Моя милая ужасная невеста - Ефиминюк Марина Владимировна

По помятому лицу Торстена-младшего, пожалуй, особенно заметно, насколько он лучится счастьем. А что глаза красные и зрачки вертикальные, как у демона на солнце, так это от слез радости, что разлука с любимой девушкой наконец подошла к концу! Еле дождались рассвета, чтобы увидеться на лестнице в южной башне.

Мы заговорили одновременно:

– Закари пришел пожелать доброго утра.

– Я прогуливался по замку…

Проклятие! Мы когда-нибудь соврем в унисон, а не в разнобой?!

– …и я пришел пожелать Марте доброго утра, – добавил он с очаровательной улыбкой.

С ума сойти! У меня в такое время получались только злобный оскал, ядовитая ухмылка или просто угрюмая мина, а он умел улыбаться, как на празднике. Знаете ли, истинный талант в женской гардеробной не проспишь!

– В полшестого утра? – въедливо уточнила мама.

– Я жаворонок, – ответил он.

Закари, не хочу тебя расстраивать, но мы не жаворонок и не сова. Ты дятел, а я канарейка, раз нас накрыли в самом финале.

– Если доброго утра вы друг другу пожелали, то прощайтесь до завтрака, – предложила мама, как будто чуточку смягчившись.

– Мы с Мартой хотели вместе встретить рассвет, – выдал Закари.

– Но уже передумали, – немедленно отказалась я от сомнительного удовольствия таращиться в небо из обсерватории, которая вообще-то находилась на самом верху гостевой башни. Вроде как проводила любимого до покоев. – Встретимся на завтраке, Закари. Да?

– А давай устроим пикник на свежем воздухе? – предложил он. – В замке отличные виды.

Да что тебя, как гулящего кота, на улицу-то тянет, потомок демона? Ненавижу есть на холоде! Но любовь с Закари Торстеном, что называется, сама себя не изобразит. Пострадать всего один денечек, а вечером мы вернемся в академию, и дело в шляпе. Главное, чтобы шляпа не оказалась с дырами.

– Чудесная идея. – Я растянула губы в сложной улыбке. – Попрошу собрать перекус и горячий кофе.

– Тогда встретимся в девять, – предложил Закари и кивнул моей матери: – Хорошего утра, Беата.

Сунув руки в карманы, он начал спускаться по лестнице. Перед поворотом оглянулся со сверкающей улыбкой и махнул рукой, дескать, не надо меня провожать. Оставалось закрыть дверь и быстренько вернуться в кровать.

– Одно странно, – нахмурилась мама, – почему он был одет во вчерашний костюм?

– Всю ночь гулял по замку, – сочинила я на ходу и, помолчав, добавила: – А потом заблудился.

– Может, его надо проводить?

– Темные прислужники уже встали. Доведут, – уверила я и широко зевнула.

Терпеть не могу ранние пробуждения, а пробуждения после неспокойной ночи – еще больше! В такие отвратительные дни очень хочется нести в мир благодать в духе светлых чародеев, а тем, кто не успеет убежать, сверху припечатывать темными проклятиями.

И казалось, я только прикрыла глаза, как южная башня содрогнулась от зубодробильного звона пробуждающего артефакта, способного возродить к жизни всех окрестных мертвецов. В панике я подпрыгнула на кровати и диковато огляделась вокруг. В окно струился солнечный свет. Мамы не было.

Видимо, перед выходом она настроила время подъема и с хитростью, достойной истинной ведьмы Варлок, оставила открытую шкатулку на туалетном столике. Знает мою привычку прикрыть артефакт и счастливо дрыхнуть до победного конца. В смысле, до того времени, когда уже не имеет смысла никуда торопиться – все срочные дела напрочь… проспаны.

Соскребшись с кровати, я доковыляла до источника раздражающего звона. Стрелки круглого циферблата на дне адской шкатулки были поставлены на половину восьмого. В общем, подремать удалось всего пару часов. С чувством захлопнув крышку артефакта, я вернула в покои хрупкую тишину и потащилась в ванную комнату приводить себя в порядок.

Стук в дверь застал меня в тот момент, когда почтовик мягким голосом Айка спрашивал, когда я вернусь в Деймран. С проворностью, явно достойной лучшего применения, хлопнула ладонью по хрустальному шару и не успела ответить, что буду сегодня вечером.

