Город мёртвых (СИ) - Яковлева Светлана "Miletana"

– Разработанное кем-то биологическое оружие, или всё же уже существовавший вид?

Мужчина не ответил мне и вновь уткнулся в тетрадь, в смутно знакомой синей обложке. Однако, решив не уходить далеко от темы разговора, я нетерпеливо поинтересовалась:

– А что думаешь ты?

– Я не знаю, – помотал он головой. – Разве можно кого-то обвинять столь голословно?

– Даже пришельцев? – улыбнувшись, не удержалась я.

Роман Александрович поджал губы, тщетно стараясь подавить улыбку.

– Даже их, родимых…

Кажется, лёд тронулся. Облизнув пересохшие губы, я навострила уши.

– Ты знаешь, как передаётся вирус? – решила сыграть я в дурочку.

Но моя хитрость не сработала. Поправив очки, мужчина поднял на меня полное серьёзности лицо и встретился со мной глазами. Зрительный контакт длился довольно долго, и я не могла нарушить воцарившуюся тишину, у меня словно язык к нёбу примёрз от сквозившей от него холодности.

– Вот ты взрослая, умная девушка, – медленно проговорил он. – Неужели не понятно, что не на все твои вопросы я могу ответить? Я не могу тебе ничего рассказать. И дело даже не в том, что не обладаю какими-либо знаниями, а в том, что мне запрещено выдавать тебе тайные сведения. Даже, несмотря на то, что ты уже многое поняла сама.

Вновь обратив внимание на тетрадь, я досадливо поморщилась, различая свой почерк. Значит, всё-таки не показалось – это действительно был мой дневник.

– Откуда у тебя мои записи? – недовольно процедила я. – Отдай…

Я требовательно вскинула руку и замерла, не договорив, запоздало осознавая, что требовать от него что-либо было несколько бесполезно в моей ситуации. Вспышка возмущения, рвущаяся наружу, начала назойливо пульсировать в моей голове. Я стиснула ладонь в кулак, стараясь удержать себя в руках, но сердце уже предательски забилось, всё гоняя и гоняя разгорячённую кровь по моим сосудам.

– Командир передал это мне, попросил разобраться, – спокойно пояснил доктор, разглядывая меня поверх очков. – Я изучу и верну. Обещаю.

Моё лицо сперва побледнело, а затем неминуемо покраснело, когда я припомнила, что туда в последнее время записывала помимо своих «научных» изысканий. После того, как мне пришлось полностью переписать утраченный дневник, я позволила себе слишком много вольности в повествовании. Мне стало дурно. Я сделала пару несмелых шагов по направлению к своему надзирателю, чтобы хотя бы увидеть, на каком месте моих записей он остановился. Веник выпал из моей руки и глухо шлёпнулся о пол.

– Не читай! – довольно резко попросила я, не осмеливаясь подойти и вырвать тетрадь из его рук.

Озадаченный мужчина взглянул на меня с немалым подозрением.

– То, что там написано, не касается ни тебя, ни кого бы то ни было ещё! – я быстро-быстро глотала новые порции кислорода и чувствовала, как у меня подкашиваются ноги.

Меня повело. Перед глазами стремительно поплыл красный свитер, а удивлённое лицо доктора и вовсе потеряло чёткость. Нужно было присесть на кровать… Тяжело дыша, я сделала пару шагов назад и тут же сложилась пополам. Меня вырвало фактически пустотой и тем, что ещё не успело перевариться с недавнего приёма пищи. Посчитав счастливой случайностью то, что я всё ещё стою на ногах, я поначалу не заметила удерживающих меня рук. Роман Александрович помог мне добраться до кровати. Упав на жёсткий матрас, я быстро повернулась на бок, чтобы при случае, край кровати был в максимальной доступности.

Доктор, слегка обескураженный произошедшим, осторожно склонился надо мной и, взяв меня за руку, померил пульс.

– С тобой раньше такое происходило? – быстро спросил он, ощупывая мой лоб сухой тёплой ладонью.

Я подняла на собеседника удручённый взгляд.

– Это всё овсянка виновата, – слабо проворчала я, прекрасно понимая, что овсянка здесь, скорее всего, не причём.

Роман Александрович замер, внимательно посматривая на меня исподлобья.

– Сколько по времени тебя уже тошнит? – последовал вопрос из разряда «не в бровь, а в глаз».

– Да всего-то пару дней, – неохотно отозвалась я, отворачиваясь.

Холодный взгляд мужчины никак не располагали к откровениям. От его близкого присутствия мне становилось очень неуютно и даже боязливо.

