Частная практика (СИ) - Демина Екатерина

— С чего?

— С того, что… ты мой брат.

— Гонишь.

— Боюсь… точнее я рад, что ты нашёлся. Сложно… рассказать. Миров множество. И в некоторых существует магия.

— Догадался уже, — хмыкнул Матвей.

— Вот… в нашем мире — тоже. Магия бывает светлая и тёмная. И издревле князь Ратмара — светлый маг, связанный силой с землёй своей. Это хорошо и для земли, и для людей. Это гарантирует спокойствие и порядок… и многое иное.

— Порядок — это да… это надо… тут вот никакого порядка. Хрень одна.

— Однако при появлении наследника нельзя было предсказать заранее, будет ли он магом и каким. И тогда волхвы сотворили обряд. Его проводят над молодой женой… выбирают время там, по звёздам, по приметам… ну и чтоб здорова была подгадывают. Смысл, чтобы зачала княгиня наследника… наследников. Детей обычно двое. И дар разделяется. Один получает светлый. Другой — тёмный…

— Это я… — Матвей бухнул себя кулаком в грудь.

— Нет, — Гремислав покачал головой. — Не угадал… темный — это я.

Часть 5

Открытия

Катерина бы выпила.

Водки.

Или лучше по старой студенческой памяти спирту, закусивши корочкой хлеба и маринованным огурцом. Можно и не закусывать, так, занюхнуть, но спирту всенепременно. Как там говорили? Разум к любой действительности приспособиться может. Но со спиртом это сделать куда легче.

А корочку хлеба и без спирта можно. Вон, даже в животе заурчало. А в голове зашумело.

Нервы.

Нервы есть у всех. И у тех, кто занимается их лечением.

— Чего? — Матвей окурок выронил и поднял тут же, закрутил головой, пытаясь найти урну. — Вот же ж…

— Мы родились в ночь на Зимний Перелом, хотя должны были месяцем позже. Но врагов у отца хватает. И у княжества тоже. Мать нашу обманом вывели из терема… якобы письмо от отца пришло. Тот был в отъезде… письмо с его печатью, вот и поверила.

Сказка.

Нет, ну правда, сказка. Или кино. Индийское. Только плясать и петь будут по-русски. Интересно, бывает ли индийское кино с русским уклоном?

— Потом уж предателей нашли и казнили…

— Это правильно, — кивнул светлый княжич, прикуривая новую сигаретку. — Крыс мочить надо.

— Её… да и нас собирались принести в жертву. Перелом — время, когда открываются многие пути… но начались роды. Да и пропажу обнаружили скоро. Погоня началась. Матушку нашли в лесу, неподалёку от поляны. И с младенцем. С одним. Со мною. А ты пропал.

— Охереть, — Матвей вполне доступно выразил то, что думала Катерина.

— Тебя пытались искать. У княжества много… и друзей в том числе. Однако миров куда больше. Удалось найти сенную девку, которая матушку и вывела. И потом, как решили, унесла тебя. Но она была мертва и так, что даже некроманты не сумели вернуть душу.

— А меня подкинули. В детдом… — признался Матвей. — Вот просто… взяли и подкинули. А я, выходит, вона как… ты не ошибаешься?

— Нет.

— Ошибаешься, — он сплюнул. — Ну сам поглянь… какой из меня княжич? Морду мою видел? И это.

Он ткнул пальцем в ухо.

— Это… я ж… не знаю. Малых всех забирают. Ну, ещё из больнички. Если здоровый младенчик. Их мало, здоровых-то… а я вот… нянечка говорила, что приходили, глядели и уходили. Никто не захотел.

— Возможно, на тебе поставили заклятье отворота.

— Во… и не любили меня. Никто. Кроме нянечки одной. А она уж два года как померла. Я её в Испанию увёз. Там тёпленько и городок такой, где пенсионеры одни… вот… она мне сопли вытирала, когда били. И я бил. В ответ. А ты говоришь, светлый… какой из меня светлый⁈

— Свет — это лишь склонность к силе, — произнёс Гремислав. — В твоём случае — жизни… ты ведь сильнее всех был, верно? Здоровее?

— А то… даже зубы в жизни не болели.

— Вот.

— И заживало всё, как на собаке… меня один раз автоматной насквозь… а хрена, отлежался и вон. Ещё как-то позвоночник ломанули, когда молодым был, дурным и дрался на ставки. Врачи тогда сказали, что отбегался. А я вон… только всё одно ошибаешься.