На пороге стоял Фергюсон, высокий и худой лакей в серой ливрее с вышитым золотом оскаленным драконом – гербом ковена Варлоков. Фергюсон давно отслужил положенный магическим договором срок, но остался жить в замке и по-прежнему носил форму темного прислужника.

– Меня прислала хозяйка, – с самым флегматичным видом пояснил он. – Хотела проверить, что вы точно проснулись.

– Я точно проснулась.

– Тогда мне нужны распоряжения, что собрать на пикник.

– Что за пикник?

– Вы собрались завтракать на свежем воздухе с господином Торстеном-младшим, – не поведя бровью, напомнил Фергюсон.

– Конечно, мы собрались на пикник… – кисло вздохнула я.

Полагаю, у меня на лице так живо нарисовался «восторг» от предстоящего свидания на природе, что прислужник немедленно подбодрил:

– На улице чудесная погода.

– Уверена, Закари еще спит, поэтому еда на улице отменяется.

– Господин Торстен давно не спит, – оповестил лакей, – и около часа занимается с вашим младшим братом в тренировочном зале. Очень энергичный молодой человек.

Святые демоны! Выходит, Закари не соврал, когда назвал себя жаворонком? Не зря он мне не понравился с первой минуты знакомства! Люди, ни свет ни заря фонтанирующие энергией, всегда вызывают подозрение.

– Тогда пусть нам соберут завтрак, – сдалась я.

– Какой именно?

– Легкий.

– Хотелось бы определенности, – потребовал въедливый слуга и принялся перечислять: – Чай, кофе, сок, простой кипяток. Сыр? Ветчина? Яблоки, груши? Орехи? Что-нибудь еще?

Еще у меня сейчас мозг взорвется от напряженной работы мысли! Я-то обычно предпочитала по утрам черный кофе вприкуску с дурным настроением. До полудня больше ничего не лезло. Чем на завтрак набивал утробу Закари Торстен, знал только Закари Торстен. И наверняка его драгоценная родительница.

– Что-нибудь поесть, а не погрызть… Хотя постой! – Я потерла переносицу, стараясь погасить раздражение. – Сначала узнаю у Закари. Возможно, мы уже отменили пикник.

– Буду ждать распоряжений, – согласился Фергюсон. – Ваша матушка с госпожой Торстен завтракают в оранжерее. На тот случай, если вы захотите пожелать им доброго утра.

Больше всего я хотела бы проспать до середины дня, но оделась в узкие легинсы с теплым свитером и отправилась желать наидобрейшего утра своему фальшивому парню.

Замок давно проснулся. Сновали люди. Видимо, у меня на лице было написано, что хозяйская дочь пребывает в том забористом настроении, когда светлая магия требует приносить тяжелую благодать, и даже темные прислужники аккуратно сворачивали с пути.

Зал для магических тренировок ничем не отличался от атлетического, но в центре красовался круг для призыва силы, который обычно использовали некроманты и темные заклинатели. В нашем ковене ни те ни другие не приживались, и народ по пентаграмме обычно топтался без должного уважения или трепета.

Прямехонько в центре этого круга Закари, одетый не для тренировки, в широкие модные брюки и свитер с высоким воротом, что-то терпеливо объяснял моему брату. Небрежно собранные в хвост черные волосы открывали лоб. Торстен выглядел неожиданно миловидным и очень бодрым, словно всю ночь проспал в кровати, а не на полу моей гардеробной. В общем, бесил с первого взгляда. Мне-то сон на кровати не помог. Зеркало недвусмысленно намекало, что привести в порядок то, что оно отражало, принципиально невозможно.

На фоне плечистого молодого мужчины Йен в свободной спортивной форме казался очень хрупким, как тонкий побег перед сильным деревом. Лицо брата покраснело от напряжения и усилий вникнуть в тонкости магии.

Он заметил меня первым, мигом насупился и погасил черный магический дымок. Закари оглянулся, насмешливо скривил губы и скомандовал мелкому:

– Йен, потренируйся пока один.

Уверенной поступью он пересек зал и, ни капли не смущаясь, остановился на расстоянии детского шага. Близость Закари Торстена, без колебаний ворвавшегося в мое личное пространство, вовсе не смущала, скорее подсознательно вызывала настороженность.