Все потерянные дочери (ЛП) - Гальего Паула

Этой ночью наконец состоится бал. Дворец Эреи открывает двери для народа… во второй раз.

Прошло много времени с тех пор, как пали стены, но эта последняя война ощущалась близкой. Все знают, что стояло на кону и чем пожертвовали некоторые, чтобы сохранить Эрею в безопасности, и сегодня мы празднуем.

У Лиры есть послание для народа. Для солдат других королевств, сражавшихся за неё, для короля Эгеона…

Одетт оделась по случаю. На ней костюм из двух частей: легкая черная юбка, открывающая ноги по бокам при ходьбе, и темный топ без рукавов и бретелек, демонстрирующий оба браслета Гауэко.

Одетт замечает, как я смотрю на неё через зеркало, оборачивается и вызывающе вскидывает подбородок. — Даже не думай, — говорит она, но в её зеленых глазах пляшет искра озорного веселья.

Я прикладываю руку к груди, изображая невинность. Но она знает, что я продолжаю фантазировать о том, как сниму с неё эту одежду, которая так ей идет.

— Позже, — шепчет она, проходя мимо меня, чтобы присоединиться к нашим друзьям, и меня разбирает смех.

Ева надела простое белое платье. Думаю, мы никогда не видели Лиру в таком, и если бы Нирида была менее занята разглядыванием других частей тела Евы, возможно, она бы заметила, что это не лучший наряд для того рода заявлений, которое, как она ожидает, сделает Лира. Командор, напротив, одета элегантно. Униформа и меч придают ей ту строгость, которая будет уместна для того, что вот-вот произойдет.

Клянусь всеми созданиями… она убьет меня, когда узнает, что я уже знал.

Мы собираемся на галерее одного из внутренних дворов, того, что до недавнего времени служил для тренировок ведьм и солдат. По мере того как мы поднимаемся, слышны голоса, смех, звуки ожидания…

На этом балконе, выходящем во двор, повесили шторы. Одетт выглядывает из-за них на мгновение и делает кому-то знак. Тут же несколько голосов призывают к тишине, и все подчиняются, замирая во внимании.

Одетт поворачивается к Арлану и кладет руку ему на плечо. — Ты отлично справишься, — говорит она ему.

Нирида хмурится, потому что не ожидает, что брат Королевы Королей будет сегодня произносить речь. Я откашливаюсь, чтобы дать им понять, что время уходит, прежде чем она свяжет концы с концами.

Так что Одетт кивает, обменивается взглядом с Евой, и та подходит к Нириде, уже начиная превращаться в Лиру. Обвивает руками её шею, и легкий прыжок служит сигналом для командора понять, чего она хочет, и подхватить её на руки.

Она моргает, сбитая с толку.

— Держи меня так, словно мы собираемся изменить ход истории, — говорит ей Ева под маской Лиры. — Что?..

Ева запрокидывает голову и закрывает глаза. Одетт делает жест рукой, и шторы распахиваются, открывая нас ожидающей толпе. Именно она поднимает скорбное лицо и кричит так, чтобы все слышали:

— Королева Королей скончалась сегодня утром!

Ева лежит теперь на руках у Нириды, совершенно мягкая и безжизненная. Темные волосы Лиры, подобные крыльям ворона, качаются вслед за свесившейся головой.

Нирида бормочет ругательство.

Ясно, что она прикончит нас, начиная с Одетт.

— Она была ранена в последней битве, освободившей нас от Львов и их запретной магии! — продолжает она взволнованно. — Она боролась за свою жизнь до сих пор, и её дух ждал этого дня, дня, когда мы празднуем свободу, мир и любовь, что отныне воцарятся в Эрее, чтобы покинуть этот мир и ждать нас в следующем. Покойся с миром, Королева Королей!

Все смотрят на нас. Все глаза устремлены на Одетт и на тело, которое они считают телом Лиры… Даже Эгеон, в одной из нижних лож, откуда открывается прямой вид на это, не упускает ни детали.

Первоначальный шок быстро проходит, сменяясь на лицах тех, кто смотрит на нас, переходом от скорби к гордости, так же как тон Одетт меняется от трагического к торжественному… Они позволяют увлечь себя и внезапно взрываются криками:

— Покойся с миром! — Покойся с миром, Лира! — Пусть Королева Королей хранит нас из обители Мари!