— Я — возможно, — Гремислав поднял руку и подул. — Но Погожин точно скажет… да и эльфы не ошибаются.

— Ещё и эльфы… выпить хочешь? Коньяк. Норм такой…

Матвей вытащил флягу из внутреннего кармана и сказал:

— А у меня штаны порвались… и дальше чего делать будем?

— Штаны я зашить могу, — Катерина флягу взяла. Коньяк, конечно, не спирт, но вот… стресс сам себя не снимет. И она лишь глоток, для самоуспокоения.

— Да хрен бы с ними. Другие есть… но вообще…

— Погожин даст заключение. С его уровнем несложно будет экспертизу провести.

— ДНК?

— И его…

Катерина не стала уточнять, откуда полусредневековому, как ей казалось, княжичу известно столь далёкое от сферы его интересов понятие.

— Но всё сложнее. Тело можно создать и другое, а вот душу не подделаешь. Души же родичей похожи.

— Даже если цвета разного?

— Цвет — это цвет. А душа… есть форма. Структура. Особенности ауры. Многое… и думаю, он подтвердит…

— И?

— И я напишу отцу. Хотя… он болен. Но матери… сёстрам.

Матвей зажмурился.

А потом спросил робко:

— А оно им надо… я же ж… это ж ты вон… сразу по морде видать, что княжич. А я? Я ж так вот…

— И ты княжич.

— Я матом ругаюсь.

— Не поверишь, отец тоже… особенно после бесед с думскими. Так кроет порой, что…

— Пью. И курю вот.

— Курить не принято, но… в целом с твоим здоровьем особо не повредит.

— Блин… да какой из меня в натуре… я ж живу по понятиям… я и близко… и вообще… ну найдите вы там себе другого княжича… ты вон…

— Я некромант.

— И чё?

— Ничего. Но светлыми землями не может править некромант. А других сыновей не будет… это обратная сторона обряда. Все эти годы тебя искали… долго, старательно…

— Дорого?

— И это тоже… всё много сложнее, Матвей. Если у князя не будет наследника, то начнётся война. Честно говоря, её уже полагали неизбежной, и соседи наши только и ждут, когда отца не станет. Но теперь всё изменится.

Катерина протянула флягу, и Гремислав принял её, а потом поднял, салютуя.

— Теперь всё будет хорошо…

Тянуло спросить у кого.

— А… с этим чмом что делать станем? — Матвей опёрся на перила. — Который нежить?

— Убьём, — Гремислав пожал плечами. — Нежить надо убивать. Правда…

— Всё не так просто?

Кивок.

И мрачное:

— Он умён. И если сообразит, что дела идут не лучшим образом, сбежит. Они не любят менять место охоты, но в данном случае жорник может решить, что правильнее будет скрыться. Уедет. Сменит имя. Найдёт новое место охоты. И новую жертву. Запас сил у него приличный. Хватит, чтобы продержаться год или два.

— Значит, — Матвей сделал глоток и скривился. — Вот дерьмо… так не пойдёт. Эту тварюгу здесь оставлять нельзя…

Дети спали на кроватях, которые студенты-целители сдвинули вместе. Легли, как были, не раздеваясь, и во сне мелко нервно вздрагивали. Вот Ляля засучила ногами, точно желая убежать от кого-то, и тут же заворочалась, подняла отяжелевшую ото сна голову, Надежда.

— Всё хорошо, — сказал ей Гремислав шёпотом.

— Мама… где мама? — она всё-таки села и проснулась очень быстро, как случается с людьми, которым привычно переходить из одного состояния в другое.

— Спит. Внизу.

— В подвале? — Надежда высвободилась из цепких ручонок и сползла на пол. — А мне можно? Я хочу видеть маму…

— Можно, — подал голос Погожин-младший, приоткрывая глаза. В полутьме те слабо светились зеленью, а присмотревшись, можно было разглядеть и тончайшие нити, что окутывали спящих детей.

— А чего он делает? — Надежда нахмурилась. И стало быть, тоже видит эти нити?

— Он целитель и вреда не причинит.

— Ну-ну… папенька тоже вон… в докторах числится.

— Целители — это другое, — Гремислав совершенно не умел ладить с детьми, да и не приходилось как-то. — Целители физически не способны причинить вред пациентом. Скорее случается наоборот, что они гибнут, пытаясь вытянуть безнадёжного больного, отдавая последние силы.