Башня духов (СИ) - Романовская Ольга

Я старалась как можно меньше времени проводить дома и с готовностью помогала Кристофу по хозяйству. Тот сдержал слово, рассказал часть правды магам. Они отреагировали по-разному, но сошлись в одном: этого не стоило скрывать.

После работы уходила в пустошь или в леса. Гуляла и думала.

Диссертация застопорилась на теоретической части: расчёты не шли, никак не могла сосредоточиться.

Я вздрагивала от любого подозрительного дуновения ветерка, с надеждой и робкой радостью оборачивалась, но каждый раз меня подстерегало разочарование.

Редко соглашалась на приработки: не шла у меня работа, только физический труд. А ещё отбивалась от Миклоса: тот, кажется, поставил себе целью добиться моего расположения любой ценой. Объясняла так и эдак, даже Авалону пожаловалась — без толку. Миклос начал таскать цветы и конфеты, предлагал прогуляться вечером по верешенским улицам — словом, ухаживал так, что не придерёшься. Никаких пошлых намёков и поцелуев. То ли потому, что Авалон пригрозил суровым наказанием за любую мою жалобу, то ли просто сменил тактику.

Пробовала объяснить, что Миклос своего не добьётся, оставляла конфеты нетронутыми, а цветы относила Тибору, пусть порадует Джемму, но маг не сдавался. Он начал заходить по вечерам, сидел и буравил взглядом. Я же зарывалась в бумаги и считала минуты до ухода Миклоса. Не желаю гулять с ним, не желаю видеть и слышать. В конце концов, не выдержав, открытым текстом заявила: 'Насильников не прощаю'. Не помогло. Миклос никуда не ушёл, а предложил загладить вину, начал объяснять, что 'иногда так хочется девочку, что сил нет'.

— Мозги надо иметь и выдержке учиться, благо учителей полно, — отрезала я и велела уйти.

— Да что ты как затворница! — поджал губы Миклос. — Прощения попросил, всё равно нос воротит. На меня такие девушки смотрят, а ты… Или тебе блондины нравятся?

— Мне люди нравятся.

Миклос намёк понял, насупился ещё больше и, наконец, ушёл, буркнув, что, мол, ещё локти кусать стану.

По вечерам молодёжь Верешена, парочками и шумными компаниями, гуляла по улицам и полям, одна я сидела дома. Меня не раз звали и не только Миклос, но не могла. Чужой смех резал слух и напоминал об улыбке Эрно. И о том, как мы весело болтали такими же, только весенними вечерами.

Маги поправились и приступили к своим обязанностям. Я тоже полдня, кроме выходных, проводила в Башне. То убиралась, то копалась в книгах, то помогала Нару. Одну меня не оставляли, видимо, опасались, что опять отправлюсь к личу. Тот больше не объявлялся, а Кристоф после долгих расспросов нехотя ответил, никакой платы с него не потребовали. Значит, договор не нарушен, а моя совесть чиста.

Не знаю, что лич сделал с кровью и оборотнем, но новый инферн по Башне не бродил. Я предполагала, самовоскресший маг сотворил стража, который охранял запретные комнаты. Ну и хорошо, убережёт последующих практикантов от соблазна.

Ядвига уехала. Так и не поняла, помирились ли они с Джено, но тот вышел её провожать и даже поцеловал в щёку. А я-то надеялась, Ядвига останется в Верешене. После осторожно расспросила Джено и перевела дух: разводиться тот не собирался, а в июле и вовсе поедет к дочери и супруге. Они вместе куда-то собирались.

Истван вместе с дежурными магами осматривал окрестности, чтобы полностью обезопасить Верешен от неприятностей в виде нежити. Потом прогулялся в Гнилую гать, провёл там целые сутки. Вернулся под утро, уставший, злой, неразговорчивый. Я слышала, как он ругался, скидывая сапоги, но не спустилась.

В тот день я, как обычно, позавтракала и спешила в Башню на ежедневное собрание.

Истван сидел на крыльце и возился с амулетами. Я едва не ударила его дверью. Думала, некромант окрысится, в последнее время он вечно бурчал и смотрел волком, как в первые дни, но нет, отложил амулет и огорошил:

— Ты-то мне и нужна. Авалон не заругает, если опоздаешь.

— А как же дежурство? — растерянно спросила я. — Мне нужно обойти дворы, помочь по возможности.

— С духами? Успеешь. Даже помочь могу, всё равно ничем не занят.

