Огонь его ладоней (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна

Отлично.

Прекрасная возможность надиктовать статью, которую я откладывала в долгий ящик добрую половину года.

Таська вернулась, когда я не просто завершила статью, но отредактировала и перевела ее в читаемый формат, а потом начала следующую и добралась примерно до ее половины.

— Эля, ты манипулируешь! — с порога обвинила она меня.

— Я? — изумилась я, мизинцем отключая на голографическом экране запись, — Да ни в жись. Я не умею.

— Эля, прекрати!

— Ты начала первая.

— Я первая?! — Таська аж задохнулась от возмущения. — Да ты сама!

— Отдай терминал, — потребовала я без улыбки.

— А то что? — задиристо спросила Курявцева, усаживаясь — нога на ногу! — в кресло.

Я обернулась к рабочей плоскости корабельной инфосистемы и невозмутимо продолжила статью самым занудным, скучным образом, какой только сумела воспроизвести:

— Таким образом, разница в устроении Северной и Южной Башен поселения Пламя Заревое говорит о…

— Все! — поспешно сказала Таська, поднимая руки. — Сдаюсь! Ты победила. Твоя взяла.

— Терминал! — прошипела я, не дождавшись, когда подруга поднимет свою ленивую заднюшку с мягкой поверхности.

— Да на! — Таська выхватила из сейфа мою машинку. — Подавись! Хоть весь отпуск проработай, я тебя не…

Из кожаного чехла выпала маленькая деревянная штучка. Я сначала даже не поняла, что это, а потом покрылась ледяным потом от макушки до пяток, наблюдая, как Таська наклоняется, подбирает, а потом рассматривает на просвет добычу.

— Оп-па, — сказала она растерянно. — Эля! Что это?!

— Подарок, — угрюмо сообщила я.

Подарок, что же еще. От Поункеваля. И, между прочим, лантарг просил никому не показывать, а я обещала ему не показывать никому, слово дала. И вот.

— Эля! — Таська встревожилась не на шутку. — А ну-ка, рассказывай!

Я замялась, и тогда подруга сказала тихо, но так, что сразу стало ясно: хиханьки и хаханьки закончились, пошла серьезная лента:

— Эля, это — на-тоулем. И получить можно его только в одном случае. Рассказывай!

— Да нечего там рассказывать, — с досадой сказала я. — Он мне его в руки сам сунул. Сказал: без обязательств..

— Еще и без обязательств, — Таська сокрушенно покачала головой. — Эля, ты дура?

Я обдумала ее вопрос. Кудрявцева культуролог и расу Поункеваля хорошо знает, судя по реакции. Причем, опять же, судя по Таськиному испугу, я действительно вляпалась во что-то, не очень хорошее.

— Да, — вздохнула я, признавая очевидное. — Я — дура.

— Теперь скажи, только честно, это очень важно. Ты с ним…

— Нет! — я вскочила, нервно прошлась вдоль дивана. — Я с ним — нет! Ничего не было. И не будет. Вот только не надо мне этих твоих, какой мужик пропадает, хватай его, дура! Тася! — упредила я ее возражение, — ты мне сама сколько раз говорила, что спишь только с теми, в кого влюблена! Так почему мне запрещаешь поступать так же?! Я тоже хочу лечь с мужчиной, в которого влюблюсь, понимаешь? Сама влюблюсь! А не потому, что все вокруг говорят, какой он хороший, и какая из нас будет славная пара. Не люблю я Поункеваля, пойми ты уже наконец! Он хороший. Очень хороший! Спасал меня сколько раз от всяких неприятностей. Но я бы другом его назвала. Братом. Но уж никак не своим мужчиной!

— А это, — Таська повертела в руках Поункевалев подарок, — зачем тогда взяла? Могла ведь не брать.

— Он просил, — объяснила я.

— Просил он, — Таська покачала головой и выдала очень знакомое, практически с теми же самыми интонациями: — Беда…

— Подожди! — начала я. — Погоди! Кудрявцева! Ты с ним разговаривала, что ли?!

— Это он со мной разговаривал, — хмуро объяснила она. — Просил присмотреть за тобой. Говорил, что ты рассеянная и вечно влипаешь в неприятности, а там, куда ты собралась, присмотреть за тобой некому.

Я с размаху упала на диван, поставила локти на колени, обхватила голову руками, простонала:.

— Кошмар какой… А ты?

Таська пожала плечами:

— Что я могла ответить? Что присмотрю… Да с чего хоть все началось?

— Из-за тебя все началось, — с досадой высказалась я.

— А, ну да! — с сарказмом воскликнула Кудрявцева. — За окошком ливень града — во всем Тася виновата!

— Нет, вот здесь конкретно — именно ты виновата! — не согласилась я. — Кто мне советовал, как проводить вечера?! И как одеваться.

