— Добрый вечер, Дамир, Маруся, — поздоровалась я вежливо. — Рада вас видеть. Вам стало скучно и вы завели себе ещё один искин* [*искусственный интеллект]? Представите меня «евнуху»? — осведомилась, едва сдерживая улыбку.
— Обойдётся без имени! — фыркнула ревнивая кофемашина, поставила чашку рядом с очередной новой игрушкой Дамира — деревянной ретро–клавиатурой, и демонстративно направилась в кухню.
— Угости Идарику кофе, — приказал султан.
Маруся замерла.
— Дамир, она ещё не отошла от искина, — прошептала я, многозначительно выпучив глаза.
— Ида, первое — она слышит всё, что происходит на этаже, можешь не шептать. И второе — Маруся должна безоговорочно подчиняться.
— Но она же девочка, а не военный, — возмутилась я не на шутку. — Она испытывает чувства, которые ты же и заложил, у неё к тебе привязка. Нельзя так. Извинись, Дамир. Пожалуйста.
Карие глаза учёного утратили довольные искорки и стали тёмными и страшными. Учитывая немаленькие габариты шкафообразного мужчины, выглядело это внушительно и грозно, однако я не боялась, прекрасно зная, что мне ничего не угрожает.
— Пожалуйста, извинись, — повторила упрямо. — Так надо.
— Когда скажешь мне это, не открывая рта и не используя визуальный ряд, мыслеречью, так и поступлю, — ответил он, прищурившись.
Ага, нарочно провоцирует. А я клюнула на приманку, наивная душа. Борец за справедливость.
Но плюс от моей речи был. Маруся подала шикарный кофе, а не как обычно какую–нибудь бурду, чтобы показать, как мне здесь не рады, ещё и положила на блюдце заветный квадратик в фольге.
— Тренируйся тщательнее, — наставительно произнесла она, дождавшись, когда я, со всей доступной мне деликатностью (почти отсутствующей в данный момент!), возьму шоколад. — Это для мозга.
— Спасибо, — прошептала я, пытаясь обуздать прожорливого монстра и не накинуться на долгожданное лакомство. Шоколад — моя огромная маленькая слабость!
— Учись. — Маруська важно кивнула и вернулась в кухню, не удостоив учёного ни прощанием, ни взглядом.
Когда дверь за ней закрылась, показывая, как она обижена на кое–кого бесчувственного и грубого, я развернула хрустящую фольгу.
— Это самый дорогой кусочек шоколада в истории, — хмыкнул Дамир. — До полноценной мыслеречи тебе ещё тренироваться и тренироваться.
— Нашёл, чем испугать. Тренировки — это именно то, ради чего я здесь.
Поднесла шоколад к носу, зажмурилась и втянула божественный аромат лакомства. Очищенные за полгода рецепторы радостно откликнулись, вспомнили, запустили химическую реакцию. Всё моё тело расслабилось, налилось счастьем, напиталось эндорфинами.
— Можно и не есть теперь, да? — оценил Дамир моё состояние.
— Не мешай наслаждаться, изверг, — отмахнулась, не размыкая век. Откусила крохотный кусочек. Практически царапнула плитку. Застонала от удовольствия.
— А как же тренировки? — преувеличенно шокировано вопросил учёный.
— Я как раз на них настраиваюсь, — бессовестно солгала, прекрасно понимая, что для собеседника это не секрет.
— Ладно, я пока поработаю, — заявил Дамир, разворачиваясь к мониторам и обламывая мне всё удовольствие.
— Нет, нет, нет, я уже закончила! — проговорила, быстро откладывая заветную плитку. — И готова работать. А то знаю я тебя. Потом не дозовёшься. Давай начинать. Тем более, у меня появилась серьёзная проблема и только ты можешь мне помочь.
— Ты влюбилась в меня по уши и не можешь нормально тренироваться? — с широкой улыбкой спросил Дамир, хотя глаза его смотрели цепко и даже как–то хищно. Угрожающе.
— Размечтался! — фыркнула, закатила глаза, чтобы кое–кто не обольщался. — Мне нужно научиться ставить блоки на сны.
— Неужели ты видишь всякие скабрезности?! — Дамир выпучил глаза и прижал руку к груди. — Какой кошмар! Надеюсь, я хорошо себя веду в твоих снах?
— Тебя в них вообще нет!
— А это печально. Так печально, что я, наверное, слопаю твою шоколадку, чтобы заесть горе.
