобы ты сказал сам. Я же пригласил тебя для разговора, а не для того, чтобы копаться в твоей голове.

— Скажем так: я несколько разочарован.

— Чем же?

— Твоей склонностью копировать окружающие… объекты. Мне виделось, что у Великого Дракона должно быть более богатое воображение. А ты, выходит, можешь только повторять?

— Все под этой луной когда-то и где-то уже было, — философски отозвался дракон. — Придумать что-то новое почти невозможно, да и зачем? Я могу принять любой облик, то есть — буквально любой, но предпочел стать тобой. Хочу понять, что ты такое. Каково это — быть бароном Криушей.

— Ну и каково? — усмехнулся пан Иохан. — Понял?

— Это очень странно, — дракон откинулся назад, оперевшись на руки, запрокинул голову к звездному небу, как будто звезды интересовали его больше, чем разговор. — Казалось бы, у тебя есть все, чтобы вести счастливую и беззаботную жизнь. Ну, разве что кроме денег. Но, пользуясь бешеным успехом у женщин, ты мог заполучить любую богатую наследницу, любую состоятельную вдовушку, и поправить свои дела… ведь так поступают многие в твоем мире, не ошибаюсь? Однако же… однако же ты напоминаешь мне дорогую хрустальную вазу с трещиной. Такая сверкающая и богатая снаружи, внутри она скрывает незаметный до времени дефект. Чуть прояви небрежность, задень ее краем угол стола или ударь нечаянно — и вся красота осыпется дождем блестящих стекляшек. Вот и у тебя внутри такая трещина, которая грозит полным разрушением. В чем дело? Чего тебе не хватает?

Пан Иохан слушал скептически. Никакой внутренней трещины, никакого внутреннего надлома он в себе не ощущал и рассыпаться на осколки не собирался.

— Метафора красивая, но бессмысленная, — заметил он. — А чего мне не хватает… это я могу сказать. Отпусти Маришу, дракон.

Дракон резко выпрямился и уставился на барона с откровенным изумлением.

— Отпустить Маришу? Мою невесту? Куда отпустить? Уж не к тебе ли?

— Ко мне. К чему она тебе? Что ты делаешь со своими невестами? Сколько их у тебя?

— А тебе она на что?

— Я ее люблю.

На секунду пан Иохан подумал, что собеседник сейчас снова обратится в дракона, и на этот раз уже точно прихлопнет его — такая страшная тень прошла по знакомому до малейшей черточки лицу. Но у двойника хватило сил сдержаться и сохранить человеческий облик; тень прошла, только лицо продолжало подергиваться от гнева — Ты смеешь заявлять, что любишь мою невесту? — прорычал дракон. — Как ты вообще осмелился смотреть в ее сторону, зная, кому она предназначена?! Воистину нет предела человеческой наглости и глупости.

Вы только послушайте его! — патетически обратился он к неведомым слушателям (барон предположил — к звездам). — Он требует себе невесту Великого Дракона! Мою невесту! Спрошу в свою очередь: на что она тебе?

Так же потешиться и бросить, как ты поступил с моей сестрой?

— Улле не вещь, чтоб можно было ее бросить, — возразил пан Иохан. — Перед нею я очень виноват, но я готов быть рядом каждую минуту, пока она этого хочет.

— Но она тебя прогнала, — мстительно заметил дракон.

— Да, прогнала.

— И поделом! Для меня вовсе непонятно, что такого она в тебе нашла, почему предпочла тебе мужчинам нашего народа? Что такого в тебе есть, кроме смазливой физиономии? Чем ты так прельстил ее, что она допустила тебя к себе так близко? Достоинства, что ли, какие-то в тебе есть необычайные? Так я их не вижу!

— Возможно, нужно быть женщиной, чтобы увидеть мои скрытые достоинства? — отозвался барон ядовито. Все эти пафосные речи, нелепые и бесполезные, начинали его утомлять. — Не желаешь ли попробовать? Тебе ведь доступен любой облик. Или нет?

Дракон только рукой махнул; становиться женщиной, даже ради выяснения тайных достоинств оппонента, он определенно не желал. Однако, в его глазах загорелись искорки — то ли насмешки, то ли бешенства, не понять.

— Разъясни мне вот еще что: как ты собираешься быть с сестрой каждую минуту, если любишь другую? Стерпит ли она? О, уверен, что нет! Ни одна женщина не стерпит подобного унижения. Все они собственницы, все до единой, и Улле, какой бы умницей она ни была, в этом аспекте не лучше многих.

— А ты, надо думать, хорошо изучил женщин?

— Да уж лучше твоего, любезный барон. Что такое твои жалкие три десятка лет, прожитые на свете, рядом с моими… ну уж не буду говорить, дабы не смущать твой разум.

— Мой разум может это вынести, — уверил пан Иохан. — И это, и многое другое.

— Скажем так: двести лет назад я был ненамного моложе, нежели сейчас.

Кстати, последние двести лет я провел в странствиях, потому и случился досадный перерыв в отношениях наших народов… Но о моих странствиях оставим, хотя я вижу, что тебе было бы любопытно послушать.

— Любопытно, — не стал скрывать барон.

— В другой раз. Теперь мы не об этом. Так вот, мой опыт общения с женщинами — я имею в виду ваших, смертных женщин, — не ограничивается тем избранными красавицами, которых привозили ко мне в качестве невест…Ах, если б ты знал, какие женщины в самые разные эпохи становились моими возлюбленными — на час, на день, на год…

— Так ты самый обычный потаскун, — заметил пан Иохан не без злорадства.

— Было б чем хвастать! Чем же ты, о великий, в таком случае лучше меня?

— Да замолчи ты! — сердито сверкнул глазами дракон. — Ты ничего не понимаешь, смертный. Суть в том, что десятилетьями и столетьями я жил среди вашего народа, неузнанный, и наслаждался любовью ваших женщин. И меньше чем за два-три века я понял, что все они, и герцогини и горничные, схожи в одном — в собственническом отношении к предмету своего обожания — о! а меня обожали страстно!..

— Всего-то два-три века?..

На этот раз дракон пропустил мимо ушей язвительную «шпильку».

— И еще в одном они схожи: ни одна из моих возлюбленных не зачала от меня дитя, сколь бы долго ни продолжались наши отношения. Просто потому, что это невозможно. Мы слишком разные. Как невозможно появление потомства у человека и… и обезьяны.

— И кто же из нас обезьяна, позволь спросить?

— Тебе не нравится обезьяна? Изволь, я взял это животное только для примера, потому что между ним и представителем твоего народа так много кажущегося сходства… Пусть будет не обезьяна, а хоть корова.

— Обезьяны? Коровы? — вскипел пан Иохан. — Так чего же ты веками лезешь к этим обезъянам, да еще умыкаешь в свои палаты тех, кто особенно тебе приглянулся?! Эскпонаты для зоосада, что ли, собираешь?

— Стой, не кипятись! Пойдем, — дракон пружинисто встал.

— Куда? — и не думая подниматься, барон мрачно взглянул на него снизу вверх.