Сколько ты стоишь? (сборник) (СИ) - Сакрытина Мария

— Как прикажете, королева.

Свистит воздух. Я хватаюсь за плиту одной рукой, другой — за вспыхнувший болью бок. Тиша шумно дышит за спиной, море лиц идёт волнами. А тень мальчишки-графа вдруг ломается, оседает на мраморный пол рядом со мной.

Я смотрю в глаза возникшему, словно чудо Спасителя, Дэниелу и пытаюсь понять: это воображение так жестоко играет со мной, или чудеса действительно случаются?

В витражные стрельчатые окна влетает, как вспугнутая птица, вопль рога — армия, которую я отправила на помощь брату и Тройственному союзу возвращается на месяц раньше.

«Как удачно», — думаю я, прежде чем потерять сознание.

Тиша, свернувшись клубочком, спит рядом, когда я прихожу в себя. Морщась от боли, оглядываю её и рассказываю, какая она дура, как она всегда будет обузой, никчёмная слабая девчонка — таких убивать надо ещё в колыбели.

Тиша улыбается во сне. Конечно, она ничего не слышит — а я часто с ней так разговаривала в первый год после смерти Эрика. Потом — всё реже, реже.

Огонёк одинокой свечи на прикроватном столике вздрагивает, когда я, морщась, встаю с кровати и, держась за стену, иду к двери. За дверью гвардейцы — не из тех, что отказались мне подчиняться во время церемонии. Я внимательно вглядываюсь в их лица и требую позвать ко мне капитана королевской стражи. А ещё — вытащить из постелей советников.

А потом так же по стеночке бреду в свой кабинет.

Советники — сна ни в одном глазу — заверяют меня в своей преданности Тише, мне и хоть самому чёрту. Капитан гвардейцев отправляется в темницу к герцогу Вильяму. У герцога богатые владения, сестра и ещё нестарая мать. Убедившись, что на эту ночь мы с Тишей в безопасности, я иду обратно в спальню и размышляю, как этих девчонок выгоднее продать. А как минимум половина земель Вильяма отойдёт короне. Тише нравятся алмазы, а у Вильяма прииски…

Как ни крути, а от этого глупого мятежа я только в выигрыше. Ещё бы найти и лично казнить того арбалетчика из свиты герцога — бок болит до красных цветов перед глазами. Завтра могу и не встать…

В спальне меня ждёт врач. И Дэниел, склонившийся над спящей Тишей. Я тоскливо смотрю на них и позволяю врачу издеваться над моей раной. Судя по её виду, болт для любимой королевы полили ядом для верности.

Дэниел уносит племянницу. Не успевает дверь за ним закрыться, как в спальню заглядывает свеженазначенный мной капитан гвардейцев — я приказываю удвоить караул у дверей Тиши.

Врач ворчит что-то про покой и оставляет на кровати кубок с какой-то остро пахнущей гадостью. «Обязательно выпьете это, госпожа, иначе завтра вы не сможете даже сидеть». У меня и сейчас это плохо получается, но зелье пахнет так противно, что я верчу кубок в руке и всё никак не могу заставить себя проглотить лекарство.

Дверь снова отворяется. Щурясь, я смотрю, как Дэниел аккуратно закрывает её за собой.

— Тиша в порядке? — спрашиваю на всякий случай.

Дэниел проходит к креслу у кровати.

— Спасибо, госпожа.

Я залпом выпиваю горькую гадость и бросаю кубок на прикроватный столик.

— Не за что.

Тишина повисает, неловкая, горькая.

— Госпожа, — голос Дэниела вплетался в неё легко и правильно. Как часть этой тишины. — Объясни мне, что это был за спектакль?

Я смотрю ему в глаза — они снова кажутся фиолетовыми, как в наш первый вечер.

— Дэниел, иди спать.

Мы смотрим друг на друга — всё как всегда: он окутан светом, я путаюсь в тенях.

Отворачиваюсь.

— Ты могла отдать им Тишу, а потом объявить их мятежниками.

Да, раньше я бы так и сделала. Раньше я была уверена, что жизнь — игра, и выиграет в ней тот, кто заключит самую выгодную сделку. Мне казалось, у меня есть для этого все шансы. Ровно до Дэниела они у меня действительно были.

— Тебе это просто невыгодно — то, что ты сделала. Или я не постигаю размах твоего плана.

Со вздохом я снова сажусь, опираясь на подушку.

— Дэниел, ты меня утомляешь. Будь добр, уйди до того, как я позову стражу и прикажу им тебя увести.

— Елена.

Мы снова смотрим друг другу в глаза — и ничего, ничего не изменилось. Ничто и не изменится.

