Бросать их так было стыдно. Мужчины, сами того не зная, спасли мне жизнь. Теперь я смогу купить хлеба и молока, попросить подвезти какого-нибудь крестьянина, предложив ему пару киршей.
Почва была рыхлой и податливой, я отломала от палки толстый сук и им ковыряла землю, руками отбрасывая в сторону. Когда яма углубилась, перетащила туда тела, еле доперев мёртвых мужиков. Вороны всё это время неистово возмущались, кружась надо мной. Трупы виднелись над почвой, всё-таки сил у меня маловато, чтобы выкопать полноценную могилу. На поле насобирала камней. Присыпала мёртвых землёй, сверху заложила булыжниками. Теперь мне было не так совестно, что пришлось ограбить убитых. Пробормотав слова, приличествующие моменту, вернулась обратно в лес. Идти сил не было. Я отыскала кусты погуще, забралась в них, укуталась в новый плащ и заснула.
Утром потратила немало времени, пока отыскала ещё один ручеёк, что едва виднелся среди корней мощного дерева. Как могла, умылась, привела себя в порядок и зашагала к деревне, что виднелась вдали по тракту. Я надеялась герцоги не станут меня разыскивать, подумают, что сгинула где-нибудь в чаще или меня настигли разбойники.
Селение, стоявшее на моём пути, было небольшим. Домики, крытые соломой, расположились вдоль единственной улицы, что забирала чуть правее от тракта. Навстречу мне попалась молодая женщина.
– Простите, дони, – обратилась к ней, – не подскажете, где я смогу купить хлеба и молока?
Женщина приветливо глянула на меня синими глазами:
– Дея милостивая, вы путешествуете совсем одна?
– Так получилось, – на ходу придумывала я, – моих спутников постигло несчастье, а мне необходимо добраться до Касселя.
– Идите за мной, – поманила она рукой, – у меня есть всё, о чём вы просили.
Мы прошли по улице к небольшому домику, чистому и опрятному. Двор был аккуратно выметен, а невысокое крылечко тщательно вымыто. Женщина завела меня внутрь, через маленькие сенцы в небольшую кухоньку.
– Подождите, дони, сейчас соберу.
Она достала свежеиспечённый хлеб, отрезала от него половину.
– Если у вас есть фляга, я бы тоже её купила.
Крестьянка кивнула:
– Есть, от отца ещё лежит. Мне-то без надобности.
Она, порывшись на полках, достала небольшой кожаный бурдюк и наполнила его молоком, потом добавила к припасам ещё кусок сыра.
– Вот и готово, – поставила предо мной провизию.
Я сложила всё аккуратно в мешок:
– Благодарю, дони. Сколько вам должна?
– Три кирша будет в самый раз.
За такой провиант цена была грабительской, но выбирать мне не приходилось. Теперь понятна доброта женщины и её услужливость. Спорить не стала, отсчитала монеты и, поблагодарив хозяйку, покинула дом.
Задерживаться в деревне не стоит, я быстро добралась до леса, отыскала уютную полянку, окружённую высокими ёлками, устроилась поудобней и принялась за еду.
Когда трапеза была почти окончена, мне вдруг послышалась нежная мелодия. Я чуть не поперхнулась куском хлеба. Откуда в лесу музыкант? Или это галлюцинации? Сложив всё в походный мешок, тихонько выбралась с полянки, следуя за мелодией, осторожно ступая, чтобы не выдать себя. Мало ли кто бродит по лесу.
Музыка доносилась из-за купы деревьев, что стояли довольно плотно друг к другу, скрывая от меня исполнителя. Спрятавшись за стволом, робко выглянула. На лужайке с пожухлой травой, примостившись на пеньке, сидел молодой парень, наигрывая на странном инструменте, похожем на гусли. Только он был квадратным с полукруглым верхом, а внизу размещался гриф, как у гитары, с колками для настройки. Далее шли ряды струн, настроенные, как я думала, заранее на определённые аккорды. Незатейливый мотив паренёк играл на нижних струнах, для этого на его большом пальце было надето кольцо с подобием когтя, которым он и цеплял струны. Мне впервые довелось увидеть столь странный инструмент.
Точно зачарованная, стояла я за деревом прислушиваясь. У парня был несомненный талант. Сам он, не обращая внимания ни на что вокруг, прикрыл глаза, полностью отдавшись звукам музыки, лившейся из-под его пальцев.
