Наследница огненных льдов (СИ) - Ванина Антонина

– Света боятся. А ты думал, почему они по ночам шастают? Вот потому и шастают, что любят темноту. А кто любит темноту? Тем, кому есть, что скрывать. Небось, сегодня ночью щебетали тебе, мол, балбес, иди к нам, мы давно не пробовали человечинки.

– Сейчас вместо сумки пойдёшь жить в рюкзак, – сурово пригрозил ему Эспин. – Если в дороге тебя не завалит консервными банками, считай, повезло.

– Да ладно тебе, ладно, – примирительно протянул Брум. – Не знаю, о чём они там на самом деле чирикают.

Что-то после шуточек Брума аппетит у меня поубавился. Зато Тэйми налила Эспину полную миску каши с бараниной и предложила:

– Надо бы задобрить пехличей, оставить им еду. Вон, у нас толсторог есть, гольцы. Хорошо бы пехличам часть отдать, может, подобреют к нам и не будут больше преследовать.

– Где оставим? – живо заинтересовался её предложением Эспин.

– Надо пойти по следу нарты, она приведёт нас к горам. Возле какой скалы след оборвётся, там и оставим гостинец.

– Хорошо, сходим к горам. Но ты сначала сама поешь.

– После тебя, муж мой.

– Нет, Тэйми, ешь вместе со мной.

– Но ведь ты мой муж, тебе нужно набираться сил перед долгой дорогой.

– А тебе разве не надо?

– Я могу и подождать.

– Нет, ешь сейчас.

– Но…

– Я так хочу.

Бедная девушка сочла такую резкую перемену тона за принуждение, покорно опустила глаза и налила себе миску каши и неспешно стала выбирать из неё куски мяса.

Ну, Эспин, ну, грубиян. Не ожидала от него такого.

В напряжённой тишине завершился наш общий завтрак, а после мы с Тэйми отправились оттирать посуду в снегу, что в крепкий мороз стало совсем уж мучительным занятием.

– Твой брат сердится на меня, – понуро шепнула она.

– Да нет же, за что ему на тебя сердиться?

– Он приказал есть вместе с ним, будто он не доверяет мне. Думает, что я хочу его отравить, вот и заставляет пробовать еду первой.

– Ну что ты, Тэйми, он вовсе не это имел в виду.

– Я ему совсем не мила, – в конец скуксилась девушка, но стоически сдержала слёзы.

Потом она отнесла вымытую посуду к своей нарте и принялась упаковывать вещи. Пока Вистинг разбирал свою палатку, я вернулась к костру и сказала Эспину:

– Ну, ты и чурбан. Тебя что, совсем не учили вежливости? Тэйми сейчас расплачется.

– Да что я такого сделал? – поразился он.

– Был неласков. Теперь она думает, что ты считаешь её отравительницей.

– Я ничего такого не считаю.

– Вот и скажи ей об этом.

Я невольно обернулась и увидела, как Тэйминэут скрывается в нашей двуместной палатке.

– Всё, – поняла я, – точно пошла плакать.

– Ну, я же ничего такого ей не сказал, – начал оправдываться Эспин.

– Главное не что, а как. Я же просила тебя, будь с ней помягче, поласковей. Смотри, какую вкусную кашу она нам всем приготовила. С рисом и даже без помощи Брума. Видишь, как она быстро учится новому. Ведь для тебя старается.

– Хорошо, – поднялся Эспин, – пойду, поговорю с ней.

– И побольше ласки, – напутствовала я, – а лучше обними Тэйми и скажи, какая она красавица. Тогда точно перестанет обижаться.

На этом Эспин направился к палатке и вскоре забрался внутрь. Не прошло и пяти минут, как он выбежал оттуда, словно ошпаренный, с пылающими обидой глазами. Подбежав к костру, он схватил кожаный мешок, куда мы сложили рыбу с кусками мяса для пехличей, и размашистыми шагами двинулся вместе с ним в сторону гор. Пришлось мне бежать за Эспином.

– Что случилось? – ничего не понимала я.

– Что бы я ещё раз тебя послушал, – огрызнулся он. – Ласковые слова, комплименты. Да она просто поколотила меня, когда я её обнял!

На этом он опустил мешок, чтобы вынуть из нагрудной сумки защитные очки, повязать их через голову и продолжить поход по следу узких полозьев.

