Сваха для дракона (СИ) - Лисовская Лилия

Не будь мы в гостях у банды контрабандистов, я бы порадовалась – капитан встал на хрустальную дорожку осознания истинных чувств. Сам, без подталкивания или излишних объяснений. Но сейчас это не имело никакого значения. Главное – вызволить Марну.

– Она волшебница, – Снорре даже не пытался смягчить тон, слова отскакивали от зубов острейшими кинжалами, – и спалит ваш вертеп до тла.

Ратка вновь расхохотался:

– Да эта девица даже не сопротивлялась! Если она и может что-то сделать, так это ублажить взгляд одного очень важного человека.

Он помолчал, через прищур рассматривая наши серьезные лица, и какое-то сомнение слова все же зародили в нем. Щелкнув пальцами, он коротко бросил в сторону:

– Привести девчонку!

Когда Марну силой выволокли из лачуги, я потеряла дар речи. Еще недавно она была полна силы, искрилась ей, как ежегодный фейерверк на день рождения Девятого Дракона, но теперь… Весь огонь в ней потух, сила покинула ее, и сама Марна напоминала пустой сосуд. Неужели от обиды она потеряла едва обретенный контроль над магией?! Отстраненный взгляд, безжизненный и равнодушный; опухшие от слез глаза; искусанные губы. Я хотела броситься ей навстречу, но пустынник, что удерживал ее на месте, угрожающе оскалился – не подходи!

– Во что вы ее обрядили?! – рыкнул Снорре в лицо Ратке, белея от ярости, но тот лишь дернул плечом.

– Товар нужно представить в самом выгодном свете, иначе его никто не купит, – мне стало жутко от мысли, что Ратка, да и любой из его головорезов, не видит в Марне человека. Она для них – всего лишь товар, за который можно выручить огромную сумму.

Марна скользнула по нам безучастным взглядом, и только при виде Снорре она отреагировала: попыталась прикрыться, ведь прозрачные шифоновые тряпки, которые на нее натянули пустынники, ничего не скрывали. Я пристально оглядела ее на предмет ран, но нет, разбойники разве что оставили несколько синяков, применяя чуть больше силы, чем требовалось.

Снорре с каменным лицом смотрел, как Марна со стыдом отворачивается, чтобы скрыть свою наготу, и только синяя жилка пульсировала на его виске под тонкой кожей. А затем, он сделал шаг вперед, оглядывая толпу бандитов, готовых к драке. Он с безразличным видом пересчитывал поголовье пустынников, как будто прикидывал свои шансы на победу. Я затаила дыхание, ожидая скорой развязки.

Сердце екнуло, когда капитан стащил с себя мундир и протянул ведьме, игнорируя шипение бандита. Марна вцепилась в белоснежную ткань, словно та была последней надеждой к спасению.

– Прикройся.

Ратка с любопытством, но без страха проследил, как Снорре обнажает меч. Капитан взглянул на острейшее лезвие, как будто проверял, готово ли оно к схватке.

– Ималия, знаете ли вы, почему Снорре занял место капитана княжеской гвардии, пускай даже не является уроженцем Аралиона? – весело спросил Лоркан, подмигивая мне. От его легкомысленности мне стало жутко. Снорре стоял с обнаженным мечом, перед толпой головорезов, которые, ухмыляясь, ждали, пока он сделает первый шаг. Все было просто обязано закончиться ужасно и кроваво.

– Нет, – прохрипела я, от переживаний окончательно теряя голос, – не знаю.

– Сейчас узнаете.

Единственное, что произнес Снорре, прежде, чем вступить в бой, короткое “Закрой глаза”, брошенное в сторону Марны. Но она ослушалась, и не закрывала глаз, когда холодная сталь вспарывала чужие глотки, орошая сухую землю горячей кровью. Когда вокруг падали тела, и жизнь быстро покидала их. Я зажмурилась, не в силах видеть, как Снорре методично уничтожает пустынников, одного за другим. Меч вонзался в плоть, повергая врагов на землю, без права помилования. Он двигался бесшумно, словно тень, и разбойники не успевали за его перемещениями. Грациозный и смертоносный, когда он, наконец, остановился, белая сорочка оказалась залита кровью, сменила свой цвет на алый. А вокруг – ни одной живой души, кроме маленького отряда. Ратка, зажимая рваную рану в боку, беззвучно шептал что-то, на губах выступила кровавая пена. Его минуты были сочтены.

