Шанс для изгоев, или Прощай, Академия! (СИ) - Гриб Елена Григорьевна

— Тогда за что ты извиняешься? — в случае колдуньи я умела читать между строк.

— За дракона. Он нужен мне. И он придет к тебе, Тая. Прости.

Глава 5. Прошлое или будущее?

Я ведь искренне верила, что та история закончилась. Тавенна, Сойл и Барр остались в прошлом. Канули в небытие.

Не стоило тешить себя иллюзиями.

А если по порядку, то…

Семь лет тому назад я сбежала из Тавенны, унося каменное сердце Барра — Черного Дракона, и Ферна — кроху-демона, на поверку оказавшегося превращенным в сгусток энергии человеком. Мы скитались по просторам Рении, пока не осели в Барсуках. Из-за Мелы, понятное дело, — я хотела, чтобы она освободила Ферна от власти прежнего хозяина.

Потом колдунья случайно пробудила сердце Барра — и началась свистопляска.

Сойл — Белый Дракон — жаждал убрать конкурента. Он прилетел в Тавенну, сжег дотла княжеский дворец, нацелился на город… Ладно, признаю: вначале он не собирался уничтожать жилые кварталы. Я разъярила его, сама того не желая. А Мела отправила в родной мир — тот, откуда пришли драконы и призывают демонов. Чисто для справки: демон — не что иное, как дракон, выдернутый из среды обитания и «переделанный» в энергию.

Итак, Сойл исчез навеки, контроль над рудниками благословенного серебра перешел королевским службам, магия подешевела… Но люди позабыли о Черном Драконе — том, кто официально считался наследником Белого.

Я возилась с ним несколько месяцев. Нет, не из-за своей избранности, особенности или исключительности. Все куда проще. Он пробудился рядом со мной и, как любой нормальный детеныш, счел чем-то вроде «мамочки». А когда повзрослел и сообразил, что да как, убрался восвояси. Даже попрощаться не соизволил.

Не скажу, что меня это чересчур огорчило — я никогда не стремилась изображать няньку для огнедышащей твари. Тем более, примерно тогда мой роман с Артаном был в самом разгаре. Но сейчас почему-то навалилась тоска. Воспоминания грызли душу. Каждое из них напоминало о веселых деньках и об ушедших минутах счастья.

Люди не ценят то, что имеют. Я многое отдала бы за шанс вернуться в прошлое лето. Возможно, и отношения с аристократишкой не закончились бы смертельной обидой… Но какой смысл размышлять о былом?

— Барр не вернется. И у него, и у Ферна свой путь.

Насчет Ферна колдунья согласилась. А вот с драконом дела обстояли сложнее.

— Мы не знаем, какой у него дар. Сойл — целитель, Барр, на первый взгляд, воин. Благодаря тебе он увидел и другие возможности. Ему…

— Он не вернется ко мне! С какой стати? Барр больше не нуждается в чьем-либо обществе, особенно в моем. Он вырос, пойми! Взрослые драконы не водятся с людьми! — я искренне верила каждому своему слову. — Для драконов люди не имеют значения!

Мела не слушала. Она всматривалась вдаль, будто рассчитывала увидеть Барра с минуты на минуту, и, казалось, находилась за пределами земных просторов.

— Он не прилетит!

Колдунья вздрогнула. Поморщилась, сфокусировала взгляд на мне.

— Извини, — повторила. — Знаю, ты хотела бы все забыть, но… Черный Дракон найдет тебя. В нашем мире ты — самое близкое ему существо, Тая. Рано или поздно он это осознает.

Я ей не верила. Она говорила о драконе так, словно он был человеком. Непростительная ошибка! Уж кому, как не Меле, следовало помнить, что вековечным существам чужды привязанности и чувства. Сойл, которого я вряд ли когда-нибудь забуду, — лучшее тому доказательство.

Нас прервали самым бессовестным образом. Заяц нагло заявил, что время обеда, а дежурных нет. Поэтому либо я (Создатель, да когда же я наконец запомню, что этим летом мне предстоит заботиться о пяти «убийцах»?) утверждаю график, либо приступаю к готовке.

— Отлично. Сегодня пропитание на вас, Эньер.

— Огромное спасибо!

Обрадованный мужчина исчез из поля зрения быстрее, чем я переварила его ответ.

— Это был сарказм?

