Милый враг мой (СИ) - Федотовская Алёна

— Доброе утро, ваше величество, — поприветствовал его Альфред, слегка поклонившись.

Селина, прошептав «ваше величество», хотела было сделать реверанс, но вспомнила, что на ней нет платья, неловко замерла и инстинктивно придвинулась ближе к графу.

Альфред де Мон вызвался быть посредником.

— Ваше величество, позвольте вам представить мадемуазель Селину, дочь герцогов де Лодвиль. Она более трех лет провела в монастыре Святой Катарины.

— Да, я знаю, — кивнул король. — Его высочество уже все рассказал мне. Очень жаль, мадемуазель де Лодвиль, что наше знакомство не произошло на три года раньше.

Но Селина уже не слышала его последних слов.

— Его высочество? — удивленно переспросила она и повернулась к синеглазому.

— Людовик Анжуйский к вашим услугам, мадемуазель, — усмехнувшись, он поклонился. — А теперь, когда вы, наконец, знаете, как я выгляжу, разрешите нам с графом удалиться. Ваше величество, — он подчеркнуто официально поклонился королю, — оставляем вас наедине с ЕЕ дочерью.

Когда они ушли, Селина, все еще пребывавшая в шоке, спросила:

— Так это и правда его высочество герцог Анжуйский?

— Правда, — с улыбкой подтвердил король. — Ах, мадемуазель! Вы хотите, чтобы в девушке, переодетой мужчиной, я узнал дочь герцогов де Лодвиль, но в молодом человеке в бедной одежде, ехавшем с маскарада, — а ведь вам дали это понять, не так ли? — не хотите признать дофина Франции?

— Но… я решила, что это камердинер месье графа, сопровождающий его с торжества, и не думала, что его высочество или другой знатный дворянин могут надеть что-либо подобное…

— Должен вам сказать, сударыня, что его высочество очень часто путешествует в обществе своего друга, графа де Мон, или даже один — и ни ему, ни Альфреду камердинеры не нужны. К тому же, дофин не брезгует никакой одеждой, он не прочь позабавиться в образе простолюдина, тем более на маскараде. А вы, мадемуазель? Почему же на вас такая странная, к тому же мужская, одежда? Рассказывайте все, как есть, с того дня, когда произошло это несчастье с вашей семьей.

— Как вам будет угодно, ваше величество.

Ее рассказ занял довольно много времени. Карл слушал очень внимательно, изредка прерывая девушку просьбой уточнить ту или иную деталь, и только когда она со слезами на глазах повествовала о смерти своих родителей, он не проронил ни слова. Селина рассказала обо всем, ничего не скрывая, единственное, о чем она умолчала — это о подозрениях своей няни и о присутствии в монастыре мадам Адель. Девушка решила: если мадам захотела скрыться в монастыре от всего света, у нее есть причины так поступать, и она уважала решение своей наставницы. Последнее, о чем она поведала королю, была встреча с дофином и графом де Мон. Услышав подробности того, как Селина не только не узнала принца, но и приняла его за слугу, Карл рассмеялся.

— О, я представляю, что пережил бедный Людовик! Его еще никто так не оскорблял! Берегитесь, мадемуазель, его высочество никому не прощает своих обид.

— Но я не хотела… Он был в такой одежде…

— Ах, дорогая, его узнают в любой одежде. Особенно женщины. Поэтому принять такое оскорбление от вас ему было вдвойне обидно. Но не будем больше об этом. Скажите лучше вот что: Людовик говорил о каком-то доказательстве, которое вы предъявите только мне, а вы упоминали о своем медальоне. Это и есть ваше доказательство?

— Да, ваше величество.

— Не могли бы вы показать мне его?

— О, конечно, прошу вас, сир.

Она осторожно расстегнула замочек на цепочке, сняла медальон с шеи и передала его королю. Карл жадно впился глазами в миниатюры. С его губ сорвался едва различимый вздох.

— Да, это Шарлотта и Гийом де Лодвиль. Впрочем, я в этом и не сомневался. Достаточно было взглянуть на вас — вы очень похожи на свою мать. Возьмите. Мне не нужны более никакие доказательства. Вы — Селина де Лодвиль, и это не подлежит сомнению.

