Никогда не поздно (СИ) - Кандера Кристина

— Не стоит ворошить прошлое, Лемм, — отозвалась я, снова отворачиваясь к огню. — Ничего уже нельзя изменить, ничего нельзя исправить. Не стоит бередить душу и возвращаться к тому, что прошло.

— Вот как ты заговорила, — хмыкнул Лемм за моей спиной. — Решила убежать, спрятать голову в песок и сделать вид, что ничего не было? Что же случилось с той решительной Айрин, которую я когда-то знал? Когда-то ты была готова на все, ради справедливости, что же случилось теперь?

— Я стала старше, — его слова неприятно царапнули, но я постаралась отмахнуться от этих ощущений. — Умнее. И теперь мне есть, что терять. Шесть лет я строила свою жизнь, и она меня вполне устраивает.

— Даже так? — в голосе Лемма проскользнули странные нотки, и я не выдержав, оглянулась. Он стоял всего в шаге от моего кресла, скрестив руки на груди, и смотрел на меня, усмехаясь. — Только вот ты не учла, что теперь твоя жизнь перекликается с моими интересами. Прочно так перекликается.

Сердце дрогнуло. Это были те слова, услышать которые я страшилась с того самого мига, как увидела Лемма в Орумском лесу. Думать, что он оставит все как есть, было слишком легкомысленно. Я внутренне подобралась и очень медленно поднялась на ноги, приготовившись к битве. Уступать я была не намерена ни в коем случае.

— И что это значит? — мой голос звучал ровно, спокойно, но это стоило мне невероятных усилий.

— Ты ведь уже и сама все поняла, — усмехнулся Лемм.

Я качнула головой, без слов предлагая ему продолжить мысль и высказаться до конца. Надежда на то, что я все же заблуждаюсь и поняла неправильно, придумала то, чего нет на самом деле, слабо трепетала внутри.

— Где-то с год назад, — Лемм правильно понял мой жест и продолжил, — его величество выразил крайнюю степень обеспокоенности тем, что древний и благородный род Нэшвиллов может угаснуть. Как тебе известно, я единственный наследник своего отца, а до недавнего времени, считалось, что у меня нет детей.

Я сглотнула и продолжила молча смотреть на него, не торопясь что-либо говорить или делать. Просто стояла, прислонившись спиной к спинке кресла, сжимала кулаки, кусала внутреннюю сторону щек и пыталась сдержаться. Лемм прищурился, явно, разглядывая мою ауру, чему-то усмехнулся (представляю, что именно он там рассмотрел).

— Мне нашли невесту, — он сказал это так просто, словно бы говорил о погоде. А я… сдержалась с трудом.

Неимоверными усилиями заставила себя не дрогнуть и продолжать все так же невозмутимо смотреть на него. В душе поднялась настоящая буря, сердце так и вовсе сжалось до боли, но я уговаривала себя. Пыталась справиться с нахлынувшими чувствами. Чего я хотела? Чтобы он помнил меня и продолжал жить все эти годы с этой памятью? Глупо. Лемм мужчина. Он аристократ, и как только что сам сказал — последний в древнем роду. Женитьба для него — обязанность.

— Честно признаться, я видел ее всего несколько раз, — продолжал Лемм, — не могу сказать, что особо интересовался будущей леди Брокк. С некоторых пор, мне стало абсолютно все равно, кто займет это место и будет носить мое имя.

— Наверное, твоя матушка была рада, — все же смогла выдавить из себя я. И да, гордилась собой. Мой голос не дрогнул, я не выказала ничего из тех чувств, что обуревали мою смятенную душу. — Ты одумался, согласился связать свою жизнь с той, кто определенно подходил тебе. По родовитости, знатности, воспитанию… Уверена, твоя невеста была девушкой благородного происхождения, и в предках у нее насчитывалось с десяток поколений славных дворян.

Лемм как-то странно усмехнулся.

— Да, матушка приняла активное участие в выборе моей невесты, — подтвердил Лемм, по-прежнему улыбаясь чему-то. А я вдруг почувствовала, что хочу стереть с его лица эту улыбку, хочу… сделать ему также больно, как было сейчас мне, но… снова промолчала, не сделала ни единого движения, никак не выдала себя и тех чувств, что бурлили внутри. — Наверное, она больше всех была увлечена моей женитьбой. Даже больше меня самого. Но это не главное. Куда важнее тот факт, что в нашем роду есть традиция… Впрочем, ты и сама должна помнить святилище. Я надеюсь, за прошедшие годы, твоя память не стала блекнуть и о том, что в моих жилах течет кровь Древних, не забыла.

