Истинный облик Лероя Дарси (СИ) - Петров Марьян

Под землёй, с психом в голове, я вырубил из того же месторождения много идентичных найденному ранее кристаллов. Во мне кипела злость: Анри меня ударил, как какую-то омежку! Значит, он и с Мирро себе такое позволяет?! Выбирая второй перерыв, я предпочёл кофе и чаю простой кипяток и кусок тёмного шоколада. А ведь Роше был растерян, словно не знал, как себя со мной вести. Значит, эксперимент давно вышел за пределы их понимания? Что же они ещё хотят с нами сотворить?

Я последнее время очень внимательно следил за тем, что в меня пытались запихнуть: препараты незаметно выбрасывал, от уколов всегда отказывался. Я учился сам контролировать перепады настроения и силы в теле, и заметил, что рядом с другими альфами вместе с сексуальным желанием растёт агрессия, словно во мне борятся две истинных сущности. А находясь около Фаби, своих пацанов и Лу, я становился физически сильнее, и притуплялось чувство боли. Как я закончил смену, не помнил, хоть пытай! Дополз, уставший, до душа, и потом подрубленным деревом рухнул в прохладную койку. Спа-а-ать!!!

 — Лер! Лер! Па-а-ап?! — над моим ухом яростно шипели Пай, Пэтч и Рыжик-Задира. — Чего не просыпаешься?! Надо поговори-и-ить! Мы же весь день с омежкой провели, как ты и сказал! В нарды с Лушкой жарились! Нас Свят научил и доску подарил. А Лу про эту игру и знать не знал! Но не в этом дело… Па-а-ап?! Слышишь?!  — Всем спать! — я сгрёб мелочь двумя руками, одного уложил справа, другого слева. Задира примостился головой на моём животе. Они повошкались немного, и неожиданно все разом вырубились.

 — Вот они где! Роше, они спят?! Не могу добудиться! — услышал я сквозь тяжёлую пелену сна срывающийся голос Роука, кроме того рядом смешивались тяжёлые возбуждённые запахи Майлза и Полански. Я неконтролируемо зарычал, но глаз не открыл.  — Анри! Разбуди их, прошли почти сутки!  — Не могу понять, что поддерживает и провоцирует такой крепкий и спокойный сон Дарси.  — Смотрите, док, камни, они что, светятся? Я снова рычу: проваливайте и ничего не трогайте! Всё в этой комнате — живое и неодушевлённое — моё! Мальчишек тянут из моих рук, что ж, напросились! Зверь медленно просыпается и выходит из-под контроля. Первый тяжёлый взмах руки: и огромный обалдевший Роук отлетает к стене, вторым ударом я отбрасываю Ланса Полански…  — Лер, сукин сын! Да очнись ты! Это же мы! «Мы», не «мы» — хочу войны!  — Роше, это амбре и силища уже не шутки! — нервный шёпот Полански, почёсывающего ушиб всего дядьки. — И всё это в полусознании! Что ты ему давал?  — Фабио Нери большими дозами! — ворчит доктор. — Кто ж знал, что за такое короткое время он полностью реверсирует из омеги в альфу?  — И что прикажешь делать? Он в спячку впадает, как медведь, и мальчишек в «это» погрузил? У них, кстати, тоже запах меняется. Уже не такой сладкий! Где твой Владмир? — это снова шипит Ланс.  — Под замком! Бесится, — голос Роше крайне серьёзен и тих. Я снова срываюсь в рык.  — Молчи лучше! Не говори при нём о них! — строго приказывает Роше.  — Это же Лерой, вы чего?! — наконец-то в прямом эфире дали послушать Майлза.  — Приглядись получше — это первобытный человек! — сердито шепчет Полански. — У меня ребро, кажется, сломано. Как нам справиться с этим дикарём? Был бы Свон…  — Тс-с-с-с! — Роше зашипел, как змей, которому отдавили хвост. — Лучше смотрите на эти камни, они горячие и светятся. Про них что-то говорил Макеев, да только никто из нас не додумался его послушать.  — Да, припоминаю! Он по пьяни рассказывал, что нашёл новый вид кристаллов! — произнёс Роук. — Хотите сказать, что это они и есть? Тем временем Роше осторожно сделал забор крови у меня и моих мальчишек. Я терпел изо всех сил, чтобы не швырнуть француза через всю комнату. Анализатор мгновенно запищал, выдавая результат:  — Матерь Божья, господа! У них всех значительно вырос уровень свободного тестостерона! А ведь они уже почти перешли в статус омег. Но теперь они уже даже не беты!  — По-человечески говори, Роше! — взмолился Роук.  — Они снова альфы, черт побери! Полный реверс к их исходному состоянию! Они все проявили признаки химеры-отца! Слава Богу, теперь их не тронут! Я зарычал и резко сел на постели. Мои глаза и выражение лица, наверное, были ужасными, потому что Майлз посерел, а остальные побледнели.  — КТО… И ПО КАКОМУ ПРАВУ ДОЛЖЕН ТРОНУТЬ МОИХ ДРАГОЦЕННЫХ ДЕТЕЙ? — мой голос больше напоминал горловой рёв, и мне, слетающему с катушек, было уже глубоко плевать на всю задуманную конспирацию. Анри попятился, чуть ли не роняя дорогущий прибор, Ланс и Роук вытянулись у стены по стойке “смирно”, а Майлз сделал шаг ко мне, поднимая ладони вверх:  — Лер, успокойся! Никто… никому… ничего... не сделает! Лер, всё нормально!  — Ни хрена не нормально, любовничек! — прорычал я, нависая над мальчишками, защищая их от всех и вся. — Как я могу вам всем доверять свою жизнь и их судьбу, если… вы вот-вот были готовы сдать их, как отработанный материал?! Где Мирро?! Веди его ко мне, док, и побыстрее!  — Не-е-ет! — с тоской вскрикнул Роше. — Владу… нельзя сейчас реверсировать… Прошу! Он… ждёт ребёнка! И об этом… никто не знает, Лер, клянусь!!! Роук сел на пятую точку, потому что у него подкосились ноги:  — Значит, и мы с Паем… можем? Значит, мои… мальчики и я… — глупо и счастливо улыбаясь, забормотал мужчина. Я как-то странно клокотнул и завалился набок. «Вовремя, блин, обморок!» — мелькнуло в моей голове, и свет на какое-то время потушили…

