Серый волк, белый конь (СИ) - Ярошинская Ольга

— А среди украшений не было чего-нибудь старинного? Бабушкин подарок, оберег рода?

— Нет, — покачала головой Лада. — Все из магазина, новенькое.

— Странно, — задумался Волк. — Что-то тут все же не чисто. Понимаешь, какое дело, в нашем мире разводов не бывает. Если уж любовь, то навсегда. И тролль бы от тебя не отстал. Вывод — он получил то, что хотел. Вряд ли это магазинные цацки. А теперь ему снова что-то надо. Ты, вот что, шарфик его намотай, сделаем вид, что подействовал приворот. Усыпим бдительность. Так и узнаем, чего он замыслил.

— А может он меня любит? — предположила Лада.

— Лада, ты очень симпатичная. У тебя милая улыбка, обалденные глаза. Ты легкая на подъем и веселая. От тебя запросто можно потерять голову, — выдал Волк.

— Вот спасибо, завалил комплиментами, — смутилась Лада.

— Но тролль не может этого оценить. Не хватает тонкости душевной организации, — оборотень неопределенно взмахнул рукой в воздухе.

Лада вспомнила, как едко Женя оскорблял ее, собирая вещи: тухлая моль, беззубая мышь и чахлый воробей — она так и не сумела забыть эти цветистые эпитеты.

— Ладно, — помрачнела она. — Ты прав. Что-то тут не чисто.

Лада сурово намотала на шею шарф, и ей сразу захотелось его снять — стало душно, шерсть колола нежную кожу на шее, запах пота раздражал ноздри. Зато мыслей о кресле-качалке у печи больше не было. Лада злорадно улыбнулась. Еще посмотрим — кто кого!

В Болотошках Женя въехал на широкий двор, огороженный низким плетнем. Дом вырастал из бурьяна, словно старый гриб. Крыша обросла мхом, по стенам вился узор плесени.

— Добро пожаловать! — Женя помог Ладе спрыгнуть с коня, поправил на ней шарф. — Вот и мой дворец.

Лада с сомнением покосилась на дырявое крыльцо, но тут же опомнилась:

— Здесь так мило!

Тролль довольно хмыкнул, бросил вожжи Проше, а сам распахнул перед девушкой двери.

— Конечно, не хватает женской руки, — сказал он. И Лада, войдя внутрь, поперхнулась воплем ужаса. Снаружи дом выглядел еще сносно, но внутри он был похож на пристанище бомжей — повсюду грязь, какие-то камни, огромная печь занимает полкомнаты, но видно, что ее давно не топили — устье затянуто паутиной, через угли пробился одуванчик. Стены отсырели, окна не мыты.

— Да, пожалуй, дому не хватает хозяйки, — выдавила она из себя.

— Приберешь?

— Я ведь тут гостья, — улыбнулась Лада, усевшись на единственный стул. Интересно, если бы Волк не вытащил приворотную иголку, она бы уже размахивала шваброй в этом бардаке?

— Я по деревне прогуляюсь, — Проша заглянул в дом, выпучил от ужаса глаза и исчез.

— А я останусь, — Волк обошел комнату, ткнулся в еще одни двери, но тролль загородил ему дорогу.

— Там опочивальня, — сказал он. — Может, тоже погуляешь? Собачкам вроде полезно, вечерний променад…

— Нет, — оборотень уселся прямо на пол у ног Лады, — мы есть хотим.

Тролль нахмурился, открыл шкаф, вытащил оттуда колбасу, завернутую в промасленную бумагу, краюху хлеба. Из-под стола достал бутыль вина, щедро плеснул в три стакана мутное бордовое пойло. Они поужинали втроем в полной тишине. Лада и Волк к вину не притронулись. В конце концов тролль сослался на какие-то важные дела, предложил девушке устраиваться в его комнате, Волку выделил драное одеяло и отправил в сарай, а сам спешно исчез.

— Значит, так, — сказал Волк, вернувшись в дом. — Ты тут осмотрись, поищи свои украшения, а я за ним. Посмотрю, что за дела такие у него среди ночи.

— А догонишь?

— Обижаешь, — ухмыльнулся оборотень, и глаза его в сумерках вспыхнули оранжевыми огоньками. — По запаху найду!

Волк растворился в ночи, а Лада пошла в опочивальню, как назвал Женя унылую комнату, в которой стояла широкая кровать, рядом — комод, а единственным украшением на стене был портрет бабы Яги. Она сурово смотрела прямо на Ладу, и под взглядом бывшей свекрови девушка поежилась. А потом показала портрету средний палец и принялась за поиски.

