Ведьмин огонь (СИ) - Ода Ли

— Что? — ответила она ему ровно тем же. — Что не так? Прикажешь на рубахе рисовать? Или на портках? Увы, но тьму ты себе не в портки подсаживал…

— Отвернись!

— Думаешь, не удержусь от соблазна полюбоваться на такую уникальную полудохлую развалину? Забудь, мне ночные кошмары без надобности.

— Отвернись!!!

— Тьфу! — выдала она в сердцах и, встав к нему спиной, занялась, наконец, шкатулкой, разыскивая там все необходимое для ритуала. А через пару минут, услышав, что за спиной закончили возиться, спросила: — Готов, манекенщик?

В ответ раздалось нечто невнятно-придушенное, и Анетте, решив считать это за согласие, повернулась. После чего едва удержалась, чтобы не присвистнуть. Набор худых мослов, обтянутых болезненно-желтой кожей, разложенный на застеленном шторой сундуке, впечатлял до оторопи. Особенно если вспомнить, что принадлежал он вовсе даже не старику, судя по местным меркам. А уж если вспомнить, как этот человек выглядел раньше…

— Н-да… Сильней довести себя до ручки невозможно даже намеренно. Гений бодиформинга, итить твою… Сделай себя сам, как говорится.

— Ведьма! — придушенно буркнули в пыльные шторные глубины.

— Интересно, это заразное или вы просто сговорились? — раздраженно бухнула она шкатулку на свободное место рядом и, выудив оттуда тонкую палочку спрессованной сажи, ткнула Янира между лопатками, оставив там жирную черную точку: — Начали! И предупреждаю, легко тебе не будет!

Глава восьмая

Капелька пота скатилась с виска по щеке и уже с подбородка сорвалась на спину Яниру. Едва живая от усталости Анетте, не думая — на это уже не было сил, потянулась ее стереть и размазала одну из нарисованных там черных линий. Впрочем, это было уже не важно, ритуал закончился. Кажется, успешно.

Пальцы ее плавно и осторожно скользнули ему на шею и замерли над веной. Да, пульс есть. И кожа теплая и сухая, хотя все еще выглядит нездорово. Впрочем, теперь это лишь вопрос времени, причем очень и очень недолгого — восстановится светлый быстро.

Уже обеими руками она прошлась обратно: от шеи к плечам, а потом по спине, вдоль выпирающего хребта до самого конца, куда доставал рисунок, но сейчас делая это вполне сознательно — размазывая линии и словно перекрашивая кожу в однородно серый. Рисунок больше не нужен, и теперь будет лишь мешать целителю возвращать собственную силу, каналы которой она только что освободила от перекрывавшей их тьмы.

Да, у нее это получилось! Черт! Все-таки получилось!

Анетте вдруг поймала себя на том, что продолжает водить по спине мэтра, хотя необходимости в том давно не было. Лопатки, шея, плечи… Снова плечи… Худющие, конечно, но менее широкими они от этого не стали. И да, еще в той, прошлой жизни она ловила себя на мысли, что не прочь вот так пройтись по этим плечам, почувствовав ладошками их крепость… Но тогда не случилось, а сейчас…

Нечего там чувствовать, кроме мослов! И дурью маяться тоже нечего!

Отдернув руки она сварливо потребовала:

— Все, можешь вставать. И не придуривайся — знаю, что жив.

Реакции не было. Анет почти испугалась, когда вдруг сообразила — он ее не слышит, потому что спит! Эта немочь бледная уснула прямо тут, у нее под руками!

— Ах ты ж!!!

Вместо ответа немочь сладко причмокнула и попыталась повернуться на бочок, а она внезапно осознала, что именно увидит, если ему это удастся. В какой-то странной и малопонятной ей самой панике, Анетте заметалась глазами по комнате, разыскивая, чем его можно прикрыть, и наткнулась на очень пристальный взгляд Тибса.

— Ты? — удивилась она тому, что не услышала, как парень вернулся.

Странно, подкрадывался, что ли? Мало того что влез в окно, так еще и спрыгнул со второго этажа в хрустящий мусор даже не нашумев. Или это она настолько погрузилась в ритуал…

— Черт! — Анет, наконец, разглядела, чем тот занят, и поняла: ритуал ни при чем. Мальчишка спокойно, словно ничего не случилось, убирал нож обратно за голенище появившихся у него сапог. — Ты… Ты чего?

— Думал, ты его убила, — в глаза ей он не смотрел. — И собирался тебя тоже.