За спиной облегченно выдохнул гвардеец. Они не вмешивались,то ли верили в силы своего капитана, то ли боялись навлечь на себя его гнев. Снорре вырезал всех и каждого, кто хоть как-то был причастен к похищению Марны. И не испытывал никаких угрызений совести по этому поводу.

Вытерев меч о рукав, Снорре подошел к Марне, которая сжалась в клубок у его ног. Кем он ей казался? Чудовищем? Богом отмщения? Остались ли ее чувства все так же сильны, когда она увидела, на что Снорре способен в гневе? Ведьма едва слышно всхлипывала, утирая слезы мундиром, и выглядела испуганной. Я рванулась вперед, чтобы обнять ее, успокоить, но Лоркан удержал меня за плечо.

– Смотри.

Я проигнорировала то, как виртуозно Лоркан перескакивал с “вы” на “ты” и обратно, когда увидела – Снорре присел на корточки рядом с волшебницей, протягивая ей руку.

– Поднимайся, плакса. Нам пора.

Улыбка сделала Снорре невыразимо прекрасным. Марна, как зачарованная, смотрела на него, не в силах отвести взгляд. А затем протянула узкую ладонь, затянутую в кружевную перчатку. Она сделала свой выбор. Мне не надо было обращаться к своему дару, чтобы сказать наверняка: золотая нить, связывающая этих двоих, стала только крепче.

Сумерки мягко опустились на лагерь, скрывая наши следы и скрадывая звуки: уютный треск поленьев в кострище, бульканье похлебки над огнем, тихие разговоры гвардейцев между собой. Лоркан со Снорре негромко беседовали, склонившись друг к другу, и я гадала – о чем? Обсуждали они последствия резни, что устроил капитан в пустоши, или же планировали самый безопасный путь до сезонной стоянки халгов?

– Пойдем, – Марна, неслышно появившаяся за спиной, настойчиво потянула меня за руку, в камыши. Неглубокая чистая речушка не торопясь несла свои воды от Лигода, мимо Кулунтара и Тюрра, чтобы влиться в лазурное соленое море на границе с Аралионом. Ведьма все еще носила мундир, заляпанный кровью, словно трофей – доказательно того, что Снорре защитил ее. Спас.

Скользкий берег, покрытый мокрой глиной, привел нас прямиком к полуразрушенным мосткам над водой. Я была не против искупаться, но колебалась – теплая ли вода, да и не могла забыть черную реку в Кулунтаре, что вытянула из меня дар, а из Лоркана – пламя. Марну подобные тонкости не заботили: она аккуратно положила мундир на траву, покрытую росу. Я деликатно отвела глаза, чтобы не пялиться, на то, с какой нежностью она погладила серебряные звезды на эполетах. Она бы с той же лаской хотела бы прикоснуться к лицу Снорре – со следом светлой щетины на челюсти, хмурому и осунувшемуся, как будто бой высосал из капитана последние душевные силы.

Скинув платье, Марна бросилась в воду, словно стремилась смыть с себя фантомное ощущение чужих прикосновений, – пустынники не подозревали о существовании манер или приличий.

– Как ты? – помолчав, спросила я, глядя на то, как она плещется рядом с берегом, поливает плечи прохладной водой. Над рекой собирался туман, и я с трудом сдержала нервическую дрожь. Травмирующие воспоминания не давали покоя. Замерев посреди реки, Марна оглянулась на меня. Взгляд темный, не выражающий никаких чувств, но те ярко полыхали в ее груди, пускай она и старалась их скрыть за семью печатями.

– Как думаешь, у нас есть будущее?

Я помолчала, не сразу решаясь ответить. Сказать правду или внушить ложную надежду?

– Только если вы дадите этому будущему шанс.

Марна встряхнула мокрыми волосами, выходя на берег:

– О чем ты?

Вздохнув, я огляделась. По камышам прыгали всполохи от разожженного костра, за спиной звучали тихие голоса. Я отчетливо различала мягкие интонации Лоркана, и сердце сладко замирало на мгновение, прежде чем откликнуться болью, как будто тонкая игла пронзала уязвимое нутро раз за разом.

– Мы обожаем все усложнять, замечала? Думать за других, гадать, что они подумают, если ты поступишь так или иначе. И забываем, что наше счастье – только в наших руках. Окружающие имеют мало шансов сделать тебя счастливым или помешать этому. Только ты.