Нежный огонь любви - Кренц Джейн Энн

— Уверяю вас, мне известна традиция, согласно которой капитан управляет собственным кораблем. По лицу Расчета видно было, что он удивлен.

— Правда?

— Я много читаю, — призналась она. — Я по профессии архивариус. Одна из областей, в которой я специализировалась, это художественная литература, посвященная первопоселенцам и освоению системы.

— Великолепно. — Иронично улыбнувшись, он сделал еще глоток кофеида. — Не сомневаюсь, что твоя профессия прекрасно подготовила тебя к корабельной жизни. У меня были неприятности кое с кем из пассажиров, которых я брал на борт до тебя, но с тобой, думаю, их не возникнет.

Может, головная боль сделала Зельду более ранимой, чем обычно? Как бы то ни было, она почувствовала досаду.

— Ирония тут неуместна. Если у вас возникали неприятности с другими пассажирами, то могу предположить, что дело было в том, что ваши приказы отдавались слишком грубо и резко.

— Приказы имеют обыкновение звучать грубо и резко. Я просто хочу, чтобы ты поняла: каким бы тоном они ни произносились, они все равно остаются приказами. Понятно?

— Видимо, это ваш первый приказ. Я вас прекрасно поняла, отан Расчет.

— Я же просил тебя обойтись без «отана».

— Вы предпочли бы, чтобы я обращалась к вам «капитан Расчет»?

— Ну а кто теперь иронизирует? — протянул он. — Обращайся ко мне по имени — можешь использовать любое из имен. Не думаю, чтобы отсутствие таких формальностей подорвало дисциплину остального экипажа.

С этими словами он взглянул на Фреда.

— А Фред вообще-то подчиняется дисциплине? — поинтересовалась Зельда.

— Не слишком. — Расчет немного помолчал. — Ты, наверное, не умеешь играть в «Свободный рынок»?

— Голуби не признают азартных игр.

— Этого я и боялся. Да, две недели полета окажутся длинными.

Зельда немного поколебалась, но потом напомнила себе, что намеревалась быть по возможности уступчивой.

— Я могла бы научиться этой игре, — неуверенно предложила она. — Ведь делать ставки необязательно, правда? Наверное, игра пойдет так же и без обмена деньгами.

— Так именно в ставках весь интерес!

— О! Ну, тогда вообще говорить не о чем. Мне нечего ставить, если не считать нескольких дисков с романами. Вряд ли они вас заинтересуют.

Зельда была очень рада. Она предложила играть — но ее предложение не вызвало у Расчета особого энтузиазма. Тем лучше.

— Я могу сначала попробовать обучить тебя игре, а уже потом мы будем решать, есть ли у тебя что-то, что можно будет сделать ставкой, — медленно проговорил Расчет.

Зельда почувствовала, как в ней просыпается подозрительность, и внимательно всмотрелась в хладнокровное лицо Расчета:

— Я слышала, что многие волки жить не могут без азартных игр.

— Это просто времяпрепровождение. Вид развлечения. Не то, к чему надо относиться со всей серьезностью.

— Значит, вы не относитесь к числу игроголиков? — осторожно спросила она.

Расчет ухмыльнулся — все так же широко и все так же невесело.

— Конечно, нет. Я играю только изредка.

— О, хорошо! — Зельда почувствовала глубокое облегчение. — Ну, в этом случае я, наверное, могла бы попробовать научиться играть в «Свободный рынок».

— Займемся этим, когда немного поспим. Во время полета я придерживаюсь нормального дня Возлюбленной. — Он встал на ноги. — Сможешь сама забраться на свою койку? Или хочешь, чтобы я тебя положил?

Зельда осторожно попробовала сесть. Фред сполз с ее ног, издав недовольное рычание. Зельда не обратила на него внимания, сосредоточившись на собственных ощущениях. Голова у нее до конца не прошла, но боль казалась далекой, превратившись из настоящей катастрофы в смутную угрозу. Она потерла виски, ощущая непонятное разочарование и усталость.

— В чем дело? Тебе все еще кажется, что голова вот-вот разорвется?

Мозолистая рука Расчета скользнула ей под волосы и начала массировать шею.

— Дело не в этом. Я чувствую себя гораздо лучше. Просто… — Она запнулась и взмахнула рукой, выражая отчаяние. — Все должно было быть не так.

— Ты не должна была почувствовать себя лучше?

— Не в этом дело… Это слишком трудно объяснить.

Расчет продолжал растирать ей шею.

— Все переживаешь, что не впала в кому, как «подобает истинной голубке?

