Дело смерти (ЛП) - Халле Карина

Я сжимаю губы, обдумывая. Никогда раньше так не смотрела на ситуацию.

— Может быть, — признаю я.

Он изучает меня еще мгновение, его взгляд становится таким пытливым, что начинаю разглядывать ногти. Обычно я обгрызаю их до мяса — одна из моих нервных привычек, — но в последнее время они выглядят неплохо. Я бы их накрасила, если бы лак не облезал через день.

— А как ты справляешься с отсутствием связи и интернета? — наконец спрашивает он.

— Прошло всего три дня, — говорю я. — Все нормально.

— Ты, конечно, сказала друзьям дома, где находишься.

— Ага. У Челси есть все мои вещи. Она знает, что я вне связи.

— Все твои вещи?

Черт. Он не знает, что меня выгнали из кампуса.

— Не было смысла оставаться в студенческом общежитии на лето, раз уж я собиралась ехать сюда, — говорю я спокойно.

— Понимаю. — Кинкейд смотрит на меня, и по едва заметной тени на лице я понимаю, что он скажет дальше. — В анкете ты написала много… Я знаю, что потеряла отца пару лет назад. И бабушку годом раньше. Есть ли еще родственники, с кем ты поддерживаешь связь?

Я качаю головой.

— Есть тетя, но мы почти не общаемся.

Он делает еще одну запись, затем поднимает взгляд, лоб слегка морщится.

— Ты потеряла мать, когда была совсем маленькой, — мягко говорит он.

— Послеродовая депрессия, — отвечаю я. Остальное пояснять не нужно.

— Ты пережила много утрат. Сколько тебе лет?

— Двадцать шесть.

— О. Я думал, ты старше. Без обид.

— Я не обижаюсь. Просто редко такое слышу. Обычно все думают, что я младше, наверное, из-за детского лица. Ну и потому, что я жутко незрелая.

— И как твое отношение к смерти изменилось? Ты часто о ней думаешь? Боишься?

Вопросы начинают меня напрягать. Я ерзаю на стуле, искусственная кожа громко скрипит.

— Не думаю. Раньше боялась потерять семью, но после смерти бабушки и отца… терять больше некого. Наверное, в этом и есть свой плюс, да? — Я неловко улыбаюсь, а он что-то записывает. — Но своей смерти я боюсь, — продолжаю я. — Боюсь умереть, не успев сделать все, что хочу, не успев испытать и оставить свой след в мире. Хотя это все боятся. А ты?

Его взгляд смягчается.

— Боюсь. Это вполне человечно. Все сводится к цели. Мы хотим найти свое предназначение до того, как умрем. — Кинкейд делает паузу. Дождь за окном усиливается, стучит по стеклу. — Ты уже нашла свое?

Я горько усмехаюсь.

— Ты шутишь? Нет.

Кинкейд чуть наклоняется, в его темных глазах появляется что-то заговорщическое.

— Думаю, ты найдешь его здесь, Сид. Я правда в это верю.

Меня бесит, насколько искренне тот это говорит, хотя я знаю — он просто играет на моем самолюбии, произносит то, что мне хочется услышать.

И все же я верю.

— Ты назвал меня Сид, — говорю я. — Значит, мы теперь друзья?

— Если ты мне доверяешь, думаю, можно сказать и так. — Кинкейд бросает взгляд на часы на стене. — Ну, на сегодня все.

— Прошло только тридцать минут.

— Я предпочитаю входить в курс дела постепенно, — его голос на мгновение становится грубее, в глазах вспыхивает жар, и, черт, я думаю о сексе.

— Ладно, — выдавливаю я тонким голосом.

— Лучше закончить на хорошей ноте, разве нет? — Он снова выглядит собранным и профессиональным. — Увидимся завтра на занятиях.

И вот так меня отпускают.

— Ты что-нибудь будешь заказывать завтра, когда поедут в город? — спрашивает Лорен. — Я думала взять ящик вина, если хочешь, разделим. Знаю, не слишком изысканно, зато надолго хватит. Может, будем пить за ужином.

Мы сидим с Мунаваром, Джастином и Наташей за столиком в беседке. Небо прояснилось во время ужина, и мы решили не идти в общую гостиную, а вместо этого смотреть на закат. Я, как обычно, сонная, но заставляю себя не спать.

