— То есть, опустевшая бочка в кладовой — это результат усердной работы? — уточнила я, вспомнив, как в замке на «чистку вещей» потратилась целая бочка, если только на донышке осталась пара капель.
— Ну… как бы да… — Веня понял, что сболтнул лишнего.
— И каких тонкостей я еще не знаю?
— Да всё ты знаешь! Сбегаю за меловым порошком. Трости надо начистить. Смотри, какие тусклые набалдашники! — Братишка сунул мне под нос одну из тростей, находящуюся в идеальном состоянии, а потом мой верный помощник просочился мимо меня к двери и крикнул, убегая: — Я мигом!
Именно он занимался брюками, чисткой и натиранием мужских вещей, обувью. Я же штопаньем, аккуратным складыванием рубашек, наведением порядка в комнате. Но, когда Веня вернулся, заворчал:
— Э-э! Так не пойдет! Для бархата нужна другая щеточка. Более нежная, иначе ворс испортишь. Тогда маг нас двоих превратит в свинок.
— И где её взять?
— Спроси у Веллы. Она даст.
— Кто?
— Ну, Велла, хозяйка, — закатил братишка глазенки. — Она страсть как боится нашего мага, господина Шатильена, поэтому даст всё, что попросишь.
— С каких пор он наш?
— С первой встречи, — подмигнул братишка и ловко увернулся от щетки, которой я пригрозила.
Мы старались, но работы оставалось много.
— Никочка, я больше не могу! — взмолился Веня, съехав по стеночке на пол. — Можно я немножко погуляю, свежим воздухом подышу, а?
— Ступай, но чтобы я видела тебя из окна, — погрозила пальцем прохвосту. — И без всяких проделок. А я пока проветрю комнату.
— Спасибо! — крикнул счастливый братишка и, громко топая, побежал на первый этаж.
Оставшись одна, я открыла окно и поняла, что умаялась и хочу пить.
Графин на столе оказался пустым. Я взяла его, чашки и отправилась вниз…
***
Для господина Шатильена Велла и вправду ничего не жалела. Налила самого свежего взвара, однако поглядывала на меня с подозрением, не понимая, что во мне нашел маг. А вот наглая подавальщица хоть и молчала, но я спиной ощущала её ненависть.
Ну, и ладно. Уже вечером маг покинет постоялый двор, и больше я ее не увижу. Стараясь не обращать на неё внимания, я продолжала заниматься своими делами. Надеюсь, маг поймет, что случившееся вчера недоразумение с колбасой было случайным, и отпустит нас.
С подносом в руках я открывала дверь спиной. Вошла в комнату и обнаружила вернувшегося господина мага.
Он вернулся так же внезапно, как и ушел, и теперь стоял посреди комнаты и внимательно оглядывал результаты наших с Веней стараний.
Ничего не сказав, сбросил сюртук на спинку стула и направился к шкафу.
— Где жилет с лозами?
— Я сложила его в сундук, — если бы я старательно не перебирала вещи, не поняла бы, что он хочет.
— Подай.
— На нем не хватает пуговки.
— Почему не пришила? — Шатильен недовольно сверкнул глазищами.
— Не нашла её.
— Плохо старалась.
— Неправда! — Я честно обползала все углы. Веня даже под кровать заглянул, чтобы найти жемчужную пуговицу, но мы так её и не нашли.
— Плохо старалась, либо к своему платью присмотрела, — жестко ответил маг, поджав губы.
Вот теперь я увидела, что значит, когда маг по-настоящему сердится. Стало страшно.
— Что? — опешила я. — На что вы намекаете? Что это мы её взяли?
Я не заметила, как сжала кулаки. А вот Шатильен заметил и скривил губы.
— Если вы о нас так плохо думаете, зачем наняли нас?
— Не нанял, а заставил отрабатывать долг, — безжалостно заметил маг, повернувшись спиной.
— Неважно! Вы, не доверяя нам, позволили войти в свое жилище? Пусть временное, но жилище! Чтобы снова обвинить нас? Ну, знаете! — Вскинула голову, с трудом сдерживая несправедливое обвинение. Меня, Арнику Лармот вир Эттен Мартийскую, обвинили в воровстве! С ума сойти! — Ваши обвинения несправедливы! И неужели вы, маг, не можете найти пропажу?
— Я-то найду. Но вам лучше отдать самим. Пока не поздно.
