Дорога мёртвых (СИ) - Фир Мария

Они молча прошли через залитую солнцем и сверкающую стеклянными дверцами шкафчиков приёмную в кабинет отца, где царили синеватые сумерки. Вопреки обыкновению, тяжёлые шторы на окнах были сегодня задёрнуты, а ставни плотно закрыты, отчего в воздухе висела неподвижная духота. Лиза также не могла припомнить, чтобы родители когда-то запирали дверь изнутри на ключ, как сделали сейчас. Сердце кольнуло тревогой. Мать вздохнула и подтолкнула замершую дочь к стулу, на котором обычно располагались посетители.

— Сядь, — шепнула Сония и дрожащей рукой провела по голове Лизы.

Отец садиться не торопился, он задумчиво переставлял на полке склянки и собирался с мыслями, шумно вдыхая и выдыхая застоявшийся горячий воздух. В банках в полупрозрачных жидкостях безжизненно болтались внутренние органы крыс, кроликов и летучих мышей. «Я умру, — вдруг подумала Лиза безо всякого страха. — Если они что-то захотят сделать с моим даром, то я просто умру, и всё. Это нельзя ни исцелить, ни вытащить из живого человека». И словно вдогонку её мыслям пришёл в голову обрывок из протокольных записей Ордена, что приводил Вольдемар Гвинта в своих учебниках. «Смерть, — писал он, — для некроманта лишь первый шаг к его возможностям».

— Лизабет, — сказал, наконец, Эдвин Сандберг, сцепив руки в замок и оборачиваясь к дочери. — Мы очень гордимся тобой. Профессор Ильсен ещё в прошлом году готов был выдать тебе рекомендации в Университет. Мы с мамой были бы счастливы знать, что ты станешь студенткой, а после окончания высшей школы поступишь на службу в Гильдию магов или Солнечную стражу. Ты ведь знаешь, что я уважаю и Стражу, и учёных из Гильдии.

Девушка молча кивнула. Отец прочистил горло и посмотрел на жену. Сония тяжело вздохнула и села напротив дочери, подхватывая разговор:

— Мы ждали, когда ты захочешь рассказать об этом сама, но… я понимаю, насколько тебе трудно. Твой дар, который ты обнаружила в себе. Который хочешь укрыть от всего мира, и который не даёт тебе возможности даже дышать спокойно. Это ведь наша общая беда. Не только твоя.

— Нет, — неожиданно резко выдохнула Лиза, помотав головой. — Вас это не касается! Не должно коснуться!

— Нас это коснулось задолго до твоего рождения, — ласково сказала женщина, протягивая руки к сжатым в кулаки пальцам дочери. — А значит, касается и теперь. Важно только помнить, что даже самые светлые воины никогда не выходят сражаться с Тьмой в одиночку.

— Ты должна была рассказать нам о той истории с призраком. Это помогло бы избежать массы ненужных слухов и домыслов, — Эдвин обошёл свой стол, подвинул в сторону разбросанные записи и облокотился ладонями, глядя на дочь.

Конечно, история с упокоенным привидением! Лиза беспечно полагала, что их с Фредом вмешательство осталось незамеченным.

— Всем стало лучше, когда призрак исчез. В чём я виновата перед вами или перед кем-то ещё? — она осторожно отняла руки из рук матери и спрятала их в карманы.

— Прошлой ночью вы с Фредом тоже помогали призракам или кому-то более, кхм, материальному? — неожиданно жёстко спросил отец.

Лиза не ответила.

— Ты не понимаешь, что подвергаешь опасности не только себя, не только брата и даже не только нашу семью? Прибегая к запрещённым заклинаниям, ты ставишь под угрозу жизни сотен и тысяч совершенно невинных людей! И ради чего? — большие ладони отца в возмущении хлопнули по столу. — Ради спасения одной маленькой и неизвестной тебе дикарки, которая завтра, не задумываясь, выпустит стрелу в глаз первому, кто зайдёт в лес набрать дров для камина. Или украдёт твою сестрёнку, едва она появится на свет!

Девушка молчала.

— Да, мы тоже понимаем, что охота на лесных эльфов — чистой воды варварство, что в проклятиях, от которых страдают люди по всему миру, виноваты прежде всего сами люди, а не какие-то злые эльфы, бегающие по лесам. Но у всего на свете есть цена! И прежде чем совершать, как тебе кажется, красивый и благородный поступок, нужно хорошенько подумать, во что он тебе обойдётся! Жизнь одной дикарки или жизнь твоей деревни! Пара запрещённых заклинаний или жизнь, — он указал на плачущую жену, — твоей матери, твоих брата и сестёр!