Я остановилась у нарты и недоумевающе смотрела ему вслед, пока из палатки не выбралась Тэйми и тоже не уставилась вдаль. Было заметно, что она и сама раздосадована, даже расстроена.

– Что у вас там случилось? – хотелось узнать мне. – Зачем ты ударила Эспина?

– Я хотела показать ему, что я честная жена, – растерянно ответила она.

– Не понимаю, что это значит?

– Если парень прикоснётся к девушке, ей надо поколотить его, чтобы сберечь свою честь. Если муж в первый раз прикоснётся к жене, она тоже должна его поколотить.

– А мужа-то зачем?

– Чтобы показать, что она всегда берегла свою честь, потому и привыкла колотить всякого, кто её касается. А на вашем большом далёком острове разве не так ведут себя честные девушки?

Пришлось отрицательно помотать головой, чем я ещё больше расстроила Тэйминэут.

– Мой муж обиделся на меня? – жалобно спросила она.

– Он шёл к тебе с миром, хотел извиниться и совсем не рассчитывал получить тумаков.

– Что же теперь делать?

Ответа у меня не было, и потому Тэйми решила бежать вслед за Эспином, пока он не пропал из виду. Похватав из нарты очки и снегоступы, она ринулась вперёд, а в лагере остались только собаки, Вистинг и я.

– Интересные здесь царят нравы, не правда ли? – насмешливо заметил он, засовывая сложенную палатку в свой рюкзак.

И вправду интересные. Только я о них не догадывалась и поставила Эспина с Тэйми в неловкую ситуацию. Это же я их чуть не рассорила, сама того не понимая.

Чувствуя, как стыд и мороз заливают щёки краской, я задумалась, стоит ли идти к горам, чтобы примирить этих двоих, или же лучше не вмешиваться, а то я рискую ещё больше всем навредить.

Выбрав последнее, я всё равно не удержалась и пошла по следу узких нарт, но не тому, рядом с которым отпечатались следы Эспина и Тэйми, а другому, что вёл вниз по склону не к горам, а на запад, в тундру. Что же это выходит, к нам приезжали две нарты? Сколько же пехличей за нами следит? А главное – зачем?

Задаваясь этим вопросом, я пошла по следу. Наверное, стоило захватить с собой защитные очки, но через маленькие прорези так тяжело рассмотреть белые полосы на белом снегу. Вернее, даже не белом, а ослепительно-ярком.

Зоркий увязался за мной и побежал впереди, разведывая путь и принюхиваясь к следам. Как приятно смотреть на моего белого пушистика, его шерсть хотя бы не сияет и не блестит.

Параллельные полосы петляли, но вели меня точно на запад, прямо к снежной равнине. Прикрывая глаза рукавицей, я посмотрела вдаль и заметила нечто чёрное и продолговатое на снежном фоне. Неужели пехличи что-то обронили? Или оставили мне очередной подарок для спасения дяди Руди? Может, в том тёмном предмете кроется разгадка, что делать с четырьмя камнями, которые я привезла с острова Вечной Осени.

Пытаясь проморгаться от жёлтых пятен перед глазами, я спешно спустилась с пригорка и побежала к тёмному предмету на снегу. Каково же было моё разочарование, когда я увидела самую обыкновенную палку. И это из-за него я промчалась метров сто-двести, да ещё по дороге обронила рукавицу? Даже обидно. И колея куда-то пропала. Наверное, петляет где-то в стороне, но мне уже неохота её искать, да и глаза так нестерпимо слепит, что голова раскалывается.

Я повернула назад, но не успела сделать и пары шагов, как глаза пронзила острая боль. Слёзы сами собой потекли по щекам, а всё вокруг стало таким неприятно жёлтым и ярким, что голова закружилась, и я упала на снег.

Рядом скулил Зоркий. Я почувствовала, как влажный нос, а потом и язык касаются моего лица, но так и не увидела перед собой моего пёсика. Я вообще ничего не видела, кроме слепящего света.

Не знаю, что со мной случилось, но надо подниматься и возвращаться в лагерь. Только вот не видно ничего.

– Зоркий, где ты?

Я опасливо приподнялась и вытянула руки вперёд, желая нащупать мохнатую спину. Вот он, мой пёсик.

– Зоркий, только не убегай.

Одной рукой в варежке я держалась за него, а другой зачерпнула снег и приложила к векам, чтобы остудить жгучую, просто нестерпимую боль.

– Зоркий, ты сможешь отвести меня обратно? Мальчик мой, мне очень нужна твоя помощь.