Доминика из Долины оборотней (СИ) - Чекменёва Оксана

– Шикарный набор, – ухмыльнулся Майкл.

– Этот засранец другого не заслуживает, – осклабился Дэн. – Кстати, сначала мы хотели взять чуму и лихорадку Эбола, но от них смерть слишком быстрая и практически неизбежная, а это уже не интересно, пусть помучается подольше.

– Но этот Кайл вам никто! – воскликнул Гад. – Почему вы мстите за него?

– Больше не «никто», – покачал головой Гейб. – Мой правнук усыновил его, так что теперь этот парнишка тоже член нашей семьи. Поэтому у нас есть полное моральное право мстить и за него тоже.

– Правнук? Усыновил? – казалось, глаза Гада сейчас вылезут из орбит. Учитывая, что выглядел мой дядя лет на тридцать, его слова звучали, по меньшей мере, неправдоподобно. Но Гад уже понял, что сказано всё было всерьёз. И пытался как-то уложить это в голове. Впрочем, стоило ли удивляться подобной мелочи, после того, как воочию увидел Рэнди в облики гаргульи?

– Но если он будет знать, что ему грозит, он же может просто пить воду из-под крана, разве нет? – спросила Рэнди, и я была с ней согласна.

– А Бэйс не в курсе того, что ему предстоит, – покачал головой Дэн. – Он уверен, что ему оставили продукты на месяц, а держать в плену будут дольше. То есть, чтобы сначала умер Лестер, а потом – он сам. Пусть и дальше так думает, он быстро поймёт, что ошибался.

– Эти болезни далеко не всегда смертельны. – Однажды я, от нечего делать, просматривала справочник по инфекционным болезням, и сейчас постаралась вспомнить, что именно я знала конкретно об этих. – Он может выжить, даже заразившись всеми четырьмя сразу. И что тогда?

– Мы не зря оставили ему продуктов на месяц, – улыбнулся мне Дэн. – Хотя, вряд ли он использует их все, учитывая его будущие болячки… Но не важно, продуктов оставлено на месяц, после этого, если эта парочка всё же выживет – а у обоих есть шанс, Бэйс идеально здоров, спасибо Кайлу, а Лестер весит где-то две с половиной сотни фунтов (* около 113 кг), и это совсем не мускулы. В общем, шанс пережить этот месяц будет у обоих. Но, независимо от того, будут ли они к тому времени живы или нет, в бункере произойдёт взрыв. Огненный шквал пронесётся по всем помещениям, уничтожит все следы, все улики, всю заразу.

– И если они будут ещё живы… – пробормотала я, представляя себе эту картину. Перед глазами встала несущаяся на меня стена огня – я через подобное уже проходила. И это было страшно, очень страшно.

– Это за тебя, Солнышко, – целуя меня в макушку, прошептал Фрэнк. – Пусть не они держали ту горелку, но если бы не они – ты, скорее всего, не была бы ранена. Поэтому – пусть горят.

– Пусть, – кивнула я. Они заслужили. Они нелюди. Пусть горят!

Рядом раздался самый настоящий вой. Взглянув на Гада, я увидела, что он свернулся на полу в клубочек, обхватил голову руками и трясётся всем телом, скуля:

– Не надо! Я не хочу! Пожалуйста, не надо!!!

– Да ладно тебе скулить-то, – добродушно проворковал Дэн. – К тебе-то это не относится. Ты будешь жить до-олго.

Гад притих и с робкой надеждой взглянул на Дэна. Неужели надеется на чудо? Лично мне в подобное не верилось. И Дэн меня не разочаровал. Его улыбка превратилась в зловещий оскал, и он продолжил:

– Но несчастливо. Хочешь узнать, что именно мы припасли для тебя?

Глава 30

Приговор

5 ноября 2020 года, четверг день одиннадцатый

– Лучше сразу убейте, – заскулил Гад. – Пожалуйста, убейте! Не мучайте меня.

– Да кто тебя мучить-то будет? – сделал удивлённые глаза Дэн. – Нет, о тебе будут заботиться. За тобой будут ухаживать. Кормить, купать, лечить. Всё за тебя будут делать.

– Почему? – Гад смотрел на Дэна непонимающими глазами.

– Потому что сам ты этого делать уже не сможешь. – Голос Дэна утратил всю напускную доброту. – Потому что очень скоро ты попадёшь в страшную аварию, поскольку сядешь за руль в дрова пьяный и будешь гнать, не разбирая дороги. К счастью, произойдёт это на пустынном загородном шоссе, поэтому никто, кроме тебя не пострадает. Ну, разве только дерево, которое так не вовремя решит перебежать дорогу перед носом твоего автомобиля.

