Инкубийственные интриги (СИ) - Смирнова Ирина "cobras"

Но все же у него было четкое разделение между женщиной, в которую он был влюблен, и монстром, спокойно поедающим живое существо — вырывающееся, кричащее, а потом вошедшее в шоковое полубессознательное состояние от боли. И сейчас ему очень хотелось побыть наедине и соединить эти два образа, принять их как единое целое. Иначе получится, что он влюблен в половину Урстенеры и ненавидит вторую. Это неправильно.

Аусваинга вихрем пронеслась по коридорам, в одной из комнат нашла вернувшихся Алхора и Эрстена, выдохнула, влетела и упала в подвинутое ей кресло.

Выругалась. Долго, с удовольствием…

— Я так не хотела никуда влезать, так боялась повлиять на прошлое через будущее, а в итоге?! В итоге мы, похоже, к чертям снесли кусок пласта, переделав тут все так, как нам нравится. Даже проверять страшно, сколько реальностей мы стянули и скрепили на этом временном отрезке!

— Ну, революции у демонов я не помню, — попытался успокоить сестру Эрстен. — Так что мы пока никаких глобальных изменений не внесли, разве что… — тут мужчина взглянул на Урстенеру и уточнил: — Ты уже говорила с Жуаном?..

— Да, мы обсудили с ним его несчастную влюбленность, — слишком демонстративно-пренебрежительно произнесла Урстенера. Словно скрывая за этой напускной безразличностью остатки болезненной обиды.

— Отлично, — выдохнул Эрстен, решив не уточнять, рассказал ли Жуан про свою убийцу и как сестра к этому отнеслась. Зачем топтаться по больной ране? И так видно, что никакого удовольствия от разговора получено не было.

А Урстенера, которой на самом деле никто не потрудился сообщить, что убийца Жуана именно она, так и осталась в неведении.

— Нам надо вызвать элифай, — объявила аусваинга, после того как немного расслабилась и выпила подряд несколько бокалов вина с кровью. — Но у меня больше нет амулетов призыва. Все же придется съездить за новыми, — и женщина немного виновато посмотрела на Алхора. Ведь это она остановила его, когда он рвался закупить еще одну партию.

— Не волнуйся, моргнуть не успеешь, — засмеялся мужчина и исчез из комнаты, чтобы через секунду возникнуть снова с пятью амулетами в руках. — На какое-то время должно хватить.

— Мне два и тебе два, — улыбнулась Урстенера. — А этот мы сейчас используем, — вздохнула и почему-то брезгливо передернула плечами аусваинга. Затем быстро, словно не давая себе возможности передумать, она провела ногтем по запястью, вскрывая вены, и ее кровь брызнула на пятый из амулетов.

— Лей еще, много лей, — забубнил где-то в отдалении дребезжащий старческий голос. — Я иду к тебе, щедрая моя. Иду на запах твоей крови… хочу крови… вкусной крови!

В предусмотрительно распахнутое Эрстеном окно влетела черная ворона и, оказавшись на полу, обернулась в страшную дряхлую старуху — клочки седых волос, крючковатый длинный нос, кустистые мохнатые брови. Блеклые и мутные прозрачно-голубые глаза светились безумием.

— Кровушка, вкусная кровушка… — шептала старая карга, облизываясь и с вожделением поглядывая на кровоточащую рану на запястье Урстенеры. — Вку-у-усненькая! — и принялась жадно, с причмокиванием, пить кровь, крепко вцепившись в источник удовольствия.

— Мне нужна твоя помощь, — процедила аусваинга, едва сдерживая желание выдернуть руку из цепких морщинистых пальцев.

— Говори… Пока пью — слушаю! — пропыхтела старуха и снова присосалась к ране.

— Мне надо, чтобы вы на несколько минут сдержали самоуничтожитель…

— Твой или другого кого-то? — неразборчиво прочавкала элифая.

— А что с моим не так? — испуганно уточнила Урстенера, едва слышно рыкнув от боли — старуха уж слишком увлеклась. Но и результат становился заметен — теперь перед ними была не древняя страшная рухлядь, а просто бабушка. Седые волосы довольно пышной волной спадали на пока еще сутулые плечи, пальцы уже не выглядели как кости, обтянутые тонкой старой кожей, и голос заметно изменился.

— Я чувствую, как он вибрирует… Но ты такая вкусная… Я помогу тебе… Не бесплатно. Сначала проси то, что собиралась.

