Жена чудовища (СИ) - Сапункова Наталья

— Завтра же ее не должно быть в Гарратене, — сказала он, — она расстроена и хватается за любой повод.

Кого она придумает обвинить следующим?　

Первый лорд-тайник, сидящий напротив короля, взял письмо, прочитал его, сложил и убрал в свой футляр для бумаг.　

— Мне понравился пример с узлами при вышивании, — заметил он.　

Глава 56. Снова зацвел миндаль.　

Снова зацвел миндаль. Дней через десять после их возвращения из Гарратена.　

Сначала подул теплый ветер, и почти сошел снег, а потом, вот, миндаль. В прошлый раз он цвел дли Тьяны Айд в саду Нижнего замка, теперь же она смотрела на розовые и белые цветочные облака из своих окон в Верхнем. Рождение ребенка она сама когда-то приурочила к цветению миндаля. Миндаль рос в глубине парка, далеко от тех дорожек, по которым Тьяна гуляла, ежедневно и под надежной охраной…　

Раньше она не мечтала о том, чтобы ребенок родился скорее, теперь ей этого хотелось. Он жил, шевелился, толкался, редкого когда позволял забыть о себе, но иногда уютно замирал — ему тоже, видно, требовалось отдохнуть. Тьяна пыталась представить себе, какой он, и не могла. Он был так близко, в ней самой, но — маленький незнакомец. На кого он будет похож? А если?..　

Сейчас, накануне родов, это многих волновало. Как-то Тьяна услышала разговор горничных, которые обсуждали, что будет, если ребенок родится покрытым шерстью. Но Хойр, и потом другие колдуны когда-то отвергали подобную возможность, или или называли очень маловероятной, ссылаясь на неизвестные им моменты в заклятье. Что ж, скоро это будет известно…　

Овертина тоже жила в Нивере. лорд Торин приезжал изредка. Они встречались за столом, разговаривали, их отношения были ровными. В то же время, Тьяна чувствовала, что это стараниями Овертины она огорожена от всего, что происходит за стенами Нивера, и тем новостям из Гарратена, в которые Овертина ее посвящала, тоже не стоит особо доверять — они, скорее всего, были сильно подстрижены.

Она спрашивала, получала бодрые ответы, что все хорошо, ничего нового. Не верила, но надеялась, что это на самом деле так. Хотя бы так.　

Однажды, подходя к малой столовой, где скоро должны были накрыть чай, она услышала разговор Овертины и лорда Торина. Овертина была сердита, лорд тоже, кажется, он нервно мерил шагами комнату.　

— Наконец, наша свадьба слишком все усложнила, — громко сказал лорд Торин, — не хватало еще скандала между странами.　

— Не преувеличивай, — заметила Овертина резко, — и вообще, я не боюсь, а тебе следовало думать раньше.

Но помалкивай пока, не порть мне… — что именно могло испортиться, Тьяна не расслышала.　

Вот, опять…　

Она поспешно отошла от двери, стараясь не шуметь — не хватало еще, чтобы ее застали за подслушиванием. Вернулась к себе.　

Вообще, это казалось странно и неприятно. Если Овертина действительно обвенчалась тайно, и это всплывет — будет скандал. И как она потом сможет выйти замуж официально? Разве что обставить все как тайный брак, только более поздний. Но герцогине Нивер выйти замуж во время траура — действительно скандал. И во время тайного брака тоже возможна беременность, если, конечно, не пользоваться какой-нибудь защитой вроде той, что была у Тьяны сразу после свадьбы. Но как быть с тем, что Овертина желает иметь своего ребенка?　

А она точно этого желает?..　

Чтобы хозяйничать в Нивере, ей нужен скорее ребенок Тьяны, а не собственный. Новый герцог Нивер. А выйдя замуж официально, она потеряет герцогский титул, и Нивер тоже, следовательно. Это значит, что тайный брак для Овертины может быть приемлемым, и даже желанным, а вот официальный совсем не нужен.　

Но выйти замуж за того, кто вхож в дом на правах брата? Действительно, неприятно.　

И вообще, Тьяна запуталась. Хуже всего было то, что она не могла доверять Овертине. Если в Гарратене между ними возникло какое-то доверие, и даже намек на сердечность, то в Верхнем от этого ничего не осталось. Нет, Овертина была приветлива. Просто Тьяна ей не верила. 　

