– Вилы? – переспросила я. – Они здесь живут?
– Жизнью своей поплатились за те шесть печатей, глупые, – покачала головой Лихо. – Людям добро хотели сделать. Да того не ведали, что я одна их защитить могла. Не любит здешний народ тех, кто даром наделён. Слышала я, как одна за другой погибали вилы от стрел да ножей охотничьих… – старуха вздохнула. – Да и тебя, от вилы рождённую, люди не жалели. Сколько раз ты сама мне плакалась, сколько раз я тебе помощь предлагала. Это ведь я тебе из воды отвечала, – скупо улыбнулась Лихо, поймав мой непонимающий взгляд.
– Шесть печатей… Что это?
– Каждая из вил свою печать наложила, воду заговорила, чтобы не выпустить меня на землю. И снять печати только вила настоящая могла. И только принеся воде шесть жертв. Что делать-то думаешь, Илиана?
– Не знаю, – я задумчиво смотрела на ручей. – Думала пока здесь остаться, но… Если тех вил погубили, значит, доберутся и до меня.
– Не доберутся, – старуха улыбнулась нехорошей, опасной улыбкой. – Не до того им будет. Лихо Водяное на волю вышло! – ликующе воскликнула она. – Ручей по лесу разолью, как встарь. Среди людей скоро слава пойдёт, дурная, – Лихо улыбнулась и подмигнула мне. – Ни в жизнь никто вилу тронуть не посмеет. Ух, изголодалась же я там, под землёй!
– В доме мясо есть жареное, овощей немного, – сказала я.
– Я, девочка, другой пищей питаюсь, – захихикала Лихо. – Ты мне позволишь ненадолго ручей в селение направить? К утру вернусь с водою вместе. И будет потом всякая вода обходить людей стороной, как ты и сказала.
– Направь. Только возвращайся поскорее.
Я уже понимала, какая пища нужна Лиху. Страдания людские. Только теперь меня не касается, что происходит в селении.
Старуха шагнула в ручей, присела и исчезла, словно растворилась в нём. Вода подтолкнула тело Крыя и медленно, понемногу разгоняясь, поволокла прочь.
Эпилог
Не ветер воет в лесу – голосит как раненый зверь Ирха над телом любимого. Разлился по лесу ручей, как никогда не разливался, принёс её Крыя и к ногам ведьмы швырнул.
Как вода отступила – не видела Ирха, сомлела, чернота вязкая накрыла. Открылись глаза ясные – светает. А рядом Крый мёртвый лежит. Поливала она любимого слезами, слова ласковые шептала, причитывала, как по мужу, прощалась.
Сердце разрывалось, да не разорвалось, жить теперь Ирхе памятью о соколе ясном да клятвой о мести.
– Захлебнётся вила в слезах, – шепчут сухие губы. – О смерти мечтать будет! Вспомнит тогда, как самого дорогого меня лишила…
Ушли за эту ночь из Ирхи радость и жизнь, лишь боль и ненависть лютая в душе остались.
***
Я скинула сарафан. Крылья отросли уже до пояса. Откуда-то мне было понятно, что делать дальше. Я развела руки, взмахнула ими и ощутила, как крылья расправляются за спиной. Ещё взмах – и я поднялась над землёй. Я взлетала всё выше, и сердце наполнялось радостью. Свободна! Я наконец-то свободна!
