Мир в моих руках (СИ) - Свительская Елена Юрьевна

Мы с Гаадом с целую вечность сверлили друг друга взглядами. Карст вдруг хмыкнул, разбив на атомы всю нашу сосредоточенность:

— Кого-то мне это очень напоминает…

И четверо парней, а также все прочие крылатые, застывшие поодаль, стали пялиться на меня как на какую-то мартышку в зоопарке.

— По замашкам — вылитая Кария, — задумчиво смотря на меня, пояснил рыжий, — Она точно также на всех кидалась, когда доведут. И когда её доводили, то ей уже было всё равно, против кого выступать.

Мама плакала у подоконника. Горько. Отчаянно…

Мне стало всё равно, что тут за мир такой. И жутко захотелось к маме, утешить её…

День вдруг резко сменился ночью. Все крылатые люди исчезли. Только маленькое озеро у леса, да крыша деревянного дома невдалеке… Одна из звёзд засияла ослепительно ярко. Её луч скользнул к моим ногам, образуя тонкий светящийся мост. Я решительно шагнула на него, сделала несколько шагов вверх…

В моей комнате горел свет. Стул лежал на полу. Дверь была открыта. Ветер трепал занавески…

Я протёрла глаза, которым было больно из-за неожиданного яркого света. Что-то между моих пальцев было…

Чуть оправившись от столкновения глаз и света лампы, разжала пальцы…

На моей ладони лежал обрывок тонкой нежной белой ткани…

Огляделась… Занавеска была васильково-синяя. Тюль слегка голубоватая… И нигде вокруг не было такой ткани. Разве что… разве что…

У Блага из моего сна рубашка была точно из такой же ткани! И, кажется, когда мою голову пронзило болью, я судорожно сжала его рукав… Но… но… это же был… сон?… Но почему тогда, очнувшись, я стою у окна, а не лежу у кровати?

Ну ладно. В понедельник я расспрошу Кирилла о том, что известно ему. Ведь несколько человек из моих снов и его снов совпали! Вот только… этот обрывок ткани, как будто я там была наяву… Иначе откуда бы этот кусок взялся? У нас нигде в доме ничего подобного не было!

И… если это всё-таки не сон… Если это неведомый мир, куда я каким-то чудом умудрилась попасть… И Кириллу что-то известно… Ведь Камилл был у меня во сне, а вот Благ… да, это именно он был в блокноте у моего одноклассника… Блага я, возможно, видела наяву… И ещё Благ был в том блокноте… Кирилл сказал, что рисует всех, кто ему приснился… Неужели, и Кирилл тоже там был, в том непонятном мире? Но как?.. Что общего у меня и этого злого мальчишки? Стоит ли спрашивать у него? Не опасно ли это? Но у кого же тогда узнать, как не у него? Если он сам знает…

Тут заметила, что и в коридоре горит свет. И с кухни вдруг повеяло ароматом кофе. Мама редко пьёт кофе, обычно у неё какой-то травяной сбор. И она говорит, что кофе вредно для здоровья…

Спрятав добытый в ином мире кусочек ткани в рукав пижамы, я пошла на кухню.

Пижама… Точно такая же, какую подарила мама. В том мире она изменялась, а теперь такая же как и была. Неужели, всё-таки сон? После сна одежда остаётся той же, как и была.

Я вставала в коридоре, щёлкнула выключателем. Вновь достала из кармана тот таинственный кусок ткани. Вгляделась. О, тут вышивка тонкая, нити цвета ткани, поэтому сразу и не разглядела. Ткань нежная на ощупь, матовая, а нитки шелковистые, блестящие. Это ж как сложно вышивать, когда нитки в тон ткани! Ещё и такая тонкая ювелирная работа! Завидую умениям того человека, который это вышивал! И… дорогая, наверное, чтоб просто так из неё рубашки шить? Хм… И узор непривычный. Ну, я всех узоров всех народов своего мира не знаю, но на русские явно не похож. Хм…

Улыбнувшись, спрятала трофей обратно в рукав. Всё-таки другие миры существуют, ура! Как минимум есть один параллельный или затерявшийся в космосе мир, куда может привести мост из света звёзд! И у меня есть трофей из путешествия по другому миру, ура! А Благ… кажись, он не из бедных. Или у них там фабрики с искусственной вышивкой по ткани есть? Тогда, выходит, прогресс у них далеко зашёл? Или… или просто мой принц — из богатых? Ой, моя мама! Мамочка передёргалась из-за меня!