Я сглотнула и все же отвела глаза. Воспоминания были очень яркими, словно бы все случилось только вчера. Мерцающий голубой свет, исходящий от стен древнего храма, белоснежные колонны по периметру, мозаичный пол и едва различимые, невесомые, словно сгустки тумана, тени, что окружили нас в тот миг, когда Лемм начал ритуал.

А затем звездное небо и хрустящий под ногами снег, запах ночной Райены, нежность его поцелуев…

Я мотнула головой, отгоняя от себя эту картинку. Прошлое должно оставаться прошлым. Нельзя возвращаться к нему раз за разом, чтобы не утратить разум, не скатиться в истерику, не начать жалеть о том, чего уже никогда не будет.

— Так вот, — Лемм словно не видел, что со мной происходит, продолжал говорить, — перед свадьбой, я спустился в святилище, чтобы испросить благословения у предков. Это древняя традиция, очень древняя. Отец говорил, что предки редко отзываются, еще реже показываются на глаза, но у меня ведь уже был опыт общения с ними. Один раз они уже пришли на мой зов и даже благословили меня и мою избранницу. Только в тот момент я не знал, что это скорее исключение, чем правило. Никто не говорил мне, что обычно Древние не торопятся на призыв своих потомков и все эти ритуалы… они скорее дань прошлому, традициям, чем нечто большее.

— Ближе к делу, Лемм, — резко оборвала я его. — Уже поздно. Я устала.

— Как скажешь, — он широко улыбнулся. — Я спустился в святилище. Сделал все, как было положено, произнес все причитающиеся времени и предстоящему событию фразы и уже готов был покинуть храм, как… Они пришли, Айрин. Пришли на мой зов и… весьма популярно объяснили, почему я не могу с утра явиться в храм.

— То есть? — я похолодела от внезапной догадки. Нет, этого просто не могло быть. Так не должно было быть. Только не со мной. Только не… с нами…

— Видишь ли, в тебе нет крови Древних, Айрин. Их магия, ритуалы, она для тебя ничего не значит, ты совершенно не подвержена влиянию Древних. В отличие от меня.

Лемм перестал улыбаться, резким, каким-то рваным движением закатал руках и протянул вперед руку. Удивленно моргнув, я опустила взгляд и с непониманием уставилась на его запястье. Вернее на кроваво-красную метку в том месте, где когда-то располагался тонкий, практически незаметный шрам. Такой же как у меня.

— Что это такое? — сипло произнесла я, не в силах отвести взгляда от странной, не больше фаланги мизинца, фигуры, отдаленно мне что-то напоминающей.

— Напоминание. О том, что один раз предки уже выказали мне свою волю.

— Ты же сказал, что тот ритуал ничего не значит! Что его проводили очень и очень давно и только для уже состоявшихся супругов. Ты сказал мне, что единственным его последствием является передача дара детям…

— Я так думал, — глухо отозвался Лемм. — На самом деле так думал. Но для тебя это и в самом деле ничего не значит. Ты — не наследница Древних, в тебе нет их крови, и их магия на тебя не влияет. В отличие от меня.

Эти слова упали между нами камнем. Я почувствовала, как по спине побежал холодок, а тонкие волоски вдоль позвоночника приподнялись, на руках вступили противные острые мурашки. Сердце сжалось в тугой комок.

— Ты…

— Но самое главное не это, дорогая, — Лемм же продолжал говорить. Он сделал шаг вперед и почти навис надо мной, заставляя меня теснее прижаться к спинке кресла и запрокинуть голову. — Дело в том, что теперь у меня есть наследник. Настоящий. Есть сын, в котором течет моя кровь и в котором уже пробудилось наследие Древних.

— Нет!

— Твое желание уже не имеет никакого значения. Кристиан мой сын. Он наследник древнего рода, будущий герцог Нэшвилл.

Задержав дыхание, смотрела прямо в глаза Лемма. Я всегда подспудно этого ждала, всегда боялась, что когда-нибудь это случится… просто знала, что так будет. И так же ясно понимала, что вряд ли что-нибудь смогу поделать. У меня просто не хватит ни сил, ни денег, ни связей, чтобы противостоять Броккам. И знаний, чтобы справиться со всем самостоятельно — тоже. Во мне не было крови Древних, я не знала, как правильно надо пробуждать этот дар, как его осваивать, что делать. Но вот сейчас, в эту самую минуту, когда Лемм дал понять, что не откажется от сына, не оставит его, не забудет о том, что открылось ему в Оруме, у меня словно пелена перед глазами возникла. Кроваво-красная, удивительно плотная. В груди стремительно стал нарастать горячий ком, который грозился воспламенить все мое тело…