Лиза почувствовала, как едкие горячие слёзы переливаются через край и ползут по холодному, будто ставшему безжизненным, лицу. Отец замолчал, уселся на свой стул, раздражённо огладил усы и бороду, словно пытаясь смахнуть прочь злые и неприятные слова, которые пришлось произнести.

— Тёмный дар нельзя исцелить, потому что это не болезнь, — тихо сказала мама. — Будь это болезнь, мы сделали бы всё возможное, чтобы избавить тебя от неё.

— Я знаю, — сказала Лиза. Слова царапали горло и казались чужими, горькими на вкус, как зелье с осколками стекла от разбитого флакончика. — Тогда как избавиться от него?

— Избавиться нельзя, — Сония теперь гладила её руки, спрятанные в карманы, сквозь тонкую ткань праздничной юбки. — Но можно просто оставить его в покое. Спрятать в шкатулку, закрыть на замок и убрать на дно сундука. Чтобы не причинить вреда себе и своим близким, чтобы прожить спокойную и долгую жизнь.

Эдвин Сандберг перевёл дыхание, взял в руку деревянную трубку, которой выслушивал больных, заглянул внутрь гладкого конуса:

— Помнишь сказку об одном волшебнике с дудочкой? Каким-то образом этот музыкант научился преобразовывать заклинания магии разума в наборы звуков, в мелодии. Стоило ему заиграть на своей флейте, как все женщины вокруг теряли разум, скидывали одежды и принимались танцевать. Некоторых так вдохновляли волшебные мелодии, что они готовы были оставить свои семьи, богатства, родные деревни и города, лишь бы путешествовать рядом с музыкантом и слушать его флейту. В конце концов слухи о нём дошли до ушей принцессы. Она топнула ножкой и велела доставить музыканта во дворец. Через какое-то время флейтиста отыскали, и он предстал перед её ликом в королевском саду. Принцессе было шестнадцать лет, и она была очень красива. Волшебник влюбился в неё с первого взгляда и пожелал тут же заполучить её благосклонность — своим обычным способом. Он начал играть… Помнишь, чем всё закончилось?

Лиза всхлипнула и посмотрела на отца:

— У принцессы не выдержало сердце. Не в силах пережить восхищение завораживающей музыкой, она упала замертво к ногам музыканта.

Рыжие брови отца удивлённо поползли вверх:

— Что-что?

Девушка слабо улыбнулась:

— Среди королевских стражей были и искатели, которые смогли распознать запрещённую магию. Они тут же схватили и связали волшебника. На следующей день его сожгли на площади по указу короля вместе с его проклятой дудочкой. Когда несчастного тащили на костёр, с него упала его любимая клетчатая шляпа, с которой музыкант никогда не расставался, и все люди увидели, что он был наполовину эльфом! По его открывшимся острым и длинным ушам. Так ещё раз подтвердилась теория о том, что все смертоносные заклинания имеют эльфийское происхождение, а все тёмные волшебники — эльфийскую кровь.

Отец усмехнулся:

— Конечно! Версия твоего любимого Вольдемара Гвинты! Лживая, как и всё его учение о магии крови.

— Его учение не лживое, — возразила Лиза, — всё, что сказано в учебниках для искателей о некромантах, оказывается правдой. Как и теория о проклятой крови и её эльфийском происхождении.

Сония, подхватив живот, вскочила со стула и принялась расхаживать за спиной Лизы:

— И всё же легенда появилась задолго до рождения первого инквизитора и задолго до войны с эльфами. А потому у неё совсем другое окончание. Прошу тебя, дослушай до конца, — женщина бросила умоляющий взгляд на мужа, всё ещё надеясь на мирный исход разговора. Эдвин незаметно кивнул.

— Я слушаю, — напряжённо ответила дочь, упрямо опустив голову и рассматривая щели в досках пола.

— Принцесса убежала вместе с возлюбленным из дворца, пока околдованные музыкой придворные танцевали и предавались любовным утехам. Они поселились в небольшом домике в окружении зелёных полей и цветущих садов, а дудочку закопали в тёмном лесу в глубокой-глубокой яме. У принцессы не было волшебного дара, а потому их потомки уже через пару поколений превратились в обычных людей, способных лишь время от времени чувствовать приближение непогоды или видеть вещие сны. Но это была счастливая семья…