Я отвожу взгляд.

— Нет, мне это невыгодно. Мне плевать на власть. Я не испытываю никакого удовольствия, ругаясь с вейстерскими советниками, собственным братом и его союзниками, к которым он мечтает меня причислить. Я совершенно не хочу и никогда не хотела быть королевой, и раз Тишу назвал своей преемницей Эрик, то так тому и быть. Власть у неё отнимать я не собиралась и никогда не соберусь. Всё?

Дэниел переводит взгляд на огонёк стоящей рядом свечи.

— Я тебя не понимаю. Ты балуешь Тишу, сегодня ты чуть не умерла из-за неё. Ты же не могла просчитать, что арбалетчик промахнётся. Но ты всему всегда знаешь цену, что на этот раз? Тиша как королева ничего не стоит, ты же понимаешь.

— Зато я при Тише как королеве стою очень дорого.

— О да, — усмехается Дэни. — Например, если ты снова захочешь замуж…

— Вряд ли, — я смотрю на него в упор. — Ни первый, ни второй брак мне совершенно не понравились. Первый муж от меня отказался, второго я сама убила. Не везёт мне с браком, так что, пожалуй, воздержусь. Кстати, насчёт свадьбы — может, выберешь среди моих придворных потаскушек какую-нибудь знатную кошечку? Прости, леди. Ты как жених нынче тоже очень дорог. Почти бесценен.

— И ты мне позволишь? — поднимает бровь Дэни.

— Даже благословлю, — усмехаюсь я. — Ты надоел мне, Глэстер. Я устала за тебя бояться. Сначала муж тобой шантажировал, потом я не могла найти тебя целых три года. Теперь ты остаёшься при дворе, и тебя делают пешкой все, кому не лень. Честно — с меня хватит. Это твоя жизнь, и ты распоряжаешься ею, как хочешь.

Дэниел смотрит на меня — и я вижу в его глазах что-то новое. Злость.

— Это никогда не была моя жизнь. С десяти лет, когда отец провалился со своим заговором, это не моя жизнь. И ещё десять лет я пытаюсь выжить хотя бы ради Тиши, а потом появляешься ты, играешь мной, как тебе вздумается. И сейчас я должен поверить, что ты меня отпустишь? Давай, Елена, назови мне имя той «кошечки», на которой я должен жениться.

О, господи… В монастырь, что ли, податься — как мать мечтала? Что-то же её там привлекло. Может быть, покой?

Если б я не боялась, что потом тоже «случайно» вывалюсь из окна, ей-богу, подалась бы.

— Дэниел, послушай…

— Я весь внимание, госпожа. Елизабет Кантийская? У неё очень заботливый, любящий отец, всё сделает ради дочери. Или Миранда ви Дентская? Никому ещё не мешали серебряные рудники. А может…

— Стража!

Дверь немедленно распахивается.

— Уведите герцога Глэстерского… куда-нибудь, — устало бормочу я.

Дэниел бросает на меня злой, яростный, но зато совершенно искренний взгляд и уходит в сопровождении двух гвардейцев.

А я почти сразу проваливаюсь в горький, беспокойный сон. Наверное, было что-то в том лекарстве — сонное зелье? Надеюсь, что не яд.

Три дня спустя я кое-как прихожу в себя, попутно устроив показательную казнь мятежников и поболтав по душам с юным герцогом Вильямом (не знала бы, что сама его к отсечению головы приговорила, вот точно — лично бы четвертовала; дерзкий мальчишка посмел повысить на меня голос и обозвать шлюхой, между прочим, при гвардейцах). И три дня спустя я узнаю, что Дэниел всё-таки выбрал себе невесту. Сестрёнку Вильяма. Мало того, что девочка благодаря мне почти нищая, так ещё и сестра мятежника. Все вейстерские интриганы предвкушающе потирают руки, ожидая, что Дэни возглавит оппозицию. А я отправляю ему личную просьбу одуматься и вести себя как подобает дяде королевы.

Плевать Дэниел хотел на все мои просьбы. Опекун невесты, граф Селти устраивает им пышную свадьбу, на которую собирается полстолицы и на которую меня очень красноречиво не приглашают.

Впрочем, когда это меня останавливало?

Я являюсь в главный столичный храм вместе с отрядом гвардейцев. Священник в середине обряда теряет голос, граф Селти громко интересуется в наступившей тишине: «Ваше Величество, как вы смеете?». Я хватаю за руки белую, как её платье, невесту, толкаю к опекуну и рычу: «Даже думать про этот брак забудь, замуж за первого встречного пойдёшь!»