====== Часть 11. ======

После моих карательных действий, применённых к заговорщикам, и обморока, я проснулся уже официальным отцом четверых взрослых пацанов и практически дедом. Спорим, аналогов такого залёта, по сути, в истории еще не было?

Что я понял на сегодняшний день? А то, что Химера обладает редким даром управлять не только своим телом, но и активно доминировать среди более слабых подобных мне особей. «Зайцы» реверсировали в альф из-за моего вмешательства, но, боюсь, ненадолго. Кроме этого, они, подобно мне, среагировали на омегу. Проведя с Луиджи Сесилиа целый день, пацаны самостоятельно запустили процесс возврата в свой паспортный статус, а я завершил их реверс.

Кристаллы, найденные на Доране, только играли на руку моих мучителей-экспериментаторов. Никаких магнитного поля и биополя на планете не было: вали не хочу — главное, чтобы встретили с музыкой, а не выстрелом в упор! Тогда почему в эйршипе наступила смерть двух здоровых альф-пилотов, которые к моему делу вообще никак не относились? Мне оставалось только ждать следующего виража судьбы, уже давно повернувшейся ко мне задним местом.

Я тупо смотрел в изящную длинную спину непреклонного беты. Устав бегать от меня по периметру поселения, Фаби просто терпел меня, как хронический насморк: вроде и не замечаешь, что есть, а периодически шмыгаешь носом. Работать мне док запретил, мужики ко мне, по понятным причинам, подходить боялись, поэтому я нашёл себе занятие: тихо домогаться итальянца. Сейчас я настиг его в небольшой библиотеке. Нери выбирал книжку на полке, остановился на любимой святовской — «Мастер и Маргарита», изрядно уделанной и потрёпанной. Её пару раз заливали кофе — оба раза Макеев — и между страниц годовой запас печенюшных крошек — это Пай или Пэтч, или оба сразу. Сам я Булгаковым заинтересовался ещё в институте. Много чего из него перечитал, пока не нарвался на это произведение. И странное дело: писал человек другой страны, другой эпохи, а моё сердце болело и ныло, словно это касалось лично меня. Очеловеченные Сатана и Иисус вели себя специфично и странно, словно я открыл их для себя заново под новым углом в новом преломлении призмы морали и табу. Я книгу несколько раз откладывал, убеждая себя, что эту ересь больше читать не хочу! И уже через час хватал вновь, чтобы опять провалиться в ощущение боли и досады за всех и каждого. Мне было жаль Мастера за его наивность, и тут же жалость сменялась злостью. И я хотел Маргариту, как женщину и жену в свою жизнь, хотя раньше баб обходил десятой дорогой — больно хрупкие и дорогие, часто плачут и долго одеваются. Сейчас, глядя на Фаби, задумчиво рассматривающего обложку, я вдруг прошептал на память:  — «…никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас. Сами предложат и сами все дадут!..» Фаби быстро и оживлённо оглянулся:  — Вам… эта книга… понравилась, староста?  — И да, и нет! Она выпотрошила моё сознание. До неё мне спокойнее жилось, я не видел других цветов кроме чёрного и белого, то есть я был уверен в своей религиозности и понимании, что есть зло. Оказалось, у зла много лиц, и чаще всего на них добрые улыбки.  — Да-а-а? — протянул Фабио. — Я тоже читал «Мастера…» Правда… это не совсем одобрялось. Но… Мастеру повезло обрести покой… Всё же Господь милостив!  — Господь милостив! — согласился я. — Но лучше бы сейчас ему отвернуться, ибо мысли мои крайне неприличны. Фаби поджал красивые губы:  — Опять? Зачем?! Я устал повторять, что с вами отношений не хочу!  — Да ладно-ладно! Не бойся, я подожду, когда усталость твоя пройдёт, — я провёл рукой по лицу. — Мне нравится даже просто смотреть на тебя, малыш. Кроме того…  — Я — бета и в конечном счете лягу в постель только с омегой или с женщиной! — юноша упрямо тряхнул головой.  — К чертям твою набожность и правильность, прости Господи!  — Сами подите… к чёрту! — Фабио вздрогнул. — В-в-ы-ы-ы, чудовище и развратник! И не только вы! Все здесь сходят с ума. Альфы не спят с альфами!  — А мы и не спим, мы трахаемся! — я пожал плечами, испепеляемый жгучим взглядом янтарных глаз моего ненаглядного. — Ла-а-адно! Кофе будешь?  — Я в сотый раз повторяю, что кофе не пью! Я облизнулся: в гневе мой бета становился ещё прекраснее. Фабио с книжкой уселся в кресло, поджал ноги по-омежьи, сам того не замечая, и начал читать. Я принёс ему минералки с клубничным сиропом. Увидел однажды, как он себе мешает эту бурду: сладко-солёная гадость. Фабио выдавил подобие улыбки.  — Тебя не сами отношения пугают, малыш, просто… ты меня не любишь, — я погладил его по нежной щеке. — Прости за мою эгоистичную настойчивость, я че-е-естно прекращаю любые намёки и поползновения в твою сторону.  — Обещаете?  — Да, пока сам не передумаешь! — я оскалился. — Мы… сможем… просто общаться?  — Конечно! Если обещаете не вести себя, как недавно освобожденный секс-террорист.  — Вообще-то, меня никто ещё и не освобождал. Я всё ещё заключённый, малыш.  — А я не Малыш!!! — почти рычишь ты и мило краснеешь от гнева.  — Так, для справки: я к твоим услугам в любое время дня и ночи, сеньоре Нери. Только позови…  — Не позову! — упрямо и зло шепчешь ты. — В моём сердце есть место только для Лу.  — Что ж… быть посему, Фаби!  — Вы… сегодня в ночь? Пойдёте искать поющие камни? — в янтарных глазах светится живейший интерес. — Принесите… мне, пожалуйста, один? Можно?  — Я уйду, а ты зайди в мою берлогу и выбери себе любой кристалл в верхнем ящике прикроватной тумбочки.  — Мне идти в вашу комнату… Нет, в чём подвох?  — Ни в чём! Ты ж не барышня и не полу омежьего. Тем более я даю добро! Или боишься, что в шкафу тебя подкараулю? Фаби хлебнул минералку и закашлял, напиток пошёл не в то горло. Я быстро приблизился и постучал бедняжку по спине.  — Если вдруг не решишься, скажешь, а я, так и быть, поищу для твоего Лу подарок.  — Это… не для Луиджи…  — Вот мне-то можно и не врать, — я мягко осклабился. — Только поющие камни не для слабых духом. Они заряжают силой, подпитывают и возвращают тебя к истинному облику. Я это недавно понял, Фаби. В библиотеку влетели Пай и Пэтч, явно перевозбуждённые, и совершенно не обращая внимания на итальянца, затараторили:  — Па-а-а-ап!!! Скорее в лазарет! Этот придурок Задира втихаря от нас отнёс новый кристалл Мирро. И у него… там… кровь, кажется, пошла… Роше рвёт и мечет! Я рванулся с места, ошарашенный Фаби за мной. Только этого нам ещё не хватало до полной кучи неприятностей!