— И?

— Я оделась и пошла! — сердито ответила я. — А там ко мне привязались.

— Это ты в посланиях своих слезливых рассказывала сто тысяч раз вперемешку с обидными выражениями в мой адрес, я помню. Ты почему про Поункеваля не рассказала? Он тебя спас, не так ли?

— Спас, — кивнула я. — Но они его… ранили.

— То есть, не просто поцарапали ножиком, а… Рассказывай.

— Дней семь он в реанимации пролежал…

— Ага, ага, — покивала Кудрявцева, — а ты ходила, навещала, держала за руку. А теперь удивляешься, с чего он влюбился. Элька, ты дура, — вынесла она безжалостный вердикт.

— А что, по-твоему, мне не надо было навещать мужика, который из-за меня попал? — разозлилась я. — Он же едва не умер!

— Ой, дура-а… — Таська сморщилась так, словно только что съела под дулом пистолетов упаковку терранских лимонов.

— Хватит обзываться, — я разозлилась еще больше. — Ну, дура. Ты будто умная. Лучше скажи, что с этим делать?

— Он тебе сказал никому не показывать? — Таська перекинула мне на-тоулем, я поймала. — Вот и не показывай никому. И упаси тебя боги всея Галактики потерять! Будет беда.

— Какая беда, хватит нервы мне дергать!

Кудрявцева почесала затылок.

— Как бы тебе покороче да попонятней… У меня младшая сестра такого в семью притащила. Года так два тому назад. Парень — просто кладезь занятной и полезной инфы. И разговорчивый, в отличие от многих своих собратьев. Ну, как разговорчивый… тянешь из него не сантехническими робоклещами, а всего лишь дамскими щипчиками. Но он — планетарный дизайнер, ему простительно. Пошли, организуем скромный тихий ужин. И я тебе расскажу, в чем проблема… А на ночь послушаешь еще сказку.

— Какую еще сказку?

— О Доблестном Воине и Шипоголовой Красавице. Сказка — архетипичная, уверена, что твой Поункеваль в детстве ее слышал, в числе прочих.

— Да не мой он! — взбесилась я.

— Твой, твой, даже не сомневайся. Пошли!

… — На-тоулем, — объясняла Таська, — это символ и ключ к мистической защите, которую предоставляет принявшей его девушке первопредки парня. Не больше, но и не меньше. Полно историй, где девушка теряет, ломает или сжигает этот подарок — по глупости, из-за внешних неодолимых обстоятельств или как-то еще. С ней потом происходят разные неприятности, ведь защиты больше нет. Кроме того, что нет защиты, еще и хранители затаивают обиду, а это куда серьезнее, чем можно подумать вначале. У этого народа нет ярко выраженных паранорм, как у Человечества, но во всем, что касается семейных связей, космической мистики дополна. Документально подтвержденной, имей в виду. Одним словом, берешь эту штучку, надежно защелкиваешь в кулон и не снимаешь даже в душевой. Потому что ты приняла ее.

— Он же сказал — без обязательств… — возразила я.

— Он, наверное, сам не понимает толком, что сказал, — серьезно объяснила Таська. — Оно-то без обязательств, но обязательства у девушки все равно есть. Вот если бы ты отказалась сразу, ничего бы не было. Но ты, дура такая, набитая опилками, взяла.

— Я же не знала!

— Не знала она, — Таська покачала головой. — Не знаешь — не бери. Первое правило культуролога.

— Я — археолог…

— Тем более! Мало вы, друзья, всякой гадости домой натащили, когда регламента еще не было? Дело о Бешеном Солнце помнишь? Вот.

Я помнила. Попытки протащить в метрополию артефакты, не прошедшие контроль и карантин, не прекращались никогда. Но то, что кажется совершенно безобидным, может внезапно превратиться в очень даже обидное. Один из моих коллег привез домой изображение солнца на серебряной пластине…

Надписи только не удосужился прочитать повнимательнее. Или лингвиста пригласить, если уж у самого ума не хватило. А написано там было, красивым витиеватым шрифтом, на который несчастный и польстился: «Не влезай — убьет». Не дословно, но смысл тот же. Пока пластинка стояла на столе у профессора, ничего не происходило. Но когда ее схватил пятилетний внук и попытался пристроить на свой экспериментальный ровер-бурильщик из серии: «Почувствуй себя исследователем неведомых планет», получилось ой. Пацан выжил, — там все почти выжили, эвакуацию организовали быстро и грамотно. Планета не выжила. «Бешеное Солнце» запустило в пробуренной детским роботом скважинке кварковый распад, а кварковый распад, как известно, остановить невозможно. Его можно лишь стабилизировать… относительно. Чтобы дальше не расползался. Но — только после того, как в зоне распада полностью перестанут существовать твердые тела, связанные гравитацией.