Вечер и правда прекрасный: низкая полоса тумана стелется над входом в бухту и дальше, над океаном. Вода неподвижна, все купается в мягком золотом свете, а вдали виднеется группа морских выдр. Даже ветерок теплее обычного, ласкает кожу, и от этого все кажется волшебным. Такой вид заслуживает бокала вина, но…

— Я пас, — говорю. — Я сокращаю алкоголь.

В последний раз я пила, когда пришла пьяной к дому профессора Эдвардса, и после этого все покатилось под откос.

— Ничего. Все равно возьму, — говорит Лорен. — Мне больше достанется.

— Как прошла сессия с доктором Кинкейдом? — спрашивает Наташа. Она обычно молчаливая, редко говорит больше пары слов, кроме как с Джастином, с которым весь вечер флиртует. — Очень надеюсь, он не заставит меня говорить о чем-то личном.

— Все нормально, — отвечаю я. — Для начала всего полчаса. Пока не кажется слишком назойливым.

— Ты выяснила, женат ли он? — Лорен подмигивает, заходящее солнце отблескивает в ее волосах.

— Нет, — говорю я. — Это не мое дело.

Хочется добавить, что женатые тоже врут, но это откроет ящик Пандоры.

— Ты запала на преподавателя? — Мунавар застегивает куртку, явно мерзнет.

— Нет! — хором отвечаем я и Лорен, что только смешит остальных.

— Сидни! — голос зовет меня сзади. Я оборачиваюсь, почти ожидая увидеть Амани, хотя знаю, что она уехала.

— Кто там? — спрашиваю я, но вижу только кусты.

— Что? — Лорен хмурится.

— Показалось, меня зовут, — говорю я, жестом призывая всех замолчать.

— Сидни! — голос звучит снова, теперь чуть дальше. Он до боли знакомый, но я не могу понять, чей.

— Вот! — восклицаю я, оглядываясь на остальных. — Вы не слышали?

Джастин фыркает.

— Это лось ревет. Вряд ли здешние лоси знают твое имя.

— Нет, он сказал «Сидни», — настаиваю я, вставая.

— Ты куда? — Лорен хватает меня за рукав.

— Пойду посмотрю, кто это.

Выхожу из беседки, прислушиваясь, не позовут ли снова, и направляюсь к кустам.

— Сидни! — Лорен бежит за мной. — Да, теперь это я тебя зову! Ты что, не знаешь народных поверий? Не отзывайся, если тебя зовут в лесу!

Я что-то такое слышала, но думала, это какие-то аппалачские страшилки. По крайней мере, ночью свистеть я бы не стала. Но тот голос явно принадлежал человеку и явно звал меня.

Он действительно звучал как голос Амани… но это невозможно.

Я останавливаюсь на развилке: направо — к пляжу и домикам для исследователей, налево — к главному корпусу. Внезапно раздается шорох, и я клянусь, что вижу, как кто-то бежит вглубь деревьев, мелькает розовая ткань.

— Амани… — бормочу я и бросаюсь следом.

— Та девушка, которая уехала? — Лорен не отстает.

— Не знаю. Наверное. Может, она не уезжала.

— Зачем им врать? И почему никто ее не видел? Зачем прятать? — Лорен хватает меня за плечо. — Ну у тебя и воображение.

Но она права. На пляже никого — только спокойные волны, белый песок и одинокая Мадрона, ее оранжевая кора особенно ярко горит в лучах заката.

— Может, тебе стоит снова начать пить, — говорит Лорен, изучая меня. — Ты в стрессе, сама того не осознавая.

— Все в порядке, — бормочу я, вглядываясь в лес, подсвеченный закатом. — Я точно слышала свое имя.

— Наверное, лось, как сказал Джастин. Здесь рядом эстуарий¹⁹, их рев разносится далеко. Пошли назад. Мы оставили Мунавара с Джастином и Наташей, боюсь, он там теперь третий лишний.

Но к тому времени, как мы возвращаемся в беседку, я уже вымотана. Солнце еще не село, но мне хочется уснуть до темноты.

Я прощаюсь и иду в главный корпус. Общая гостиная непривычно тиха — только Нур сидит в кресле у камина с книгой. Остальные, видимо, гуляют.

Поднимаюсь по лестнице и замираю на площадке, услышав, как наверху захлопывается дверь и поворачивается ключ. Звуки явно доносятся из моей комнаты. Я сворачиваю за угол — и вдруг мимо меня стремительно спускается Кинкейд.

— Кинкейд? — окликаю я, но он лишь проносится мимо, оставляя за собой шлейф аромата сладкого табака и кедра.