Волк крался вдоль низких плетеных заборчиков, увенчанных глиняными горшками. Гасли огни в окнах, громко вздыхали коровы, устраиваясь в теплых хлевах на ночлег. Отчаянно залаяла собака, почуявшая запах оборотня, и тут же взвизгнула, получив пинок от хозяина. В деревне пахло дымом, жареным луком и гречкой. Оборотень сглотнул набежавшую слюну. Желудок крутило от колбасы, которой его попотчевал тролль. Серый чуял его запах — кислый, едкий, ни с чем не спутаешь. Он вился над Болотошками так явственно, указывая, куда пошел тролль, как будто кто-то пролил для оборотня дорожку из кислых щей. Мимоходом Волк отметил след Проши — по всему выходило, что балбес отправился к пруду — оттуда тянуло свежестью и прохладой. Запах тролля повернул к последнему дому на улице. Волк задержался на мгновение, принюхался — собак нет — и бесшумной тенью перепрыгнул забор. Он обошел дом, осторожно заглядывая в окна, а потом приник к стене. Тролль был там, и не один.

— Ты не должен упустить ее, Женюля, — протянул дребезжащий женский голос. — Удача сама в руки пришла. Везунчик!

— Я просто обалдел, когда ее увидел! — ответил тролль. — Теперь, может, и получится!

— А не сбежит от тебя царевна?

— Я иголку ей в шарф воткнул, приворотную, моя мама наворожила.

— А мне ты часом ничего не втыкал?

Волк осторожно заглянул в окно и увидел хозяйку дома — высокую, рыжеволосую, крупную женщину, кокетливо улыбающуюся троллю. Если бы не зеленоватая кожа, была бы ничего, аппетитная. Тролль протянул к ней ручищи, сгреб в охапку.

— С тобой ничего колдовать не хочу, у нас же по-настоящему, Кикиморка моя болотная, лягушечка моя ненаглядная, пиявка моя ненасытная.

Женщина игриво шлепнула его по руке, вывернулась из объятий.

— Иди царевну свою жамкай!

— Не моя она…

— Я серьезно, Женя. Иди к ней. Сначала дело. Ты вот что…

— Погоди! — тролль напрягся, подошел к окну и, рывком распахнув его, высунулся на улицу чуть не по пояс.

Огороды спускались к пруду, в котором оглушительно квакали лягушки, за плетнем чуть качала ветвями ива, толстый соседский кот вальяжной походкой возвращался домой. Тролль шикнул на него, и котяра прытко припустил прочь. Женя втянул воздух, осмотрел окрестности еще раз и плотно закрыл окно. В сумерках от ствола ивы отделилась тень, присела и вдруг изменила очертания, превратившись в крупного серого волка. Оборотень оскалил зубы и легкими прыжками помчался к царевне.

Когда он вошел в дом, на ходу превратившись в мужчину, Лада стояла посреди комнаты с засученными рукавами.

— Не знаю, куда он мог засунуть шкатулку, — девушка шмыгнула, вытерла нос рукавом, оставив на лице широкую полоску грязи. — Я все перевернула! Волк, понюхай, а? Может, тайник какой найдешь?

Серый осмотрелся и присел на табуретку. Ему казалось, что хуже, чем было в доме тролля, бардака не сделаешь. Он ошибался. Лада перетряхнула постель, разрезала матрас и подушку, вытащила все вещи из комода и шкафа, вывернула все горшки и кастрюли. Повсюду летали перья, пух, в носу свербело от пыли. Портрет бабы Яги стоял на полу, уткнувшись носом в одуванчик, распустившийся в холодной печи тролля.

— А что нюхать-то? Шкатулка давно троллем провонялась. Ты ж ее три года в руках не держала, так?

— Так, — приуныла Лада. Она села на второй стул, поджала под себя ногу. — Узнал что?

— Ничегошеньки, — ответил Волк. — Только то, что Кикимора — дама не ревнивая. В сговоре они с троллем. Отправила его сюда, жамкать тебя будет.

Лада вскинулась, напряглась.

— Бежать нам надо, — вздохнул оборотень. — Тем более разгром, что ты учинила, никак не объяснишь.

Дверь скрипнула, отворилась, пропуская хозяина дома. Тролль шагнул внутрь, застыл и взялся за косяк.

— Что здесь произошло? — хрипло спросил он.

— Так это, — Лада вскочила со стула, разминая затекшую ногу. — Прибраться я решила.

Женя хватал ртом воздух, его сероватое лицо покраснело, приобретя вполне здоровый на вид румянец.