Ничто не может испортить первый глоток утреннего кофе? Ха-ха! Закари Торстен способен испортить любой кофе: черный, с молоком, горький и сладкий. У него степень магистра по тому, как испоганить хороший момент. Может давать платные уроки.
Склонившись, я прихватила с пледа крышку от термоса и, на ходу затолкнув ее в фарфоровое горлышко, двинулась в сторону лестницы. Под ногами шуршала речная галька с неопрятно вылезающими между камнями желтыми пучками травы.
— Марта! — позвал меня Торстен, впервые не опустившись до пошлой «милой» или до глупого «сентябрь».
— Мы играем в догонялки! Не знаешь такой игры? — Не оборачиваясь, громко ответила я и поправила на плече сползшую шаль. — Я делаю вид, что убегаю, а ты делаешь вид, что никак не догонишь.
Конечно, он не остался на берегу в гордом одиночестве строить из себя печального героя девичьих снов и нагнал меня.
— Эй, в тебя как демон вселился, — с претензий произнес он.
Я мудро промолчала, что из нас двоих именно в него вселялся демон. В прямом смысле этих слов.
— Закари, я пытаюсь тонко намекнуть, что хочу провести часок без наших серьезных отношений, а ты никак не понимаешь, — зло проговорила я. — Просто жажду вспомнить, как прекрасно жила до вчерашнего ужина. Удивительное время! Я по нему уже скучаю.
— Стой! — Он схватил меня за локоть и заставил развернуться. — Ты из-за поцелуя, что ли, взбесилась?
— Торстен, ты выбрал очень, очень плохой способ извиниться, — процедила я, стряхивая его руку.
— В смысле: извиниться? — От удивления у него поползли на лоб брови.
От злости у меня свело челюсть. Пришлось себе напомнить, что влюбленная девушка обычно терпима к любым выкрутасам предмета обожания, и ослепляющие чары, залепленные в наглую физиономию, вообще неуместны. Особенно на каменной лестнице, способной кого угодно довести не просто до речного берега, а до того света, где наши предки возмущались из-за аферы правнуков.
— Торстен, не учили спрашивать у девушки, прежде чем лезть с поцелуями? — быстро спросила я.
Закари не сводил с меня любопытного взгляда, словно разговаривал с монашкой, сбежавшей от пострига и видевшей жизнь только из оконца монастырской келии.
— Нет, — с беззастенчивым спокойствием ответил он.
— Зря.
— Но если тебе принципиально, то извини. Буду знать, что ты ханжа.
— Я не… — Зачем-то решила поспорить с придурком, но, прикрыв глаза, перевела дыхание и просто буркнула: — О чем с тобой вообще говорить?
С каменным лицом я развернулась и начала подниматься наверх. От крутизны ступенек и энергичного движения в боку кололо, дыхание перехватило. За спиной звучали шуршащие шаги Закари, не проявляющего даже признаков отдышки. В общем, совсем бесил. Просто неимоверно!
— Послушай, Марта, — позвал он, когда мы минули лестницу, и мне захотелось растянуться на пожухлой травке, покрытой мелкими желтыми листиками.
— Не говори со мной, — бросила я, истратив едва ли не последние капли воздуха, и перевела дыхание.
Вообще, хотелось встать, схватиться за бок и дать себе передышку, но Торстен подпирал сзади. Проявлять слабость перед этим демонским парнем было себе дороже. Запомнит и припомнит. Раз сто. Он умеет пользоваться уязвимостью противника.
— Мне просто любопытно, твой ботаник спрашивает разрешение прежде, чем прижать тебя к стене?
— Что ты сказал? — Я резко обернулась.
— Он спрашивает разрешение, чтобы тебя поцеловать? — Циничная усмешка, танцевавшая в глазах, тронула проклятые губы, посмевшие задеть меня идиотским поцелуем. — Если так, то у меня плохие новости, Марта. У твоего ботаника комплекс неполноценности. Беги от него.
— Я ханжа, он закомплексованный ботаник, а ты у нас, значит, полноценный, — тихо проговорила я.
— Какой есть, — усмехнулся Закари.
— Да, — согласилась с ним. — Ты такой и есть. Полноценный недоумок.
Возникла острая пауза. Как нам вообще пришло в голову, что мы сможем спокойно дотянуть до вечера и не поскандалить, едва отыграем первый акт, и занавес закроется?
