Награда для генерала (СИ) - Обухова Лена

– Высокий болевой порог, – последовало лаконичное объяснение.

Продолжать генерал не стал, потому что заметил нас. Точнее, меня. По крайней мере, его хмурый взгляд остановился именно на моем лице. Потом скользнул ниже, отмечая неуклюжую походку. Я только задрала подбородок выше, стараясь выглядеть невозмутимой. Если он думает, что я снова стану умолять – на этот раз о позволении магистру полностью меня вылечить, – то он ошибается.

– Все, – резюмировал Этьен, убирая руки. – В следующий раз, когда ваша машина слетит с дороги и перевернется, я сразу проведу полное обследование, раз вы не в состоянии вовремя заметить у себя повреждения.

– Благодарю, – сдержанно отозвался генерал, застегивая рубашку и больше не глядя на меня.

Когда солдаты похоронили своих и повесили на деревьях мертвых сиранских партизан, как приказывал генерал, мы двинулись дальше.

Следующую остановку сделали в столице Сиранской Республики – Райнате, в доме, где сейчас размещалось командование армии варнайцев. Проторчали там довольно долго – несколько часов. Как я потом поняла, мы ждали, пока генерал уладит свои дела. Зато нам в это время позволили помыться, выдали новую одежду и обувь, больше подходящие для путешествия, и даже весьма неплохо покормили. Если бы не жгучая боль в ступнях, я бы почувствовала себя почти хорошо.

До столицы Варнайского Магистрата, которая так и называлась – Варнай, мы добирались еще два дня, лишь один раз остановившись на ночлег. В город въехали ранним утром, поэтому я пропустила это событие: дремала, свернувшись на жестком сиденье. Проснулась лишь тогда, когда открылись дверцы и нам велели вылезать.

Это были уже не те солдаты, что сопровождали нас, к тем я успела привыкнуть. У этих и форма выглядела иначе, и лица казались более… высокомерными, что ли. О том, что я едва могу идти, они не знали, а потому поначалу меня упорно толкали в спину, поторапливая. Лишь через пару минут, когда я стала хромать на обе ноги очень уж заметно, до них дошло, что что-то не так.

Я не успела понять, куда нас привезли. Это определенно был дом в черте города, небольшой особняк, окруженный парком и забором. Внутри нам повстречались две девушки: очень разные по внешности, одинаково ухоженные, красиво одетые, но с какими-то мертвыми взглядами. Они лишь скользнули ими по нам, тут же отвернулись и скрылись каждая за своей дверью.

Лишь после завтрака я поняла, что это за место. Здесь хранилась магистерская «коллекция» женщин. И нас сюда привезли, чтобы подготовить к встрече с ним. Если «проверка на невинность» в лагере военных была грубой, унизительной и быстрой, то «приведение в товарный вид», как я назвала это про себя, оказалось грубым, унизительным и длительным. Пусть и занимались ею дородные женщины, каждая размером с две меня.

Нам ничего не позволили делать самим. Мыли всех вместе, поливая из шлангов с рассекателями и растирая мочалками, беспардонно засовывая руки между ног, трогая везде и сопровождая это комментариями, каких не позволяли себе даже солдаты. Мы были словно куклы в руках безликих для меня женщин. Куклы, которых им нравилось унижать.

В какой-то момент я постаралась отстраниться от происходящего. Повторяла шепотом и про себя снова и снова: это всего лишь мое тело, оно в их власти, но им не добраться до моей души и не сломить дух. Помогало слабо, если честно. Я не плакала только потому, что плакать уже не могла. Отвлекала себя воспоминаниями о том, как в детстве мама купала меня, потом вытирала мягким полотенцем, расчесывала волосы. Она улыбалась и шептала, какая невероятная меня ждет судьба. Мама часто разговаривала со мной шепотом, чтобы отец не слышал.

Невероятного в своем нынешнем положении я видела мало. Постепенно на меня накатывали усталость, апатия и смирение. Убежать уже не получится, настала пора думать, что буду делать дальше, как жить. Почему-то чем ближе подбиралась страшная участь, на которую меня обрек господин Драгз, тем меньше хотелось прыгать головой с обрыва. Я смотрела на пепельноволосую девушку – не то Розу, не то Лилию – на ее вздернутый подбородок и уверенный взгляд. В нем читалось: я это все переживу. И мне хотелось брать с нее пример. Только я не знала, как жить, если люди и Тмар отвернутся от меня.