— Ага, — она словно наваждение сбросила и опять обрела привычное равновесие. — Мститель, значит. Карающий, можно сказать, меч Фемиды…

— Ведьма!

— Сам дурак!

Янир, над которым они друг на друга шипели на манер двух змеюк, вдруг хлюпнул носом, не просыпаясь одарил их какой-то детской, совершенно беззащитной улыбкой и… перевернулся-таки на бок.

— Черт, да прикрой же его чем-нибудь!

Вопила Анет шепотом, но явно от души и доходчиво. Парнишка заполошно пометался по комнате и тоже шепотом вякнув: «Я сейчас», подпрыгнул и каким-то чудом втянулся в дыру на второй этаж.

А она так и осталась стоять над целителем, теперь в одиночестве. И нет, не собиралась она смотреть на спящего! Вообще не собиралась. Но уже пару раз поймала себя на том, что приходится отводить от него взгляд.

— Вот! — Тибо сверзился сверху, в спешке едва не навернувшись, но притащив еще одну занавеску.

— Ну так прикрывай, чего стоишь?

Парень кивнул, осторожно укутал наставника и с умилением полюбовался, как тот возится, устраивая поудобнее и натягивая пыльный бархат до самого носа. А потом развернулся к Анет и… плюхнулся перед ней на колени.

— Какого?.. — попыталась отскочить та, но не успела — была ловко схвачена за лодыжки, отчего едва не загремела на пол.

— Ведьма, прости! — он шептал это, задрав к ней лицо, побелевшими губами, которые дрожали так, словно парень вот-вот заплачет. — За то, что убить хотел. Не надо мне мстить — не отбирай меня у него! Я знаю, ты можешь, я тебе обещание дал, но не делай этого, ладно?

— Встань! — в себя Анет пришла еще стремительнее, чем растерялась. — Встань, кому сказала, манипулятор чертов!

— Матерись как хочешь, но…

— Тьфу на тебя, — не выдержала она такого издевательства над здравым смыслом, — а ну поднимайся, неуч, пока я чего похуже не придумала!

— Так не заберешь? — вставая, он все равно не сводил с нее глаз.

— Нах… Зачем мне такая радость? Засыпать я и сама умею. И он, кстати, теперь тоже.

Почему-то последнюю фразу Тибс счел за дурной знак и опять насупился:

— Если потребуешь уйти к тебе — я нарушу обещание, так и знай. И плевать, что оно на крови! Все равно лучше сдохнуть, чем к темным.

— Как же вы меня достали! — простонала она, закатив глаза. — Оба! Паладины света, итить вашу! Ты мне платье принес?

— Нет, — захлопал тот ресницами, ошарашенный сменой темы. Но увидев, как Анетте начинает свирепеть, зачастил: — Юбку принес. Две. И рубаху. И онучи еще…

— И к ним лапти, ага, — перебила она эту скороговорку. — Тулупчик, надеюсь, не прихватил?

— А нужно было? — всерьез озадачился тот. — Лето ж почти?

— Боги, дайте мне терпения!

— Зачем тебе боги, ты ж ведьма? Сама возьми! — хмыкнул Тибс и едва увернулся от подзатыльника.

— Я им лучше тебя сдам! На опыты!

— На что? — то ли не понял, то ли не поверил тот.

— На то! Одежду неси, пока с тебя ее не стянула.

Пересмотрев все, что притащил-таки парень, Анетте в целом осталась довольна — могло быть и хуже. Белая полотняная рубаха, явно парадная, потому как с яркими вышитыми цветочками по вороту и на рукавах, оказалась ей явно широка. Но да мелочи — юбкой можно утянуть. Вернее, юбками. Нижняя красная, тоже из полотна, верхняя суконная, темная. То ли зеленая, то ли коричневая — в полутьме за так и не открытыми ставнями не видно. К длинным лентам из полотна, которые полагалось наматывать на ноги вместо чулок (тем самым онучам), прилагались, слава всем богам, не лапти, а короткие сапожки. Или высокие башмаки? Впрочем, не суть, главное, что сели они вполне удобно, тут глазомер Тибса не подвел.

Белья ожидаемо не оказалось, но у нее и свое было, единственное, его срочно требовалось постирать. Да и самой ополоснуться тоже хотелось уже нестерпимо, даже больше, чем поесть — проведенный ритуал выжал ее так, что красная плюшевая кофточка на спине до сих пор была мокрой.