Удивлённо глянула на некроманта. Уж не заболел ли?

— Что смотришь? — усмехнулся Истван. — Добротой любуешься? Просто летом обычно спокойно, в этом году и подавно. А мне скучно. Так что там с Вилмой?

Промолчала. Дочь суконщика со мной не разговаривала, даже не здоровалась. Меня это устраивало: меньше проблем. Сталкивались иногда на улице или в прихожей.

— Рената, я не отстану. Одну сторону уже выслушал, теперь хочу послушать вторую. Только без истерики, — нахмурился некромант.

Представляю, что ему наговорила Вилма!

Тяжело вздохнула и попыталась замять неприятный разговор. Вилма не цепляла, жить не мешала, а остальное теперь неважно. Да и Истван не носил больше букетов, стал прежним. Вот и хорошо, не придётся ничего объяснять, боясь обидеть.

— Рената, ты расскажешь, — тоном, не терпящим возражений, повторил некромант. — Я не верю ни единому слову Вилмы.

— Но она же ваша невеста!

Истван фыркнул и заверил, жениться на такой, как Вилма, не собирается. Понятно, значит, для плотских утех и помощи по хозяйству. Я и раньше это знала, только Вилма упрямо надеялась. Но если мужчина за столько лет не сделал предложения, то не женится. Хотя, признаться, сомневаюсь, будто Истван вновь позволит окольцевать себя.

— Да так, — уклончиво ответила я, — Вилма приревновала, оскорбила, немного поцарапала.

Некромант нахмурился и поинтересовался:

— К кому приревновала?

— К вам. Вилма решила, будто я собралась вас отбить, и решила проучить соперницу.

— Понятно, — Истван стал мрачнее тучи. — Когда это случилось?

Сказала и получила в ответ заверение, что Вилма публично извинится и даже деньги за оскорбления заплатит. Пробовала возражать — меня одарили гневным взглядом и обозвали дурой. На вопрос почему просветили: 'Молчала потому что'.

— Я собиралась, но потом лич, кладбище…

— Угу, гроб и кости. Теперь немудрено с мертвецом перепутать. Ты ещё траур надень и жизнь самоубийством покончи!

Отвернулась. Не хватало ещё, чтобы некромант по выражению лица понял, мелькали такие мысли. И вообще, Вилма Вилмой, а Эрно трогать не позволю. Так и сказала, посоветовав впредь не заводить подобных разговоров.

— А вот буду, — упрямо возразил Истван, вцепился в запястье и не позволил уйти. — Молодая, смазливая, с готовой диссертацией — и в гроб. Я ещё давно говорил, не привязывайся к духу, ничего хорошего не выйдет. Но как же, все вокруг дураки, а я такая умная! Что в итоге? Дух ожидаемо отправился на перерождение, ты в слезах, а воспоминаний кот наплакал. С таким же успехом могла бы вздыхать по книжке. Вроде неглупая девица, а ведёшь себя…

— Мне Миклоса хватает, хотя бы вы не лезьте! — огрызнулась я и вырвала руку. — Запрещаю даже заикаться об Эрно, иначе… Иначе…

Достойной угрозы не придумала и промолчала, сверля Иствана гневным взглядом.

— Вот ослица! — в сердцах обронил некромант, вскочил, развернувшись на каблуках, взялся за ручку двери. Не оборачиваясь, зло поинтересовался: — Сладкое любишь? У Вилмы-то зубы заболели.

Истван намекал на Миклоса.

— От сладкого меня и вовсе тошнит. Можете смело выбрасывать конфеты из прихожей.

— Понятно, — многозначительно протянул некромант и скрылся за дверью.

Я же быстрым шагом направилась к Башне.

Вечером меня поджидал сюрприз: в дверь робко постучалась Вилма. Признаться, не ожидала её увидеть, думала, это Миклос снова зовёт гулять. Он уже приглашал с утра, я опять отказала.

Вилма бочком протиснулась в комнату и на одном дыхании без выражения выпалила:

— Прости, я больше так не буду. Завтра принесу отрезы ткани на выбор, чтобы платье сшила.

— Истван? — догадалась я.

Вилма насупилась и кивнула.

— Всё из-за тебя, ведьма! — мстительно добавила она. — Накричал, прилюдно унизил, велел и вовсе в Башню пойти, чтобы все извинения слышали. Но перебьёшься! Глупый Пишт, не видит, что не нужен тебе совсем. Скажи ты ему про Миклоса.