Урстенера уже начала ощущать легкое головокружение — элифая слишком жадно всасывала кровь. Игнорируя волну паники, охватившую ее после слов о том, что ее собственный самоуничтожитель активирован и вибрирует, женщина принялась объяснять, что она хочет от ведьмы.

— Мужчина. Он узнает, что принес вред всем аусваингам. Надо не дать ему умереть пару минут, пока я объявлю, что уладила его проблему. Я хочу, чтобы он жил!

— Вред всем аусваингам? Тот, за кого ты просишь, — мертвец! Спасти его даже на мгновения — сложная задача, одной мне не справиться. За это я попрошу не только кровь… но и… — старуха оторвалась и уставилась на Урстенеру, словно смотря ей в душу, а потом протянула свою руку и практически приказала: — Бумагу! Бумагу, которая принадлежала богине!

Глава 10

Урстенера охнула и даже дернула руку, пытаясь вырвать ее из лап жадной ведьмы. Алхор и Эрстен напряглись, готовые прийти на помощь, но выжидали, потому что команды не было.

— Бумагу, — повторила старуха и протянула раскрытую левую ладонь. Пальцами правой она цепко удерживала аусваингу, не сводя с женщины глаз.

Сейчас ее взгляд уже никто бы не назвал безумным. Ведьма точно знала, что хотела, и даже не сомневалась, что получит желаемое.

А Урстенеру просто трясло от гнева. За этой бумагой она охотилась много лет, ради нее готова была пожертвовать Жуаном, и теперь надо взять и отдать ее старухе?

Да, Алхор не Итшуан, и он не станет намекать о том, что Ратшхир-ре — его брат, его семья. Вслух — не станет, но в том, что ему будет больно, Урстенера даже не сомневалась. Можно постоянно соперничать, можно ненавидеть друг друга, вредить, устраивать ловушки, уводить из-под носа лучшие заказы, но… Но… Они выросли в одном клане, воспитывались вместе, называли матерью одну и ту же аусваингу — главу клана, хотя на самом деле оба появились на свет из коконов, и родители у них были разными. Все равно они были семьей… И теперь Алхор и ее семья, а значит…

Нет, можно оставить все как есть, ничего не объясняя Ратшхиру, не выставляя того идиотом… Подождать, пока со временем стихнут шутки о том, как малолетняя демоница поймала в ловушку крутого аусваинга… И смотреть, как мимо них проплывают самые прибыльные контракты, уходя в лапы Ратшхира. Вот уж на такой альтруизм Урстенера точно не была готова!

Значит, выбор был между спасением брата Алхора ценой загадочной записки и убийством… Практически убийством этого наглого тупого козла!

Женщина скрипнула от злости зубами, вытащила из кармана бумагу и буквально вдавила ее в ладонь старухи, рыча от ненависти.

Если бы не угроза и собственной жизни… Об этом лучше не задумываться, но за спасение себя и Эрстена тоже придется заплатить.

Ведьма усмехнулась, продемонстрировав выросшие в ранее беззубом рту клыки, прочитала написанное и рассмеялась.

— Хотела открыть тайну рождения женщин?! Не повезло тебе!.. Но мы подарим тому, за которого ты просишь, целых две минуты. Не успеешь за это время остановить самоуничтожитель — он сработает. А потом и твой… и твоего брата… уже скоро.

— Что ты хочешь за наши жизни? — Урстенера выдохнула, мысленно попрощавшись с возможностью исправить ужасную несправедливость. Пусть из коконов продолжают рождаться лишь мальчики, зато у нее будет свой клан. Свои дети… Надо только рассчитаться со старой жабой.

— Монаха из храма Тевавора. Монаха по имени Кнек, — и старуха снова принялась сосать кровь аусваинги. — Не дергайся, я еще не закончила! — прочавкала она, но через пару минут все же оторвалась, облизнулась и опять продемонстрировала клыки. — А теперь я должна проверить, насколько сильно ты повлияла на течение реальности и можно ли это исправить.

Старуха уселась на пол, закрыла глаза и замычала что-то нечленораздельное, покачиваясь из стороны в сторону.

Аусваинги молчали, ожидая приговора. Урстенера не отрываясь смотрела, как затягивается рана на запястье, и старалась не паниковать. Все будет хорошо… Они вовремя решили вызвать элифаю. Вибрирует — это еще не активирован, значит, все можно уладить, исправить, скорректировать…