Колдунья уверила, что я стала свидетельницей горячей благодарности — явления среди наших практикантов редкого, почти что уникального.

— Пока у всех есть домашняя пища, — с улыбкой пояснила Мела. — Это же не студенты, которых отправили прямо из общежития. Каждый из них имеет знак мага и работает в гильдии. Медор, Илона и Эньер — семейные люди. Слышала, как звенели их закрутки, когда разгружали телегу? В общем, сегодня готовить не придется, мусора нет — не дежурство, а сплошное безделье.

Я вытребовала у нее обещание вечером вернуться к вопросам о драконах и отправилась устраивать жизнь подопечных. В конце концов, когда еще выпадет возможность покомандовать? Кстати, раз уж в моих руках оказались крохи власти… Ха, в графике дежурств точно не будет строки «Тая из Рысей»! Насчет Мелы стоило подумать. С одной стороны, кухарить она умела. С другой, я до сих пор не разобралась, являюсь ли ее подчиненной или мы на равных.

Колдунья — полная моя противоположность, и вряд ли оценит шутку. Играть в команде она и не любила, и не умела. Хорошо, что хоть со мной начала ладить — понятное дело, не без участия сестры. Вернее, ради сестры. Но это давняя история, какой смысл вспоминать? Главное — мы немного понимали друг друга.

А еще в прошлом году мы вместе возродили Черного Дракона.

Все-таки у нас было что-то общее.

* * *

Вечер прошел ужасно, ночь — кошмарно, утро — паршивее некуда. Медор стал почетным завсегдатаем местного кабака и мучился тяжелым похмельем. Заяц вдрызг разругался с Лилеей, требуя компенсацию за зря потраченную банку варенья. Женская часть поселка возненавидела Ласку — той вздумалось загорать на крыше и, скажем так, после этого зрелища румянец не сходил со щек Брена несколько часов кряду.

Сокол жаждал наставлений, однако Мела игнорировала подопечных с завидным упорством. Она заперлась в своей комнате, разложила по полу книги и шуршала записями чуть ли не до рассвета. Я даже не решилась напомнить ей об обещанном разговоре — это могло подождать.

Барр не появлялся более полугода. Смешно думать, что он прилетит в ближайшие дни. Вернее, смешно думать, что он вообще прилетит.

После обеда парень прекратил шастать под окнами колдуньи и обратил внимание на мою абсолютно немагическую личность. Поймал в темном углу, сверкнул золотой монетой… Сделал неприличное предложение.

Попросил достать кроху серебряной пыли! Совсем чуть-чуть — он не собирался замахиваться на сложные заклинания. И смотрел такими жалобными глазами, что мне захотелось пришибить его — чтоб не мучился идеалами и не лез из шкуры, пытаясь что-то доказать.

Впрочем, об его умениях я ничего не знала, поэтому злословить не следовало. Вдруг он действительно провалил экзамен по воле случая?

Поскольку мы оба понимали, что в данной ситуации «достать» означало «своровать», я имела полное моральное право выплеснуть на него свою злость на мир — в виде нотации, разумеется. Сокол устыдился, потупил глаза и бочком убрался прочь, позабыв у меня золотой. Я почти поверила в педагогическую силу наставлений и всерьез задумалась, не заняться ли воспитанием на профессиональном поприще. Хорошо, что вовремя заметила выползшую на солнце Ласку — как и вчера, одетую в две ленточки и ожерелье.

Скука длилась до сумерек, и развеять ее не сумела ни жившая по соседству тетка, попробовавшая оставить Илону без волос, ни кабатчик, обвинивший Медора в краже курицы (кстати, на ужин действительно был куриный суп, но я предпочла верить практиканту), ни староста села, предупредивший, что если кто из нас сунется на кладбище, то там и останется. Тот факт, что некромантия — прошлый век, его не волновал.

А когда стемнело, стало куда веселей.

Заяц подхватил клеща, и это событие запомнилось поселку на годы вперед. Лилея громко страдала из-за бабочки. Брен сунулся к Меле с требованием проводить занятия согласно учебному плану и почти достиг успеха: прежде, чем выставить его взашей, она ткнула ему какую-то книгу.

«Молодец, добился своего», — я восхитилась его напористости. Но он не выглядел довольным — скорее, разочарованным. Выяснилось, что в теории Сокол считал себя мастером и жаждал практики.