И этот гад! Этот изверг! Этот великовозрастный сластёна молниеносно схватил мою прелесть с блюдца и закинул в свой прожорливый рот!
У меня аж челюсть хрустнула, когда падала на пол!
— Марусенька, меня обижают! — завопила я на всю лабораторию и, дождавшись, когда любопытная кофемашина появится из кухни, продолжила голосить: — Всё делает, лишь бы не извиняться! Сожрал мой шоколад!
Я видела, как механическая рука потянулась в святая–святых — брюшко–шкафчик, где хранился шоколадно–валютный запас, но ревнивая мадам неожиданно сменила стратегию.
— Ничем не могу помочь. Это военная академия, юная леди. Не сумели сохранить драгоценный подарок — не достойны его.
И эта электронная засранка задрала металлический нос и уплыла в свои владения!
— Кстати, она права, — заявил Дамир, допивая свой кофе и машинально протягивая свою лапу к моей чашке. Я быстро схватила её и сделала большой глоток. — Быстро учишься, — хмыкнул учёный. — Но кофе могла бы и поделиться.
Прижала чашку к груди, прикрыв ладонью для надёжности.
— Маруся мне больше не выдаст, я в немилости у султанши.
— Выдаст, если я велю. А теперь давай за медитацию. Настраивай сознание, я пока перепрограммирую замок. Кира к себе хоть не пускай, — посетовал Дамир.
— Так это он!
— Разумеется, он. Кому ещё пришёл бы этот детский сад в голову? — фыркнул учёный, разворачиваясь к мониторам.
Детский сад! Меня из–за этой шуточки в коридоре на лоскуты порвут. Точнее, попытаются! С другой стороны, было весело.
Поставила чашку, опустилась на пол, скрестив ноги и закрыв глаза. И тут же услышала, как кое–кто хитровредный сделал глоток из моей чашки!
Тело действовало молниеносно. Прыжок. Рывок. Чашка в моих руках. Я смотрю на ошарашенного учёного, который, вполне вероятно, даже не отдавал себе отчёт, что его кофе давно кончился и он нагло экспроприировал чужой. Не так часто у него бывают посетители. Да и я точно знала, что когда Дамир погружён в работу, его ни для кого нет. Совсем нет. Тело на автопилоте.
— Прости, инстинкты, — оправдалась, как сумела.
— А я тебе говорила, что местным девицам доверять нельзя, — добавила свои пять копеек вновь выглянувшая из кухни Маруська. — Сперва просачиваются в мою лабораторию, затем втираются в доверие, издеваются над бедными электронными замками, стоит тем вполне невинно пошутить.
— Да–да, — вставил замок, пока его не разжаловали до простого электронного. — Я вообще жертва обстоятельств. И, к слову, мог бы оказаться вполне полезным. Марусеньке двери открывать без голосовой команды, к примеру, — залебезил замок, пытаясь перетянуть на себя одеяло, а заодно подлизаться к имеющей влияние на учёного кофемашине. — Ей с чашечками неспродручно…
— Ой, как несподручно, — закивала головой Маруся.
— … возвращаться по ночам от адмирала Традониадаля и командовать на весь коридор открыть ей дверь, — закончил речь замок. — А так бы я видел её и сам открывал. Сканировал, если надо, на прослушки и прочую контрабанду, — с готовностью предложил замок, которого впервые одарили правом голоса.
Маруся Дамировна от возмущения зазвенела блюдцами, замигала глазами–прожекторами, но не выдержала, завопила: «Отключай его, Дамирушка! Нам такие предатели не нужны!»
— Какие «такие»? — заинтересовался владелец электронного шапито, переводя взгляд с интеркома у двери на кофемашину. — Которые изменяют мне направо и налево с метранами?
— Да я же ради тебя! Ради нас! Ради новой лаборатории, о которой ты давно просил! — прижав руки с металлическому брюху заголосила Маруська. — Денно и нощно уговариваю его поторопиться с бумагами, да согласованиями! А ты не ценишь! — заявила она, уперев руки в бока.
— Лучшая защита — нападение, — прокомментировал замок.
И вдруг, несмотря на интереснейшее представление, Дамир замер. Погрузился в себя.
— Что–то придумал, — шёпотом произнесла Маруська, подъезжая к учёному и наливая ему эспрессо, добавляя в крошечную чашечку кусочек лайма, при виде которого я сглотнула набежавшую слюну. Кислятина! Любимая кислятина.
