Хранитель вселенной. Одобренный брак (СИ) - Миленина Лидия

По ее прогнозу, Эл’Боурну ничего не грозило, но иногда было тревожно. Что будет, если она потеряет и его? Говорят, судьба одобренной вдовы хуже всего. Словно оторвали кусок плоти, и на его месте ноющая, никогда не заживающая рана. А ведь они с Эл’Боурном и верно «смертники» — когда-то она увидела черную стену в их будущем, и с тех пор это видение нередко повторялось. И неизвестно, кто из них уйдет первым, кому придется пережить беспросветную пустоту.

Она редко делала это, но сейчас что-то подсказало посмотреть свое будущее. И вдруг… Ки’Айли резко дернулась из рук мужа и отошла на середину комнаты. Увиденное ошарашивало…

— Что с тобой, милая? — с тревогой спросил Эл’Боурн. — Что так разрывает тебя? Радость и …

Ки’Айли схватила его за руку.

— Рон’Альд… Я больше не вижу черной стены в его будущем… Там другое! Элб! Он! Он…

— Что там?! — с еще большей тревогой спросил Эл’Боурн, а Ки’Айли ощутила его досаду и искренний страх.

— Потом! — сказала она. — Все потом, я должна спешить!

Взглянув в испуганные серые глаза мужа, она поменяла мир. И как могла… быстрее и быстрее, побежала по мирам в Белый Замок. В родные апартаменты, где давно не была. Оказавшись в них, она мысленно потянулась к Эл’Троуну и отправила ему картинку, представшую в видении. Правитель должен быть в Белом Замке, была договоренность, что она придет со своим прогнозом в это утро… И получила ответ, но даже не осознала его, лишь бросила обратно: поспеши, Правитель.

В белой комнате было чисто и светло. Здесь никто не жил. Апартаменты Рон’Альда Эль так и оставались нетронутыми, словно вечно ждали своего хозяина. Но убирались тут регулярно. Ни пылинки, и воздух свежий, словно только что проветривали. Ки’Айли бросила взгляд на стену. Драконы так и кружились над морем, а со стены все так же смотрело ее счастливое лицо…

Эл’Троун появился в другом конце комнаты. Ки’Айли кивнула ему и устремила взгляд в центр. Сейчас…

— Рон’Альд! Антео! — закричала она, когда фигура в черном возникла прямо перед ней.

Худой до истощения…

Все лицо в красных рубцах и уродливых шрамах. От черного костюма остались ошметки, он просто висел на изможденном теле. В руке — рукоять силового меча. Потеки странной черной жидкости на коже...

Но это был он. Рон’Альд. Любимый, единственный... Живой.

Он стоял напротив, пошатываясь, как дерево под порывами ветра, и смотрел на нее. Ки’Айли бросилась к нему… А Рон’Альд покачнулся сильнее, упал на одно колено и, обняв ее за талию, уткнулся головой в ее живот.

— Ки’Айли, антеоли… Я так надеялся, что ты услышишь… — прошептал он, судорожно прижимаясь головой к ней, обнимая ее дрожащими худыми руками.

— О Господи! Антео, ты жив... — по щекам текли слезы, и яркая светлая радость, которой так сложно было поверить, заливала одновременно с болью за любимого.

— Сын... Рон’Альд, ты жив... — послышался непривычный и какой-то растерянный голос Эл’Троуна. Правитель быстрым шагом подошел к ним. Рон’Альд с трудом поднялся, опираясь на Предсказательницу, отец обнял его.

— Я не верил, что ты жив, я... — растерянно шептал Правитель, прижимая к себе сына. Ки’Айли подумалось, что, возможно, эти двое обнимаются первый раз, с тех пор как Рон’Альд вырос. — Твоя мать в другом мире... Но скоро придет. Где ты был?

— Потом, отец, потом, — Рон’Альд немного отстранился от отца. — Сейчас скажу лишь, что я знаю, где находится планета геар. Мы сможем победить.

Его опять шатнуло, и Ки’Айли крепче обняла его, помогая устоять. Нужно срочно уложить его в постель, нужно быть рядом... Всегда, не отходя ни на секунду...

— Все! — громко прошептала она. — Я больше никуда тебя не отпущу! Не отойду от тебя ни на шаг! Слышишь — ни на шаг!

И прижалась головой к исхудавшей любимой груди, пахшей смесью пороха, пота и чего-то незнакомого — едкий неприятный запах, чужеродный и злой. Наверное, так пахнет эта черная жижа, чья-то кровь… Он ведь прорывался с боем, подумалось ей.

А Рон’Альд жадно закопался дрожащей рукой в ее волосы.