— Это лишнее напоминание о том, сколько мне нужно преодолеть, чтобы стать голубем. Вы должны меня понять. Я не хочу испытывать боль. Ни один нормальный человек этого не хочет! Но каждый раз, когда это случается, я осознаю, что не реагирую на боль нормальным образом.

— Нормальным для голубя.

— Но по рождению я должна была стать голубкой, Расчет! — упрямо сказала она. — Помню случай из раннего детства. Я убежала от родителей и попыталась залезть в фонтан на площади. На Клеменции такие красивые фонтаны: в воде плавают светобусинки… Я хотела поплескаться в этом прекрасном сияющем озере. Я тогда еще не понимала, что такого делать не следует, — поспешно объяснила она.

— Естественно. Ужасно не по-голубиному — забираться в фонтаны.

— Да… Ну, я поскользнулась и порезалась. Но я была настолько рада наконец-то забраться в фонтан, что не обратила особого внимания, что вода стала красной от крови. Когда мать нашла меня, с ней чуть не случился удар. И все окружающие были в полном ужасе. Кто-то примчался с инъектором забвеина — и

Я очнулась уже в клинике. Через несколько лет я узнала, что небольшие ранки, вроде той, что я получила в фонтане, среди волков считаются делом обычным.

— И в тот момент ты восприняла это совершенно спокойно. Потому что ты — волк в голубином обличье. — Расчет убрал руку из-под ее волос. — Перестань из-за этого терзаться, Зельда. Нам обоим надо поспать. Хочешь вымыться?

Она встала — не очень уверенно, но по крайней мере не вызвав головную боль.

— Звучит заманчиво. — Она со вздохом осмотрела свое неопрятное ночное одеяние. — У вас на корабле есть освежитель?

— Конечно. Давай платье, я прогоню его через цикл чистки, пока ты будешь в душе.

— Спасибо.

Она прошла в крошечный душ, пытаясь сообразить, как здесь можно поворачиваться, а тем более раздеваться. Корабельный санузел ничуть не походил на удобную ванную комнату в доме ее родителей. Когда за спиной с шипением закрылась дверь, Зельда с немалым трудом высвободилась из своего ночного одеяния. Всякий раз, меняя позу, она за что-нибудь задевала — настолько мала была комнатка. Расчет постучал в дверь как раз в тот момент, когда она наконец смогла скинуть платье.

— Готова?

— Держите. Я благодарна вам за помощь. — Зельда чуть приоткрыла дверь и сунула черно-серебряное одеяние в его протянутую руку. — Как вам удается тут двигаться? Тут даже я еле поместилась, а вы ведь намного больше!

— А я не закрываю дверь, — хладнокровно сообщил он. Его рука с одеянием исчезла.

Зельда подумала, что никогда и ни за что не оставит эту дверь открытой. Осторожно повернувшись, она нажала оранжевую кнопку на переборке — и крошечная кабинка наполнилась дивно освежающим горячим дождем. Закрыв глаза, Зельда вся отдалась наслаждению.

Прошло немало времени, прежде чем она неохотно отключила душ, высушилась теплыми потоками воздуха и заплела волосы в длинную косу, которую перекинула через плечо. Чувствуя себя обновленной и приятно усталой, она осторожно приоткрыла дверь ванной:

— Расчет? Мое платье готово? Ответа не было. Отодвинув дверь немного сильнее, она еще раз окликнула своего спутника. Ответа по-прежнему не последовало. Свет в кабине был потушен. В слабом мерцании огоньков пульта управления она увидела на спинке кресла пилота свое черно-серебряное одеяние. Расчет куда-то пропал. Прошло несколько секунд, прежде чем Зельда поняла, что он лежит на своей койке.

Она подождала еще немного. Вид перекинутой через кресло одежды словно дразнил ее. Очевидно, Расчет заснул — так же быстро, как во время перелета между Валентином и Страдальцем. Единственным выходом было пойти за одеждой самой.

Сделав глубокий вдох, она выскользнула из душа и на секунду застыла в тени. На нижней койке никакого движения. Зельда босиком прошлепала к крес — . лу пилота и быстро оделась. Как только ткань привычно облекла ее тело, она почувствовала себя спокойнее. Ее понятия о приличиях не включали в себя прогулки в обнаженном виде на глазах у практически незнакомого мужчины и довольно странного зверя. Подхватив полу одеяния, она остановилась у спальных мест. С верхней койки свисала узенькая веревочная лестница. Видимо, именно по ней ей полагалось забираться наверх.