Эльф: брат или возлюбленный? (СИ) - Кривенко Анна

— Простите!!! — затараторил князь и склонился еще ниже. — Я… наверное, недооценил наследного принца!

Старик поднялся со стула и начал осторожно прохаживаться по комнате.

— Обязательно пошлите за ними шпионов! — скомандовал он. — Разузнайте, что Оливентиусу понадобилось в землях князя Бланширского. Докладывайте немедленно и следите, также за принцем Александром. Ваши отчеты жду ежедневно!

— Слушаюсь! — трепетно проговорил князь Рэмбрандс и, пятясь, покинул комнату Лунной Башни своего родового замка…

Неправильный сон, неуёмные чувства и эльфийская магия…

Неправильный сон, неуёмные чувства и эльфийская магия…

На зрелище экзекуции самого наследного принца собралась едва ли не вся крепость князя Рэмбрандса. Я с возмущением смотрела на многочисленных любопытных слуг, невесть зачем явившихся поглазеть на позор монаршей особы.

Дело было нечисто. Без дозволения никто из этих перепуганных людишек (я уже что-то стала привыкать величать себя чистокровным эльфом!) не смог бы покинуть свое рабочее место. Похоже, князь специально всех созвал: отыграться хочет из-за того, что мы разрушили его коварные планы.

Интересно, кто за ним стоит? Кому так сильно не терпится навредить правящему роду?

Олив не стал мне ничего объяснять. В его объятиях мне было так хорошо, спокойно, но теперь, когда предстояло своими глазами смотреть на его истязания, меня всю трясло.

Я честно старалась сдерживаться. Я сжимала кулаки до хруста костяшек и крепко стискивала зубы, пока готовили помост и прикапывали высокий вертикальный столб. Они что собираются его к нему привязывать???

Олив вышел из нашей палатки… с оголенным торсом, в одних только темных кожаных штанах. Его мышцы непроизвольно заиграли под белой гладкой кожей, а многочисленные женщины, как эльфийки, так и обычные представительницы рода человеческого, восхищенно заохали и зашептались вокруг.

Только мне было не до восхищения. Эта сияющая кожа сейчас хлебнет ударов жестокого хлыста…

Олив величественно прошелся от палатки к постаменту, и волосы его, как золотисто-белый шлейф, покачивались в такт его грациозным неторопливым шагам. Само совершенство! Он воистину лучший представитель мощи и красоты этого народа! Ловко взобравшись на постамент, Олив медленно оглядел окружающих. Он был так спокоен, словно не на истязание шел, а на получение ордена «за отвагу».

Я внутренне возмутилась всем этим странным порядкам в эльфийском королевстве. Ну какой принц нашего, земного царства, мог быть вот так бесстыдно и жестоко подвержен избиению, как последний преступник? У нас бы этого не допустили! Ведь наследник престола! Выдающийся полководец! И… самый лучший на свете брат…

Лучше бы я пошла на это вместо него!

Олив обвел толпу своим спокойным, волевым взглядом, а потом подошел к столбу и позволил привязать к нему свои руки, упершись в него лицом.

Воин, которому предстояло совершить акт наказания, заметно нервничал. Он даже помог принцу перекинуть наперед волосы, чтобы оголить спину, и в каждом движении его чувствовалась забота.

Да, бедняга! Если он действительно уважает своего командира и сюзерена, то это задание станет для него самого непосильной пыткой. Как и для меня. Как и для большинства из здесь присутствующих. Кроме коварного князя.

Я злобно взглянула на него. Несмотря на свою злонамеренность, он тоже выглядел бледным. Наверное боялся, что сегодняшние события все-таки выйдут ему боком. И я очень надеялась, что выйдут.

Наконец, прозвучал звук гонга, и воин обрушил на напряженную спину Олива первый удар.

Принц не издал ни звука, лишь рефлекторно дернулся, и тут же на его коже отчетливо проступила кроваво-красная полоса. У меня потемнело перед глазами, все внутри сжалось, начал закипать настоящий безудержный гнев.

Но я помнила слова Олива: он просил перенести все стойко и не поддаваться эмоциям. Он убеждал меня, что нам, как сыновьям самого короля, необходимо явить образец силы, терпения и мудрости, и только лишь это сдерживало меня от ярости, которую хотелось обрушить на голову дерзкого князя.