— Доброе утро! — раздался звонкий и чистый голос малыша Родерика…
Мы с Закари синхронно повернули головы. В трех шагах, радуя ясное утро веселыми горошками бриллиантовой зелени на круглом личике, стоял четырехлетний сын Дарины и Освальда. И — демоны нас раздери! — наверняка слышал каждое выплюнутое от ярости слово. В пылу ссоры мы, как всегда, забыли, что мир вокруг жив, реален и всегда напоминает о себе не вовремя.
ГЛАВА 4. Пленники чулана
— Привет, малыш Ро! — Я растянула губы в фальшивой улыбке. — Ты почему один? Где нянечка?
Подойти к каменной лестнице без взрослых мальчику не позволяли защитные чары, а внутри замка не давала потеряться следящая магия. Не зря, артефактор Сириус называл ее умной. Кое в чем она действительно не подводила.
— Мы играем в прятки, — пояснил малыш Ро, рассматривая Закари большими серо-голубыми, как осеннее небо, глазами, словно обращался именно к нему. — Господин лекарь сказал, что я почти здоровый и могу выходить из покоев.
— Какие вы с лекарем молодцы, — пробормотала я и, шагнув к мальчику, протянула руку: — Давай-ка найдем твою няню.
— Ага. — Он сложил маленькие влажные пальцы в мою ладонь и с подозрением оглянулся к Торстену. — Марта, а кто такой недоумок?
Закари за спиной подавился на вздохе, а может, не сдержал издевательский смешок — не поняла.
— Когда тебе кто-то очень сильно нравится, — принялась сочинять я на ходу, тихонечко увлекая мальчика к замку, — называешь его ласковыми прозвищами. Зайка, солнышко… кхм… недоумок.
— Как мама зовет меня котенком? — доверчиво уточнил Ро.
— Угу, — промычала я. — Вроде того.
Помогите святые демоны нам с Торстеном разобраться в этом чудовищном бардаке!
Няня Плум, женщина в благородных летах и сединах, сердито маршировала по хозяйственному двору. В отличие от маленького Ро, она точно не играла в пятки, а пыталась малыша догнать и вернуть в замок.
— Молодая хозяйка, ты поймала негодника! — воскликнула нянюшка и всплеснула руками. — Сколько раз повторяли, чтобы не убегал, но только отвернулась, как его след простыл! Дарина просила привести его в каминный зал. Отведешь? А я сбегаю на кухню. Второй завтрак уже пора накрывать. Ты же проголодался, котик?
Она перестала сердито хмуриться и ласково улыбнулась.
— Нянюшка, ты теперь не называй меня котиком, — очень серьезно попросил Родерик.
— А как же тебя называть? — охнула она.
Неожиданно я осознала, что сейчас малыш Ро поделится обогащенным словарным запасом ласковых прозвищ и превратит меня в страшного человека, научившего маленького мальчика сквернословить.
— Конечно, мы отведем его к Дарине! — перебила я и улыбнулась: — Идем, малыш?
— Вот и отлично! — довольно заулыбалась няня Плум и неожиданно подмигнула Закари, вызвав во мне, прямо сказать, очень противоречивые чувства: — Удачи, парень. Марта — девочка хорошая, но упрямая. И норовистая!
Короче, как необъезженная лошадь.
— Мы пошли, — изобразила я слегка деревянную улыбку. — Попроси черных прислужников забрать с берега посуду.
— Благослови вас светлые силы! — вздохнула нянюшка, прижав сложенные руки к груди. — Такие вы замечательные дети.
Удивительно, как замечательный ребенок на две головы выше невысокой няньки не подавился на вздохе. Пока она еще нас как-нибудь по-доброму не похвалила, я увлекла малыша Ро в сторону парадных дверей. Закари потащился следом, никак не желая по пути потеряться.
— Малыш, давай то ласковое слово будет нашим большим секретом, — попросила я. — Ты никому-никому его не скажешь.
— Почему? — спросил Родерик с самым наивным видом, но мы-то все знали, как коварен этот вопрос. Прозвучавший из уст четырехлетнего мальчика он, как черное проклятие, ввергал человека в персональный ад, в котором требовались знания обо всем на свете. Иначе не выжить!
