Стылая (СИ) - Корнилова Веда

– Неужели все? Если так, то я больше в Зайросе на берег – ни ногой! В этой стране я нагулялась на всю оставшуюся жизнь!

– Аналогично... – Коннел огляделся по сторонам. – Хотя, как ты знаешь, отныне путь в эту страну заказан нам всем.

– Поверь: меня это никоим образом не расстраивает!

– Меня тоже. А еще, помнится, кто-то обещал мне проезд на родину... – хмыкнул Коннел.

– Молодой человек, какая скромность!.. – я шутливо развела руками. – О ста золотых, как я понимаю, вы пока что тактично помалкиваете.

– Я вообще парень робкий и стеснительный, да еще и с тонкой и деликатной душой. Оттого-то меня все и обижают...

– Ну, что касается проезда – это мы враз изладим, а вот с деньгами подожди до того момента, как на родину вернемся. Все одно ваше золото и мои изумруды надо будет отдать капитану на хранение – у него в каюте находится крепкий сейф, причем довольно-таки приличных размеров. Сам понимаешь – не стоит морякам знать о том, что кое-кто из нас принес с собой кучу золота. Как говорится: не клади плохо, не вводи вора в грех.

– Тут я не спорю...

Однако быстро исполнить обещание насчет проезда для Коннела у меня не получилось, и парню все же пришлось немного обождать, пока закончилась суматоха с размещением на судне всех наших болящих. Святых отцов доставили в их прежнюю каюту, еще одну каюту освободили для Павлена и Якуба – мой бывший работник сейчас, не покладая рук и ног, вовсю ухаживал как за инквизитором, так и за святыми отцами, которые все еще не могли самостоятельно сделать и нескольких шагов. Эх, Якуб, Якуб, если бы ты в свое время так старательно трудился в моей лавке, то цены б тебе не было, и здесь бы ты точно не оказался!

Нашлось место и для Гордвина: каюта у него была ничуть не больше моей, зато там была крепкая кровать – увы, как это ни печально, но принца необходимо было привязывать к этой самой кровати. К сожалению, поступать иначе было никак нельзя. А вот с Коннелом все оказалось сложнее – свободной каюты на судне больше не было. Капитан Маркус, пробурчав нечто вроде того, что его корабль – не прогулочная яхта, все же изволил сказать: единственное, что он может предоставить этому молодому человеку, так только крохотную комнатенку, вернее, нечто вроде чулана, в котором хранился ненужный хлам. Сейчас моряки освободят этот чуланчик, только вот все, что может туда войти, так это матрас на пол. Понятно, что Коннел и не подумал возражать.

Похоже, капитан говорил правду – свободных кают на «Серой чайке», увы, не было, как не было даже крохотного оконца в той комнатушке, что выделили Коннелу. Понятно, что о прочих удобствах даже речи не заходило, но тут уж выбирать не приходится – хорошо уже то, что хоть такое место отыскалось, а не то пришлось бы Коннелу отправляться в кубрик к матросам, но, как я поняла, наш проводник и от этого б не отказался. Что ни говори, но по сравнению с теми невыносимыми условиями, в коих он когда-то добирался до Зайроса, тут он получил просто-таки идеальные условия для путешествия через море.

А еще мы трое едва ли не первым делом загрузили сейф капитана золотом и моими изумрудами. Наверняка старый капитан понял, что именно находится в тех мешочках, что мы убираем в его вместительный сейф, но, тем не менее, ничего не сказал, руководствуясь правилом: во многих знаниях многие печали. Сейчас у капитана и без нас проблем хватало, ведь не просто же так он сразу же после того, как запер сейф, закрылся в каюте Павлена, и нам оставалось только догадываться, о чем он беседовал с Псом Веры.

Пока моряки выносили из чуланчика старые ведра, швабры и прочую дребедень, мы с Коннелом стояли у борта и смотрели на «Тау» – тот самый корабль из Польнии. Так вот о каком судне говорили нам встретившиеся на дороге старатели! Кроме «Серой чайки» и «Тау» других кораблей в порту не было, если не считать обычных лодок и рыбачьих баркасов. Хотя я не особо разбираюсь в кораблях, но при первом же взгляде на обтекаемый силуэт судна чужой страны и множество убранных парусов, мне стало ясно, что найдется немного кораблей, способных состязаться в скорости с «Тау». Нашу «Серую чайку» тоже не назовешь тихоходным суденышком, но то, что при гонке на скорость «Тау» легко обойдет нас – в этом нет никаких сомнений.