Через пару дней герцогиня собралась в Гарратен. Она уже спускалась к карете, но вдруг спохватилась и отправилась к Тьяне. Та недавно ушла на свою ежедневную утреннюю прогулку, так что Овертина застала лишь горничную Ливину, которая складывала только что полученное от прачки белье.　

— Как себя чувствует леди Тьяна? — поинтересовалась герцогиня.　

— По-моему, не очень хорошо, ваша милость, — честно ответила Ливина, — она плохо спит последние дни.　

— Передай ей, пусть больше отдыхает, — сказала ее милость, — я сейчас предупрежу лекаря, пусть подберет ей микстуру. Если видишь, что леди нездорова, сама посылай за лекарем.　

— Хорошо, ваша милость.　

Овертина огляделась, увидела на спинке кресла сложенный шейный платок, кремовый с золотистой каймой, и удовлетворенно вздохнула — это было то, что нужно. Кажется, платок был на невестке не далее как вчера за ужином.　

— Сходи сейчас за микстурой для леди Тьяны, — велела она горничной, — скажи ему, что требуется легкое успокаивающее. Ну, ступай же, — и вышла из комнаты следом за девушкой.　

Когда Ливина вернулась с флаконом в руке, то первое, что она заметила: шелковый платок исчез со спинки кресла. Она не могла этого не заметить, потому что собиралась, закончив с бельем, постирать платок мягким мылом, о этом ее попросила леди. И что платок взяла герцогиня, она тоже не усомнилась.　

Уходя, леди Овертина задержалась для короткого разговора с управляющим, и закончила его так:　

— Предупредите слуг еще раз. Если леди Тьяна даже случайно узнает о том, что суд состоялся, и тем более о приговоре, вы сами покинете Нивер вместе с тем, кто проговорится!　

— Не беспокойтесь, ваша милость! — получила она ответ.　

Управляющий Нивера долгой службой Айдам уже заслужил себе безбедную старость, и не намерен был этим рисковать.　

Тьяна в это время не спеша шла по дорожке парка, в компании эссины Тайри… кажется, девушку звали так. Очередная компаньонка, приставленная Овертиной. Десяток стражников окружали полукольцом, но не приближались. Было тихо и солнечно, и гораздо холоднее, чем накануне, так что легкая беличья шубка оказалась кстати.　

— Миндаль цветет, надеюсь, цветы не побило морозом, — сказала Тьяна девушке.　

Просто потому, что надо ведь иногда что-то говорить.　

— Надеюсь, миледи, — охотно подхватила та, — скорее бы уже совсем потеплело, и растаял последний снег!

Видите, сколько его между деревьями?　

Конечно, Тьяна видела снег. И вообще, беседовать о том, что непосредственно видишь — это беспроигрышный вариант.　

И вдруг откуда-то слева до них донесся рокот бубна. И звук был не таким уж далеким, играли здесь, в парке. Тьяна замерла, огляделась.　

Мелодия повторялась. Точнее, какая уж тут мелодия, просто определенный ритм, один и тот же, он не менялся, и был таким знакомым. Что-то напоминал.　

Эль?!　

— Пойдемте, посмотрим, — сказала Тьяна девушке.　

— Но ведь нельзя, миледи! — принялась возражать та.　

— Пойдемте! — настойчиво повторила Тьяна, — а еще лучше подождите меня тут, я сама посмотрю! — и　 быстро пошла на звук.　

— Миледи! — девушка кинулась следом, пытаясь схватить за рукав, и десятник стражи уже подбегал.　

— Не мешайте! — сердито приказала она им обоим, — мы просто посмотрим. Не смейте мне мешать!　

Просьбы здесь не помогли бы, а властный тон подействовал.　

— Не подходите близко, миледи, — все-таки сказал стражник.　

— Вы рядом, что может случиться? — заметила она и пошла дальше.　

Скоро они увидели небольшую толпу, состоящую из стражи и замковых слуг. Они все окружали маленькую полянку, посреди которой кружилась тоненькая девушка с длинными распущенными волосами, ее сильные пальцы выбивали ритм на упругой коже бубна.　

Заметив подошедших, девушка резко остановилась, широко улыбнулась, отбросила от лица волосы.