— Мне нечего скрывать. — Я бросилась к окну и крикнула брату, прикорнувшему под яблоней. — Веня, живо ко мне!
Пока брат поднимался, время застыло. Вдобавок взгляд мага буравил, как будто пытался выжать из меня признание.
— Чего?! — вихрем ворвался братишка. Увидев мага, застыл с приоткрытым ртом, потом спохватился и учтиво поклонился. Я даже не знала, что он так умеет.
— Веня? — я строго взглянула на притихшего брата. — Ты брал что-нибудь из комнаты господина Шатильена.
— Ну… — почесал он затылок и начал медленно, дотошно перечислять: — Рыбу, что подали; доел пирог с куропаткой, желейные конфетки…
— А пуговицу?
— Нет.
— Что ж, — маг потер красивые кисти и взглянул на меня недобро темными глазами, от взгляда которых кожу припекло, словно на неё попали раскаленные угольки.
— Я вас не боюсь! — отчеканила я, едва сдерживаясь, чтобы не попятиться. — Убедитесь, что мы не при чём!
— Тогда вам нечего бояться.
— А я и не боюсь! Я возмущена бестактным, несправедливым обвинением! Это вам, господин Шатильен, будет стыдно, если у вас осталась хоть капелька совести, что вы обвиняете людей несправедливо.
— Замолчите! — маг небрежно махнул. Потом потер ладони и прикрыл глаза.
Веня смотрел на него, не отрываясь. Вот только ничего не происходило.
— Убедились, что ваши обвинения несправедливы? — обрадовалась я, но недовольное шиканье мага заставило прикусить язык.
Мы втроем стояли в тишине некоторое время, пока снизу не раздался громкий, отчаянный вопль и звон разбитой посуды.
Я и Веня переглянулись и бросились вниз.
Та самая подавальщица с криками металась по залу, натыкаясь на столы, скамейки, и обмахивала себя руками. Из глаз её текли слезы, стекавшие по щекам, на которых проступали красные следы ожогов.
Не сразу, но присмотревшись, мы заметили, что вокруг подавальщицы мерцают светлые блики. Они-то и причиняли боль.
Зеваки толпились на зале, только никто не спешил на помощь.
Подавальщица хоть и гадина, но мне стало её жаль. Я сорвалась с места и бросилась наверх.
— Прекратите! — Влетев в комнату, крикнула Шатильену, вальяжно раскинувшемуся на стуле у окна. — Вы её изуродуете!
— Тебе какое дело? — равнодушно отозвался он, закинув ногу на колено.
— Но… — тут-то до меня дошло, почему кричала подавальщица. — Это она?..
— Как видишь. Впредь чужой пример послужит вам уроком.
Гадина хотела подставить нас с Веней. Ведь когда маг поймал братишку, всё слышали, что он обвинял нас в воровстве. И она решила воспользоваться моментом, когда мы отлучались по делам…
Гадюка! И всё же мне было все равно её немного жаль.
— Вы уже достаточно её наказали.
— Не тебе решать, — резко ответил маг. — Радуйся, что к вам проявил снисхождение.
Я покосилась на Веню. Урок он усвоил и, судя по бледности, находился под большим впечатлением.
— Пожалуйста, перестаньте, — обратилась я к Шатильену снова.
Он не ответил, но крики снизу прекратились.
Когда позже я спустилась за закусками для господина мага, зал постоялого двора встретил меня мертвой тишиной. Все попрятались, и мне пришлось несколько раз звать Веллу, чтобы она вышла.
— Чего тебе? — голос хозяйки дрожал от ненависти ко мне. Однако страх перед могущественным постояльцем вынуждал её быть вежливой.
— Господину магу следует подать закуски.
Крупная женщина быстро метнулась к шкафу, откуда достояла поднос. Чтобы зелень не подвядала, а мясная закуска оставалась свежей, она держала его на кусочках льда.
Я взяла холодный поднос с тарелками и понесла наверх. Когда свернула на повороте, услышала злобное ворчание:
— Тощая, как смерть! Смотреть противно…
Велла продолжала бурчать, но я не стала слушать. Пусть думает, что хочет.
Пока маг ел, мы с Веней успели привести в порядок его обувь.
Шательен же, перекусив, оставил на тарелках щедрые остатки. Судя по всему, для нас.