— Ты не сможешь, Ки’Айли, — вдруг грустно сказал Эл’Троун. — Придется смириться.

— Что произошло, отец? — резко спросил Рон’Альд, и острый взгляд черных глаз встретился с фиолетовыми глазами Эл’Троуна. Несколько секунд они молчали.

А Ки’Айли знала, что мысленно говорит сыну Эл’Троун. Но ей было все равно.

...Эл’Боурн поймет. Со временем он сможет ее отпустить. Ничто на свете не помешает ей быть с воскресшим любимым. Нет в мире такой силы.

Рон’Альд напрягся и чуть отстранился.

— Хочешь сказать, не было другого выхода? — спокойно, но резко спросил он, глядя на отца.

— Я должен был спасти ее и всех нас, — так же спокойно, с железом в голосе ответил Эл’Троун. — Возможно, ты поступил бы так же…

А Рон’Альд еще долго пристально и молча смотрел на отца.

…И эта картина врезалась Ки’Айли в память навсегда. Высокий, худой, изможденный, он смотрит на Эл’Троуна. Одинокий, потому что слова Правителя разлучили его с любимой. А на лице непередаваемое выражение человека, кого только что убили, но он тут же принял свою смерть с мужеством и привычкой к боли.

— Я нашел бы другой выход, — наконец с усилием сказал Рон’Альд, пошатнулся еще сильнее, чем раньше. Ки’Айли придержала его крепче, но он соскользнул прямо к ее ногам, потеряв сознание.

***

Почти четырнадцать дней она действительно не отходила от него ни на шаг. Заботилась нежно, целомудренно. Как сестра о брате, мать о сыне или жена — о муже-старике. А Рон’Альд все больше молчал. Он почти не рассказывал о том, что было там, что с ним происходило. Он был очень слаб, казалось, постарел на много тысячелетий. Ему было сложно и говорить, и, тем более, ходить. Но Древний приходил в себя быстрее, чем обыкновенный человек.

А во взгляде черных глаз, неотрывно устремленных на Ки’Айли, стояла бесконечная боль и такая же бесконечная любовь. Он словно не мог насмотреться. Да так оно и было. Он смотрел на нее, как на единственный в мире свет посреди беспросветной тьмы.

Об Одобренном браке они тоже не говорили. Оба знали, что жизнь просто дала отсрочку. Эти дни даны им как подарок. Все силы, все чувства и мысли Ки’Айли уходили в заботу о любимом. Что бы там ни было, на эти дни она стала его ангелом-утешителем.

К Эл’Боурну она не ходила. Ощущала издалека его смятенные чувства. Его противоречия, его отчаянье. Они передавались ей, но Ки’Айли не шла к нему, хоть и очень его жалела. Лишь один раз, когда он пришел в Белый Замок, встретилась с ним.

— Все потом, Элб, — сказала она ему. — Ему я сейчас нужнее. Ты понимаешь.

— Я знаю, — с горечью ответил Эл’Боурн. — И не сужу тебя. Но жду. Не могу не ждать, — на мгновение он схватил ее за руку, заглянув в глаза. Но тут же отпустил и отвернулся.

***

Эл’Боурн знал, что было нечто более важное, чем его страдания. И даже, чем его союз с Киа. Перед тем, что пережил Рон’Альд, где был и как вернулся, меркли другие страдания и проблемы.

И это заставляло терпеть. Терпеть ее отсутствие — не ее присутствие рядом с другим мужчиной — а ее отсутствие рядом с ним. Создающее пустоту, кровоточащее, как вскрывшаяся старая рана.

....Он был настоящим благородным Древним. И не мог не радоваться возвращению сына Правителя, принесшего бесценную информацию, где находится планета врага, каков его внешний облик, уклад жизни и тому подобное. Он искренне хотел победы... Но знал, что с возвращением Рон’Альда его счастью, его обретенному долгожданному счастью, пришел конец.

И при этой мысли его охватывало отчаяние. Устоит ли его Одобренный брак перед давней любовью и связью Ки’Айли с черноглазым телепатом?

***

Ки’Айли, поглощенная заботой о любимом, действительно почти не думала о своем браке с Эл’Боурном. Но сам он неудержимо время от времени лез ей в голову, и еще больше — в чувства. Словно в том, что его нет сейчас рядом, крылось какое-то мучение. А иногда, стоило ей подумать, что она должна выбирать и всегда выберет Рон’Альда — где-то в солнечном сплетении начинал ползать маленький червячок. Как будто кто-то живой поселился внутри и ползает там по кругу, разъедая органы. Физически ощутимо. Не больно, но мучительно до тошноты.