Принцесса крови (ЛП) - Хоули Сара

И тут что-то схватило меня за талию, словно кулак великана. Не было дыхания, чтобы выбить его, когда оно рвануло меня сквозь толщу. Я была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Глаза сомкнулись от тьмы и боли, пока яростный поток полосовал мою кожу.

Вдруг вокруг разверзся воздух. Яркий, ветреный, согретый солнцем. Железная хватка отпустила, колени ударились о камень так, что зубы лязгнули. Я рухнула вперёд, врезавшись лицом в скалу, боль взорвалась в переносице.

Вода хлынула из лёгких, сдув грудь до боли пустой. Я вдохнула летний воздух и тут же закашлялась.

— Чт… — Голос был сорван, хрип сорвался комом, и звук глухо прорезался сквозь набитые водой уши. Капли струились по лицу, стекали с мокрых кудрей и жгучих глаз. Я поднялась на колени, дрожа от усилия.

Передо мной стояла Принцесса Ориана. Губы сжаты, руки скрещены. На ней было тёмно-зелёное платье, золотые волосы ниспадали свободно, будто её прервали во время причёсывания.

Боль в ушах схлынула — барабанные перепонки затянулись. Вернулся звук: щебет птиц, плеск воды. Солнце било в глаза, резало до боли.

Никто не выживал после смерти, обещанной вратами домов.

— Ты спасла меня, — прохрипела я. Новые слёзы скатились, впитываясь в промокший лиф.

— Я сделала это не ради тебя, — холодно отрезала она.

Голова была слишком тяжела, чтобы вникнуть в смысл. Где мы? Я огляделась — и поняла: она перенесла меня на маленький остров посреди озера, под которым прятался Дом Земли. Тот самый, где мы с Ларой когда-то сидели, делясь тайнами и глядя на звёзды. Вода ещё волновалась после моего утопления. Облака тянулись по небу, рощица шелестела под лёгким ветром, от которого у меня покрылись мурашками плечи.

Синий цвет неба, зелень листвы, золотой свет — всё это резало глаза своей яркостью. Полгода под землёй, и теперь мир наверху казался безжалостно прекрасным.

Я бы больше никогда не увидела этого неба, если бы не Ориана.

— Зачем ты это сделала? — прошептала я, стирая мокрые щеки.

— Я не позволю, чтобы защита Дома Земли служила кому-то ещё. — В её ореховых глазах сверкала ярость, пальцы впились в руку, словно когти.

— Служила… — Я мотнула головой, и сразу же накатила дурнота. Голова кружилась после водной трепки. — Я не пыталась использовать её ни для чего.

Она одарила меня уничтожающим взглядом, болезненно похожим на одну из классических гримас Лары.

— Не ты. Хотя и ты вела себя отвратительно. Мои слуги боялись выходить из дома.

Неприятный холод скрутил живот. Низшие фейри — боятся меня? Единственные, кто должен меня бояться, — кто я хочу, чтобы боялся, — это Благородные фейри.

Не то чтобы Ориана могла бояться меня сейчас. Гордость придала сил подняться — ноги дрожали, — и я ухватилась за злость как за клинок.

— Могла бы выйти и поговорить, раз тебя так задело. И что значит — «не я»?

Презрение скользнуло по её лицу.

— Глупая девчонка. Дар Осколков на тебя потратили впустую.

Я разинула рот от этого хлещущего пощёчины, но она продолжила, не давая мне защититься:

— Всё стало ясно, как только ты начала шататься. Видения видела, да?

— Виде… — Я осеклась, когда осознание пронзило меня. — Там был кто-то из Дома Иллюзий?

Это был не приступ головокружения. Это была магия. Меня пытались убить.

— Ты не распознала, — с неверием сказала Ориана. — Магия тела — и ты всё равно не поняла, что рядом кто-то был.

Щёки вспыхнули унижением.

— Ты видела их?

— Нет. Но я больше не намерена помогать Дому Крови. Единственная причина, по которой ты жива, — я не позволю использовать Дом Земли как чьё-то оружие. Мы остаёмся нейтральны.

Опять это слово — острое, как пощёчина.

— Нейтральны, — выплюнула я, сжимая кулаки.

— Да, нейтральны.