– Ты съела плохую пищу? – с надеждой предположил он, слегка прищуриваясь.

– Не угадал.

– Я просто надеялся, что ты скажешь «да», – тут же прокомментировал мужчина.

– Я бы тоже хотела сказать «да», – мрачно поддержала я его, прикрывая глаза рукой и растирая переносицу.

«О, Великий всемогущий разум, как стыдно... Почему в этом так стыдно признаваться?!».

Доктор молча присел на край кровати рядом со мной, сцепил руки в замок и задумчиво возложил на них острый подбородок. Поразмыслив о чём-то своём, он вдруг крайне серьёзно спросил, не глядя в мою сторону:

– Ты представляешь, каково тебе придётся?

– Представляю, – на «отвяжись» ответила я сдавленно.

– Нет, сдаётся мне, не представляешь, – уже по привычке парировал он и тяжело вздохнул.

Тем временем, меня в очередной раз вывернуло на только что подметённый мною пол. Мужчина совершенно невозмутимо собрал мои волосы и убрал их с лица. Упираясь дрожащими руками в край кровати, я чувствовала себя такой ослабшей и беспомощной, что хотелось плакать. Я ужасно злилась на себя и лишь это, пожалуй, удерживало меня на грани. Дождавшись, пока мне станет чуть лучше, Роман Александрович, наконец, нарушил воцарившееся молчание:

– Я схожу, возьму тебе воды, узнаю как там дела и быстро вернусь. Пока не вставай.

Поднявшись, он спрятал руки в карманы брюк и быстро пошёл к двери. Мой лоб покрылся неприятной испариной, во рту гулял кислый привкус, но свешиваться с кровати больше не тянуло, и я смогла облегчённо выдохнуть. Доктор уже открыл дверь, когда я вдруг подала голос.

– Ром, с ним точно ничего не сделали? – тихо спросила я вдогонку.

Мой голос прозвучал так громко в этой напряжённой пустоте комнаты, что мне даже показалось, будто плечи мужчины чуть вздрогнули от неожиданности. Обернувшись, он недовольно нахмурился.

– Ты правда хочешь, чтобы я сейчас в подробностях расписал тебе, как провёл эту ночь дорогой тебе человек? Это что, какая-то особая форма мазохизма?

Я вынуждена была проглотить вертевшиеся уже на языке слова и виновато потупить взгляд. Он был прав. Мягко закрылась дверь, давая мне время обдумать, что действительно стоило спросить у этого человека по его возвращению. На стуле возле выхода лежала моя тетрадь, но встать и забрать её у меня не было ни сил, ни желания. По-прежнему не решаясь лечь на спину, я смотрела на дверь из-под приоткрытых век и решала, что делать дальше. Конечно, можно было дожидаться с моря погоды и сидеть здесь взаперти, пока не выпустят. Но у меня не было на это времени. Стоило придумать очередной план…

Доктор вернулся неожиданно быстро, и в руках у него, помимо обещанной им воды, была аккуратная стопка одежды.

– Ну, что, живая? – поинтересовался он, протягивая мне стакан. – У меня для тебя хорошая новость.

Поспешно приподнявшись, я жадно опустошила половину стакана и обратилась в слух.

– В баню идём сейчас. Это, – он уложил принесенное им бельё на кровать. – Твоя новая одежда.

– А где хорошая новость? – с призрачной надеждой спросила я, стискивая пальцами плотное толстое стекло и с недоверием посматривая на оставшуюся открытой дверь.

Не подыграв мне, мужчина отошёл, подхватил-таки мою тетрадь со стула и по-хозяйски согнул её в руках.

– На выход, – бескомпромиссно скомандовал Роман Александрович, приглашающе распахнув дверь.

Пораскинув мозгами, я решила взглянуть на ситуацию с другой стороны и подчиниться. Благо, помыться я мечтала давно, а на компанию, если подумать, мне было теперь фиолетово. Даже лучше, что рядом будет кто-то, способный присмотреть за мной в подобном состоянии.

Второй раз я переступила этот порог, в тайне надеясь, что больше никогда не окажусь здесь. Деревянная лестница еле слышно поскрипывала под нашими шагами. Всё здесь ощущалось, почему-то, по-другому, не так, как вчерашним вечером, когда меня тащили наверх волоком. Хорошо работало освещение, в помещениях гуляло тепло и даже, к моему удивлению, отсутствовал запах сырости и затхлости. Здесь было, не побоюсь этого слова, уютно. Дом словно был наполнен жизнью, но при этом чуть осторожничал со своими новыми хозяевами.