— Спасибо, сир.

— Мне очень жаль, что с вашей семьей и с вами произошло такое несчастье. Но еще больше жаль, что тогда на дороге я не рассмотрел вас как следует. Вы бы лишились многих неприятностей, произошедших с вами за эти три года. Но единственное, что осталось для меня непонятным во всех этой жуткой истории — это поведение вашей няни. Ведь сама судьба свела нас тогда на пустынной дороге — так почему же она промолчала?

— О, сир, я и сама не знаю, почему она не открылась вам. Даже перед смертью она не дала мне сколь-нибудь вразумительного объяснения.

— Кажется, я начинаю понимать причины, побудившие вашу няню не раскрывать секрет.

— Какие же это причины, сир? — осторожно спросила Селина.

Король ответил не сразу.

— Вашей няни уже нет на свете, поэтому мне не хотелось бы делать какие-либо выводы, не имея возможности удостовериться в их правильности. Поэтому я оставляю свои соображения при себе.

— Да, сир, — слегка поклонилась девушка.

— А насчет вас, сударыня… Я сожалею, вы потеряли почти всех, кого любили. Теперь мой долг позаботиться о вас и о вашем будущем.

— Вы очень добры, ваше величество, но, право же, вы не обязаны это делать; этим должен заниматься новый герцог де Лодвиль.

— Сударыня, все не так просто, как вы думаете. После смерти ваших родителей выяснилось, что у Гийома де Лодвиль есть всего лишь один родственник, который имеет право наследовать титул и состояние. Это кузен вашего отца, граф Габриэль де Ланж, в настоящее время он состоит на службе у королевы Англии. Он поведал мне, что очень опечален смертью брата и его семьи, но так как вашего тела ни в замке, ни в его окрестностях найдено не было, он надеется, что вы живы. Граф показался мне добрым и сердечным человеком, он присоединился к отряду, организованному мною после вашего исчезновения. Когда несколько недель упорных поисков не принесли никакого результата, граф был вынужден вернуться в Англию. Естественно, и титул, и немалое состояние семьи де Лодвиль перешли к нему, но приданое, которое ваш отец собирался дать за вами, новый герцог оставил нетронутым, а также добавил к нему родовой замок де Лодвиль и близлежащие земли.

— Это очень великодушно с его стороны.

— Он также сказал, что не собирается переезжать во Францию, поэтому такие обширные землевладения и прекрасные замки ему не нужны. Я приобрел у него все, что перешло к нему от Гийома де Лодвиль и собираюсь присоединить это к вашему приданому, так что вы станете полноправной наследницей практически всего, чем владела ваша семья в течение стольких лет.

— Ваше величество…

— Подождите, мадемуазель, я еще не закончил. Однако я сделаю то, о чем сказал, только в том случае, если вы выйдете замуж за того, кого я вам назову.

— Но, сир, я не хочу выходить замуж! По крайней мере, сейчас.

— Я уважаю ваше желание, мадемуазель, но, к сожалению, не смогу его исполнить. Я не неволю вас идти под венец незамедлительно, но когда-нибудь вам все равно придется это сделать. По салическому закону женщина не может наследовать титулы и земли, поэтому, если вы не выйдете замуж, то не сможете получить в свое распоряжение ни приданое, ни то, что обещаю вам я. У вас есть еще один выход — постричься в монахини, но, по-видимому, он вас совсем не привлекает, иначе вы не оказались бы здесь.

— Боже мой, — Селина закрыла лицо руками и присела на мраморный бортик фонтана, совершенно позабыв об этикете.

Король удивленно посмотрел на нее.

— Не стоит так убиваться, сударыня, я же не смерть вам пророчу. Неужели эти чопорные дамы из монастыря навсегда отвратили вас от замужества?

Девушка подняла голову и взглянула на него.

— Я бы не хотела в чем-либо зависеть от мужа, — заявила она.

— Но, мадемуазель, — запротестовал король, — женщина всегда будет зависеть от мужчины, и вы не в состоянии это изменить. Не волнуйтесь, я подыщу вам хорошего мужа.

— Нет! — воскликнула Селина, и, опомнившись, тихо добавила: — Прошу извинить меня, ваше величество, но позвольте мне самой выбрать себе мужа.