Я оглядела её — вся из себя золотистая красота, безупречная осанка. Восхваляемая Принцесса Ориана, известная своей хладнокровностью и непреклонной приверженностью традициям Дома Земли. Но я видела, как эта женщина убивает — как её лианы ввинчивались в тело преступника по приказу Короля Осрика. Я видела её беспощадность и готовность жульничать ради цели. У неё нет права говорить о нейтралитете.

— Ты не подняла меч против Осрика, — сказала я, голос дрожал от ненависти, — и не поднимешь его против нового тирана, кто бы ни занял его место. Ради чего ты вообще дерёшься, кроме собственной шкуры?

Она втянула воздух. Попала.

— Не ожидаю, что ты поймёшь глубокую историю фейри и роль Земли в ней. Можешь звать меня трусихой—

— О, так ты слушала меня раньше.

— но ты всего лишь дитя, полное детских страстей. — Её губа изогнулась в усмешке, обнажив ровный белый ряд зубов. — Ты воображаешь себя праведной. Ты воображаешь себя справедливой. Посадишь ещё одного короля на трон и вручишь ему своё доверие и благополучие своих людей, будто новый король способен быть ответом на всё.

На всё? Нет. Но это ответ хотя бы на что-то. Друстан и Гектор не заслужили моей верности, но я хотя бы была в комнате, где это решалось. Я хотя бы взвешивала варианты, пыталась выбрать лучшее — не только для себя, но для всех фейри и людей, кто страдает здесь, под землёй.

— И что бы ты предложила? Дать другому Осрику схватить власть? — Я покачала головой. — Похоже, тебя это вполне устроит, лишь бы ты осталась в безопасности.

На щеках Орианы проступили розовые пятна. Приятно было видеть её не ледяной, а разъярённой, с глазами, полными чего-то, кроме презрения.

— Кто-то должен смотреть на историю беспристрастно—

Из меня вырвался злой смешок.

— Оставь речи. Я наслушалась.

Она была полна таких речей — Лара и Элоди повторяли их по долгу службы, будто святые истины. Принцесса Ориана, великий и благородный лидер великого и благородного Дома Земли — всегда в стороне. Всегда выше остальных.

Кайдо дрожал у горла, металл вибрировал в такт моему бешенству. Я вдруг ясно увидела, как вгоняю клинок ей под рёбра, как кровь наконец льётся ради дела. Моего дела.

Я оттолкнула видение — не уверенная, его это жажда или моя.

Ориана вцепилась пальцами в юбки, будто представляла, как душит меня.

— Жаль, ты не можешь спросить Принцессу Корделию, чем заканчивается жажда власти, — сказала она. — Или хоть одного из тысяч фейри, которых она положила на алтарь своей цели.

— Они выбрали рискнуть ради принципов.

Она фыркнула:

— Думаешь, у слуг был выбор?

— У меня был выбор прошлой ночью. — Я убила Осрика, потому что это было правильно. Не потому, что так сказал Друстан или кто-то ещё.

Её слова, однако, впивались внутрь. Я была служанкой — да. Но у меня был разумный кинжал, новая магия и иммунитет к охранным чарам Осрика. У низших фейри Дома Крови не было ничего подобного, когда Принцесса Корделия решила, что никогда не склонится.

— Принцесса пыталась вывести своих людей, — сказала я, отталкивая сомнения. — Не её вина, что Осрик знал о тайном ходе.

— Она сыграла в игру, — ровно бросила Ориана. — Поставила на кон жизни своих людей и проиграла. Я так не сделаю.

— Ты поставила на кон жизнь Лары.

Ориана дёрнулась.

— Ты не имеешь права говорить о моей дочери.

Иногда трудно было поверить, что эта женщина родила Лару. Лара пошла в отца — тёмные волосы, смуглая кожа, раскосые карие глаза. Но черты всё же перекликались: одинаковая изогнутая бровь, похожие носы, мягкий овал лиц, щедрые формы.

Ничего от Лары не было в сердце Орианы.

— Она тебе дочь? — спросила я, ком подступил к горлу. — Потому что прошлой ночью — нет. Ты отреклась от неё перед всем двором за то, что она сделала то, что ты велела.

Вот что бесило больше всего. Ориана вырастила Лару в атмосфере вечного разочарования, бранить её за мягкость — ту самую, что делала Лару хорошим человеком. Она крушила её самооценку во имя «силы», потом заявила, что Ларе нужна помощь на испытаниях из-за этого. И сама решила, как передать помощь. А когда Лару наказали за жульничество, просто бросила её.