– Нет! Я не сяду за руль, вы меня не заставите!

– Да неужели? – хмыкнул Дэн. – Ты, кажется, забыл, что я могу заставить тебя сделать всё, что мне будет угодно. И не суетись раньше времени, сначала дослушай до конца. Итак, ты на полном ходу врежешься в дерево. Хорошая новость – ты выживешь. Случайно проезжающие мимо свидетели происшествия не дадут тебе истечь кровью до приезда спасателей. Плохая новость – большинство осколков лобового стекла попадут тебе в лицо. Извини, но ты лишишься зрения, а так же возможности разговаривать – язык ты тоже потеряешь.

– Нет, нет, не надо, умоляю, не надо, – скулил Гад, лёжа на полу и трясясь всем телом.

Я с отвращением смотрела на него, не испытывая даже капли жалости. Происходило именно то, ради чего я и прилетела сюда – Гад валялся у нас в ногах, пуская слезы и сопли и умоляя о пощаде. Но я вспомнила свой порядковый номер, и поняла, что даже с учётом всех спасённых нами, всё равно погибло не меньше четырёх сотен человек, причём погибали они целыми семьями – дети, которым не повезло родиться необычными, и родители, чья вина была лишь в том, что у них родились такие вот чудо-дети. По какой-то счастливой случайности эта участь обошла родственников Кайла, видимо, он прокололся уже тогда, когда жил отдельно от них. Иначе они тоже погибли бы вместе с ним.

И тут мне в голову пришла страшная мысль – а что, если нумеровали лишь самих «мутантов», а их родителей – нет? Господи, сколько же тогда погибло народа?! Это же ужас просто! Моя злость на Гада стала ещё сильнее, хотя, вроде бы, куда больше-то? Оказалось, что есть куда. Я вопросительно взглянула на Дэна, ожидая, что ещё он приготовил Гаду в качестве наказания. Он меня не разочаровал.

– Знаешь, – продолжил он. – Машина сомнётся так неудачно, что раздробит тебе обе кисти. Спасти их будет невозможно, придётся ампутировать, такая беда. Но, это, в принципе, даже и не важно, останутся твои руки целыми или нет.

– П-почем-му? – заикаясь, выдавил Гад сквозь всхлипы.

– А я разве не сказал? У тебя будет сломан шейный отдел позвоночника и повреждён спинной мозг. Ты будешь полностью парализован ниже шеи. Так что даже и не почувствуешь, есть у тебя руки или нет, пользоваться ими ты всё равно не сможешь.

Гад завыл в голос, цепляясь за ногу Дэна и умоляя убить его сразу. Как это было не похоже на его прежнюю самоуверенность, когда мы только появились в его доме. Дэн брезгливо дёрнул ногой, стряхивая его руки со своей штанины, и жёстко произнёс:

– Прекрати выть! Заткнись и слушай молча.

И Гад заткнулся. Сначала он ещё продолжил выть, секунды две, а потом заорал, как от боли, и тут же замолк. Выдернув из кармана большой носовой платок, он затолкал его себе в рот, давя непроизвольные всхлипы. До меня дошло, что Дэн отдал ему конкретный приказ, и, не сразу подчинившись, Гад вновь испытал на себе последствия своего невольного сопротивления. И теперь сам сделал всё, чтобы больше этот приказ не нарушить.

Жалкое зрелище. Вот только жалость – последнее чувство, которое я к нему испытывала. Достаточно вспомнить себя, кричащую от страха и боли, когда огонь жёг мою ногу, чуть живую Эбби, просящую супчику, остекленевшие от ужаса глаза Паулы и её обритую, расчерченную маркером голову. Нет, жалости этот червяк не заслуживал абсолютно.

Я оглянулась на остальных присутствующих – все смотрели на Гада с отвращением или брезгливостью, ни проблеска жалости. Видимо, они тоже припоминали все загубленные им жизни. Хорошо, что Ричард унёс Эбби, зрелище было всё же омерзительное, а она – такая нежная и хрупкая. Если захочет – узнает подробности у Ричарда, он-то нас прекрасно слышит, если не захочет, то и не надо.

А Дэн, полюбовавшись какое-то время на зажимающего себе рот Гада, продолжил, вновь успокаивающе заворковав. Что звучало даже более зловеще, чем крик.