Конечно, вполне может быть так, что на «Тау» тоже кто-то привез товар в Зайрос, но, тем не менее, готова поспорить, что этот корабль в основном предназначен для перевозки людей. Не удивлюсь, если это окажется военный корабль для транспортировки, так сказать, живой силы. У него и пушки имеются, в отличие от нас... Н-да, невесело.

Народу на палубе «Тау» было не то, что уж очень много, но и не сказать, что мало. Впрочем, по большому счету подобное уже не так и важно: то, что мы вернулись – это прекрасно видели на корабле чужой страны, и сейчас те, кто находятся на «Тау», особо не стесняясь, во все глаза рассматривают нас, причем у нескольких человек были даже подзорные трубы. Надо же, какое неуемное любопытство! Что-то я сомневаюсь, что люди в команде «Тау» сплошь и рядом настолько плохо видят, что не могут обходиться без подручных средств для того, чтоб рассмотреть соседний корабль. Тут или открытая демонстрация собственного превосходства, которую даже не пытаются скрыть, или к нам не относятся серьезно и не ставят ни в грош, или же мы наблюдаем подчеркнутое презрение к нам, тем, кто находится на «Серой чайке». Хотя я куда охотнее поставила бы на другое: нам словно заранее дают знать о том, что с нас глаз не спускают, и любое наше действие сразу же будет ими замечено.

– Ну, что скажешь?.. – спросила я Коннела, кивнув в сторону «Тау».

– А чего тут думать?.. – пожал плечами парень. – От такого корабля удрать сложно, а нам практически невозможно, и готов прозакладывать голову, что люди на том судне чувствуют перевес сил в свою сторону. Нам только и остается надеяться на то, что прибытие «Тау» в Зайрос – это простое совпадение, не имеющее к принцу Гордвину никакого отношения.

– Хм... – я постаралась вложить в это междометие все, что думаю по этому вопросу.

– На это мне возразить нечего... – отозвался парень. – Видишь, в какие окуляры нас рассматривают? Наверняка в подробностях разглядели каждого из нас, а то, что знающие люди сумели рассмотреть принца Гордвина и узнали его – тут, как говорится, и к бабке не ходи...

– Эй, вас капитан зовет!.. – позвал нас один из матросов. – В каюту к Павлену идите.

Я уже заметила, что моряков крепко удивило то, насколько, если можно так выразиться, возрос статус Павлена. Еще на пути в Зайрос он ничем не выделялся из прочих моряков, вместе с остальными обитал в кубрике, работал наравне со всеми, да и капитан ничем не отличал этого человека из своих подчиненных. И вдруг, по возвращении, ему выделяют отдельную каюту, капитан ведет с ним разговоры за закрытой дверью, да и мы все относимся к Павлену с определенной долей почтения и уважения... Тут и ежику понятно, что с этим коренастым мужчиной, оказывается, все далеко не так просто.

Как оказалось, в каюте Павлена, кроме нас двоих, присутствовал еще и капитан, а заодно и Якуб – куда ж без него! Капитан коротко поведал всем нам о том, что «Тау» стоит здесь всего несколько дней, но моряки с того корабля уже не раз пытались пройти на борт «Серой чайки», а заодно проявляли немалый интерес как к нашему кораблю, так и к экипажу. Более того: моряки рассказывали, что люди с «Тау» частенько подсаживались к ним в кабачках и маленьких трактирчиках, и под кружку пива или местного вина пытались разговорить их, расспрашивая о тех, кто ушел с обозом вглубь Зайроса. На обычное любопытство это никак не походило – уж очень дотошными были расспросы. Ну, особой тайной это не было, так что моряки не считали нужным скрывать хоть что-то от новых приятелей-выпивох, тем более что матросы с «Тау» не жалели денег на лишнюю кружку горячительного для поддержания разговора, да и назвать их невнимательными собеседниками было никак нельзя. К тому же приказа держать язык за зубами у моряков с «Серой чайки» не было, а если бы даже такой и существовал, то вряд ли матросы, хорошенько приняв на грудь горячительного, стали бы хранить молчание, тем более что никаких тайн они не выдавали.