– Ты долго будешь там стоять? – Вдруг спросил парень, резко обернувшись в мою сторону.
От неожиданности я отпрянула от дерева и, запнувшись, плюхнулась на пятую точку. Юноша в один момент очутился возле меня.
– Ты кто? Как здесь оказалась?
При нём не видно было оружия, что меня немного успокоило.
– Я Дора. Шла тут и услышала, как ты играешь. Как удалось меня обнаружить?
Парень заулыбался во все тридцать два зуба:
– На слух никогда не жаловался. И потом ты топаешь и пыхтишь громче медведя.
– Вот ведь незадача, – с досадой ответила я, – мне казалось, что ступаю совсем тихо.
Парень рассмеялся:
– Сразу видно, ты не деревенская. Кстати, меня зовут Дин. Я менестрель. Путешествую по Террадору в поисках лучшей доли. У тебя нет чего пожевать? – Без обиняков приступил он к расспросу, – малость поистратился и остался без гроша. Но я всё верну, – поспешил добавить он.
Мне понравился бесшабашный юноша, тем более что вынужденное одиночество начало тяготить.
– Я иду в Кассель, если тебе по пути, то присоединяйся, – достала из сумки хлеба и сыра и протянула Дину.
Парень моментом сгрёб еду, откусив огромный ломоть хлеба. Как только в рот поместился?
– Я тофэ в Каффэль, – прошамкал он набитым ртом, – и буту рад фофутчице.
Юноша зажал свой диковинный инструмент под мышкой и протянул мне правую руку:
– Рад знакомству, – проглотил он кусок улыбнувшись.
– И я, – пожала его ладонь с тонкими пальцами.
Сквозь тучи выглянуло солнце, залив полянку светом, точно одобряя моё новое знакомство.
Глава 13
Дин споро умял мои невеликие запасы провизии:
– Мы можем остановиться в какой-нибудь деревушке. За пару монет нас пустят на ночлег.
– Я не хотела бы заходить в сёла. Может, просто сходишь, купишь ещё еды?
Менестрель насторожился:
– Дора, почему ты скрываешься? И почему идёшь в город совсем одна?
– До этого ты вопросами не задавался, когда схомячил все мои припасы.
Дин почесал светлую макушку:
– Я всегда говорил: пустое брюхо не даёт соображать голове. Но всё же, как так вышло, что осталась совсем одна? Идти до Касселя неблизко и опасно. И вдруг ты кого-нибудь ограбила?
– Боишься, отберу твою карликовую арфу?
– Это цитра, – насупился Дин, ласково погладив инструмент по лакированному боку, – так её ещё никто не обзывал. И да, боюсь, она досталась мне от учителя, его знали в нашем королевстве и любили.
– Почему же тогда ученик прозябает в холодном лесу без крошки хлеба?
– Случайно вышло, – буркнул юноша, – так бывает.
– Ну так играл бы крестьянам, глядишь, накормят тебя, если боишься каждого встречного.
– Встречные бывают разные, – задрал он палец, – а селяне ничего не понимают в высокой музыке, что облагораживает человека. Им подавай дуделки. Только ты так и не ответила на мой вопрос, – прищурился Дин, – клянусь сохранить тайну, если твоё путешествие не связано с преступлением.
– Да какое преступление, – отмахнулась, усевшись на какую-то корягу, – всего и прегрешений за мной, что я незаконнорождённый ребёнок.
– И? – Уставился на меня менестрель, – мало ли таких. Никого из дома не гонят. На воспитание в деревеньку отдают, бумаги какие надо справят и всех делов.
– Ну мне так не повезло. Я внебрачная дочь Беатрис Кассиани. Моя мамаша решила сослать меня в Монтклиф, а мне туда совсем не хочется. Вот и сбежала.
– Твоя мать – герцогиня Кассиани?! – Глаза Дина полезли на лоб, – ну и дела!
Он запустил пятерню в волосы, дёрнув себя за чуб.
– Это что-то меняет? – Спросила его.
– Ты лучше о своём родстве не говори. Документы у тебя есть?
– Да, – вспомнила про бумаги, хлопнув себя по лбу, – я в них и не глянула, как стащила из кабинета герцога.
– А ты отчаянная дони, – рассмеялся Дин, – сдаётся, это будет интересное путешествие.