Но Тмар, судя по всему, уже отвернулся. И я не могла понять, чем так провинилась перед ним.

После того, как нас отмыли, отшелушили, побрили, намазали какими-то ароматными маслами и облачили в длинные сорочки без рукавов, уже другие женщины занялись нашими волосами. Потом – лицами. И в самом конце каждую переодели в подходящее платье.

Глядя на себя в зеркало, когда все закончилось, я отчетливо понимала две вещи: во-первых, еще никогда я не была такой красивой, а во-вторых, до конца жизни буду ненавидеть зеленые платья.

Мои волосы превратились в аккуратные, выверенные локоны. Они выглядели естественно и небрежно, словно я только встала с постели и едва расчесала их пальцами, но я-то знала, какой на самом деле бывает моя прическа по утрам. И никто сейчас не назвал бы меня рыжей – волосы отливали золотом, как никогда раньше.

Кожа лица казалась прозрачной и словно светилась изнутри. Глаза благодаря теням и подводке стали больше, выразительнее и насыщенно-зелеными, в тон платью. Губы… Я даже не знала, что у меня могут быть такие. Им почти не придали цвета, но они соблазнительно блестели.

И платье. Такого я даже никогда не видела, не то что не примеряла. Гладкий шелк струился по телу, повторяя каждый его изгиб. Декольте дразнило поднятой непривычным нижним бельем грудью, руки оставались полностью открыты, а подол хоть и опускался почти до пола, был таким тонким, что казался мне прозрачным. Еще никогда я не чувствовала себя настолько выставленной напоказ. И при этом настолько соблазнительной. Мне одновременно нравилось и становилось страшно. Для кого вся эта красота? Для Великого Магистра или господина Драгза? Магистра я еще не видела, но мысль о том, что могу достаться Драгзу, вызывала тошноту.

Ноги мне залечили до конца. Приглашенный младший магистр ругался, не понимая, какому злыдню потребовалось делать лишь полдела и заставлять меня мучиться несколько дней.

– Генералу Шелтеру, – безразлично отозвалась я, когда он повторил вопрос в третий раз.

Больше магистр со мной не разговаривал, но после его действий я смогла надеть туфли на непривычно высоком тонком каблуке, почти не морщась. Да и морщилась я исключительно от непривычного изгиба и давления. Меня заставили полчаса ходить по комнате, пока я не смогла делать это, не шатаясь и не кривясь.

Резиденция Великого Магистра оказалась недалеко. Наши повозки доехали лишь до конца улицы, повернули, взобрались на пологий холм и оказались у высокой стены из серого камня, вдоль которой ехали еще с минуту, а потом нырнули в арку и миновали распахнувшиеся перед нами ворота. Отсюда стал виден достаточно высокий (я насчитала четыре этажа) и занимающий огромную площадь дворец с покатыми крышами и замершими на них статуями, большими окнами в светлых, песочного цвета стенах, изгибами карнизов и выдающимися барельефами.

Вокруг хватало и других строений, но дворец Магистра выдавал дополнительный забор с каменными львами у столбов и почетным караулом у замысловато выкованных ворот и флаг Варнайского Магистрата, развевающийся на крыше.

Нас высадили у заднего крыльца и сразу провели внутрь, моя кожа едва успела покрыться мурашками от временами пока еще холодного весеннего ветра. В сопровождении дворцовой стражи мы поднялись на второй этаж и остановились у высоких дверей. Наверное, при других обстоятельствах я бы глазела по сторонам, изучая незнакомую помпезную обстановку, но после чая, которым нас напоили незадолго до выхода, меня окутало пеленой спокойного безразличия.

– Когда войдете и увидите Магистра, вам следует поклониться – вот так.

Господин Драгз присел, скрестив ноги и низко склонив голову. В исполнении мужчины его комплекции поклон выглядел смешно и нелепо, но ни одна из нас не улыбнулась.