Но я держалась. Смотрела, как на коже брата раз за разом появляются все новые кровоточащие раны, так что к концу экзекуции его спина превратилась в одно сплошное кровавое месиво, и просто молчала. Он уже не мог стоять на ногах и повис прямо на связанных запястьях, но до самого конца так и не издал ни звука.

Когда было отсчитано необходимых тридцать ударов, палач первым же бросился к принцу и начал отвязывать ему руки. Лицо воина было таким бледным, что, казалось, еще миг, и он сам грохнется в обморок от напряжения.

Олива быстро перенесли в нашу палатку и бережно уложили на живот. Я видела, как молчаливо разбредается народ, пораженный отвагой и силой их удивительного наследного принца. Теперь Олив стал еще более уважаем ими. Только мне они иногда посылали свои уничижительные взгляды: похоже, считали младшего принца виновником всех этих бед.

Однако мне было искренне наплевать на их мнение. Меня интересовал только Олив.

Я рванула к нему со скоростью ветра, ворвалась в палатку и присела рядом. Лекарь осторожно смывал кровавые потеки с кожи, где это было возможно, а Олив только вздрагивал всем телом, когда тот задевал его раны. Потом лекарь Ванух посыпал сверху каким-то кристаллическим белым порошком и прикрыл спину тонкой тканью. Сообщив, что идет приготовить лекарство, он удалился.

Я была объята болью и ненавистью. Ненавидела себя, этот мир и злодейку-судьбу, которая закинула меня в это проклятое королевство.

Пока я не знала Олива, мое сердце никогда так не терзалось. Теперь же моя жизнь — сплошная сердечная мука!

Но, что хуже всего, если бы на моем месте в эти дни был настоящий Алекс, то он точно не допустил бы такой откровенной подставы. И тогда Оливу не пришлось бы сейчас страдать.

Погруженная в депрессивное состояние, я подтянула в себе колени и уронила на них голову.

Вдруг нежное прикосновение пальцев коснулась моей стопы. Я резко подняла лицо: Олив, протянув ко мне ладонь, поглаживал мою ногу, словно ощущая мое глубокое страдание.

— Олив… — пробормотала я и бросилась поближе к его лицу. Для этого тоже улеглась на перину и придвинулась так близко, что могла коснуться своим носом его подбородка.

— Олив… тебе очень больно? — робко и тревожно спросила я.

Он устало улыбнулся.

— Алекс, ну чего ты раскис? Через два дня все заживет! Это ведь такая малость! Ты забыл, что было со мной после битвы у озера Ороэл?

Я изумленно округлила глаза. Два дня? Да такое едва ли исчезнет даже через несколько недель!

Однако… ведь Олив — эльф! Я скользнула взглядом по его уже привычным заостренным ушам и действительно начала успокаиваться. Он не человек! У него, наверное, регенерация тканей происходит быстрее, да и мир это магический, а, значит, здесь можно надеяться на чудеса.

Мое лицо немного расслабилось, и я позволила себе улыбнуться.

— Хорошо, — пробормотала я и, не выдержав, погладила его пальцами по гладкой коже щеки. — Я больше не буду унывать…

* * *

К моему огромному удивлению и радости, Олив смог сесть на коня уже к вечеру. По человеческим меркам это было просто невозможно, но, наверное, по эльфийским — нет! На месте ран остались еще воспаленные рубцы, но новая кожа очень быстро нарастала, так что к завтрашнему дню от ран не должно было остаться и следа. По крайней мере, так сказал лекарь Ванух. Я была ошеломлена.

Этим вечером мы покидали земли князя Рэмбрандса. Конечно, выдвигаться в путь на ночь было делом необычным, но, похоже, Олив, не хотел оставаться здесь ни на минуту дольше необходимого.

Наша процессия неторопливо двинулась вперед под прощальные выкрики местного люда, и только лишь хмурый князь, сделав Оливу и мне положенный вассальный поклон, смотрел нам вслед со страхом и напряжением на лице.

Я ехала рядом с Оливом, любуясь его прекрасным профилем, величественной осанкой и шлейфом шелковистых длинных волос. Он был сосредоточен и тверд, как всегда, а я снова начала потихоньку грезить о нем в своем сердце. Лишь иногда мой слабый разум робко пытался напомнить о том, что этого делать нельзя, но чувства упорно не хотели сидеть в узде и наполняли мою душу до краев.