Я побежала на кухню.

Мама была в том же халатике, что и в моём видении, когда была там. Она пила кофе. Медленно, задумчиво.

— Ма-а-ам…

Она вздрогнула, обернулась. Рука с чашкой задрожала. Она поспешно поставила её на стол.

— Я под кроватью заснула, — быстро соврала я, предупреждая вероятные вопросы.

— Почему? — спросила мама тихо.

— Ну, так… захотелось…

— А почему не откликнулась? — спросила она глухо, — Я тебя звала. Много раз звала.

Такой голос у неё был после лечения самых тяжёлых её пациентов.

— Ну… просто… я… я там пол не подметала…

— И? — её брови недоумённо поползли вверх.

— Я боялась, что ты ругаться будешь, что я схалтурила на уборке, и потому молчала…

— Не пугай меня так больше, Надя, — голос у неё был бесцветный и это страшно пугало, — Бог с ней, с уборкой. Лишь бы ты была живая и здоровая.

Мамочка, милая мамочка, неужели ты так сильно волновалась из-за меня?

Осторожно взяла её худую руку в свою, ласково погладила, виновато заглянула ей в глаза. По-настоящему виновато.

— Я больше не буду, мама. Прости меня! Прости, что ты из-за меня волновалась!

Мы молчали. Долго. Она, впав в задумчивость, замерла, словно заледенела. И на моё ласковое поглаживание не отозвалась, хотя обычно любила со мной чмокаться и обнимашкаться. Тишина угнетала меня. Не выдержав, робко спросила:

— А… можно и мне кофе?

— Бери, — ответила мама как-то равнодушно.

И вот мы сидели ночью на кухне. В квартире, в которой везде горел свет, и пили кофе. Неожиданно вспомнила про пижаму, взглянула.

Кролик был точно таким же, как и раньше. Когда мама мне её подарила. Странно, что в том мире мультяшный кролик превратился в какого-то монстра. Саблезубый заяц, брр… Хотя… если честно, то саблезубый заяц мне тоже понравился. Сама не знаю почему: я обычно этих чудищ терпеть не могла. Принцесс тоже терпеть не могла, но пакостных чьих-то морд — особенно. А тот саблезубый заяц был какой-то иной, симпатичный, что ли. Не понимаю, почему?..

— Тебе идёт эта пижама, — равнодушно сказала мама.

Пошла, налила себе новую порцию кофе. Опять села на стул. Я заметила, что она босая. И ноги у неё грязные и исцарапанные. Бинт на раненной ноге вообще почернел от земли. И травинка к нему прилипла. Словно она и вправду выбегала босая на улицу, как и в моём видении…

Я посмотрела на свои ноги. Они были чистые. Но… а, точно! В том мире у меня на ногах были сандалии! Сами откуда-то взялись. Удобные, лёгкие, я и внимания на них не обратила. Хм… тот мир заботился обо мне, чтобы я ноги не поранил а?.. Даже с сандалиями предусмотрел! Только… моя мама… в нашем мире она бегала босая…

Моя мама… Кирилл что-то говорил про неё… А, говорил, что она была в его снах! И те, крылатые люди из другого мира, тоже были в его блокноте, а он говорил, что рисует тех, кого увидел в своих снах…

Мне надо было узнать… понять… Я боялась, что ещё немного пытки неизвестностью — и я сойду с ума. И почему-то страшно хотелось всё рассказать маме.

— Знаешь, — робко начала я.

Но она, казалось, не слушает меня. Смотрит на ночное небо, ограждённое от неё оконными стёклами. И даже про остывающий кофе в своей чашке забыла.

— Мне сегодня приснился странный сон…

Я рассказывала, а она всё так же молча смотрела в окно… То ли слушала, то ли ей было всё равно…

— И вот этот Гаад…

Мама вздрогнула, резко обернулась, расплескав часть кофе на пол:

— Ты видела Гаада?

— Ну… ты что, совсем меня не слушала?!

Она сорвалась на крик:

— Где? Когда? Как?! — резко сжала мою ладонь, до боли, — Говори!

Впервые видела её такой возбуждённой. Осторожно дёрнула руку. Она опустила взгляд и, поняв, смутилась, отпустила мои пальцы. Мама дрожала. Она так странно смотрела на меня… Так, словно я стою с мечом, занесённым над ней. Так, словно от меня зависело, будет она жить или не будет.