Одетт не позволяет этим крикам прерывать её слишком долго. Она поднимает руки и тут же заставляет голоса умолкнуть.

— Её последнее желание исполнилось: ибо она дожила до этого дня. Почтим её память, отпраздновав рождение новой эры, которая приходит с новым монархом, королем, который помогал повстанцам из тени, который спас Волков от резни еще до того, как пали стены Эреи, который привел нас к победе после и командовал армией в последней битве против Львов.

— Твою мать… — бормочет Нирида и фыркает.

Одетт делает витиеватый жест руками, который ей вовсе не нужен, потому что знает, что это заставит всех разинуть рты, и золотая корона спускается откуда-то сверху, вызывая возгласы, крики, аплодисменты, которые тут же гаснут под тяжестью торжественности момента.

Эгеон делает ей жест, как только их взгляды встречаются, и хлопает в ладоши, не сводя их вместе: безмолвное признание восхищения.

Уверен, Ева ненавидит держать глаза закрытыми.

Одетт берет корону в руки и поворачивается к Арлану. Все молчат, и она наслаждается этим, хотя Арлан… Арлан выглядит перепуганным до смерти.

Одетт подходит, Арлан наклоняется, чтобы помочь ей, и она возлагает корону на его черные волосы, такие же темные, как у его сестры.

— Да здравствует наследник трона Эреи, да здравствует Арлан, Король Королей. Да здравствует!

— Да здравствует! — взрывается толпа внизу. — Да здравствует Король Королей!

Она отступает, указывает на него руками, словно предъявляя миру, и снова просит тишины для него.

Арлан бросает на меня короткий взгляд, потом смотрит на Нириду, словно прося прощения. Он поворачивается к своему народу, и его послание, его первые слова как короля, кратки:

— Давайте сохраним мир, будем сильными, чтобы защитить тех, кто нуждается в нас, и будем расти вместе.

Арлан кладет руки на балюстраду, слегка наклоняется к ним, и это окончательно покоряет их. Они аплодируют, снова приветствуют его криками, и потрясение от смерти королевы быстро рассеивается. Дни будут странными, но они справятся.

Одетт заставляет шторы снова закрыться. Она не хочет, чтобы спектакль длился дольше, чем строго необходимо, и снова оставляет нас одних.

Ева открывает один глаз и смотрит на Нириду снизу вверх, всё еще не двигаясь. — Мне следовало тебя уронить. — Ты должна понять, что… — начинает она, пытаясь выпрямиться. — С балкона, — перебивает она угрюмо. — Из-за шока от смерти Королевы Королей и всё такое, знаешь? Люди бы поняли.

Ева покидает её объятия и возвращает себе свой облик. Чтобы избежать инцидентов, Одетт подходит, берет приготовленный плащ и накидывает ей на плечи, скрывая платье. Ева продолжает сверлить Нириду взглядом. Но та теперь смотрит на меня.

— Ты… — Говори с ними. Меня не впутывай. — Ты мой капитан, — обвиняет она меня. — Я твой командор. — А они меня до чертиков пугают, — отшучиваюсь я. — К тому же, это хороший способ сделать Еву свободной.

Её взгляд немного смягчается.

— Мы знали, что ты скажешь «да» через пару месяцев, — говорит ей Одетт, кладя руку на плечо. — Мы просто немного ускорили процесс. — Насильно. Вы ускорили его насильно, — уточняет она. — А Эгеон? Я видела, как он аплодировал там внизу. Что с ним?

— Мы дали ему кое-что, чего он желает больше короны.

Нирида смотрит на меня.

— Несколько Дочерей Мари, не правящих ни в одном ковене, согласились встретиться с ним, чтобы обсудить пересечение Синей линии штормов, — объясняю я.

Она глубоко вздыхает. — В конце концов, это правда, что власть его не интересует.

Нет. Не интересует, если она не может дать ему того, чего он жаждет по-настоящему: знать, открыть, что находится за известными пределами, найти ту цивилизацию, что практикует звездную магию…

Одетт подходит ко мне. — Думаю, мы втроем спустимся на бал, — замечает она и делает знак Арлану.

Нирида и Ева остаются здесь, глядя друг на друга. Это правда, им есть о чем поговорить. Насколько я знаю, многое осталось невысказанным: отчасти из-за того проклятия, которым была корона, больше не давящая на плечи Лиры. Теперь они свободны.