Хроники города номер Три (СИ) - Соколова Мария

— Ой, это так миленько! А какие тут камушки! Ты такой классный, просто вау! — щебечу я, надевая побрякушку на шею.

Лиам моментально расправляет плечи, будто совершил подвиг, и торжественно провожает меня к лифту. Пока мы поднимаемся на крышу, он что-то недовольно рассказывает про погоду, а я, погруженная в свои мысли, лишь машинально киваю, обдумывая дальнейшие действия. Раздается приятная мелодия, и двери открываются – вот она, крыша Золотого небоскреба. Ветер ледяной, резкий, сразу пробирает до костей и треплет волосы и платье в разные стороны. Хватаю юбку, чтобы случайно не продемонстрировать нижнее белье. Ах, вот о какой погоде он говорил… Теперь ясно.

Но этот хитрый жук, не растерявшись, сразу ведет меня к веранде — стеклянной, тёплой, отгороженной от стихии. Внутри всё как в старом романтическом фильме: стол накрыт белой скатертью, фарфоровые тарелки с золотой каймой поблескивают, отражая пламя свечей, бокалы с белым вином уже налиты, а стулья гостеприимно отодвинуты. Интересно, как нам принесут еду под таким ветром? Скрипач, спрятавшись за ширмой, играет что-то до ужаса нежное и сентиментальное. Мелодия, как липкая паутина, окутывает всё вокруг. От этой приторной идеальности сразу хочется бросить все и бежать без оглядки. Да что же он так клишированно мыслит? Неужели, по его мнению, любая без исключения должна сразу падать в объятия, как только ее накормят и напоят вином? Ах да, еще и скрипку на фон добавят. Ох, наивный…

И едва мы садимся за стол, Лиам сразу же заводит свою шарманку: “Ой, а ты знаешь, какой я крутой? И у меня есть свой самолёт, а еще я летал в столицу и встречался с какими-то важными шишками”. Я восторженно поддакиваю, округляю глаза, радостно хлопаю в ладоши. Кажется, переигрываю, ну да и ладно.

— Ой, милый, это так кайфово! Ну, отпад! Ты прямо как герой из кино, честное-пречестное слово! Ты же познакомишь меня со всеми, да? — верещу я, накручивая локон на палец, как наивная глупышка. Осталось только слюну пустить – и можно в дурку.

Парень старательно улыбается, но вижу – уголок рта уже начинает дёргаться. Серьезно? У нашего павлина терпение уже на пределе? Так быстро? Прекрасно! Наращиваю градус тупости и, не замолкая ни на секунду, продолжаю тараторить: про шмотки, про туфли, про бутики в столице, про косметику, про то, какой у него классный галстук. Хотя он, на самом деле, абсолютно дурацкий, полосатый, как обёртка от конфеты. Каким-то чудесным образом нам всё-таки приносят еду: омары, черная икра, устрицы, гребешки, морские ежи – ого, похоже, меня решили накормить афродизиаками! Коварный гад! Ну ничего, это могло сработать только при условии, что он мне нравится, а так – просто вкусно поем.

Лиам допивает четвертый бокал вина и сжимает вилку так, что костяшки белеют, но молчит, держит лицо. Я почти слышу, как внутри у него всё кипит – ещё чуть-чуть, и он взорвётся. Улыбаюсь шире и наклоняюсь ближе:

— А ты сам этот галстук выбирал? Он такой модный, такой прикольненький, и так тебе идёт! — восклицаю я прямо ему в лицо.

— Давай на море посмотрим? — обрывает он, резко вставая, будто стул под ним вдруг вспыхнул огнём.

— Ой, давай, обожаю море! Оно ведь там? — пищу я и специально топаю в другую сторону, к краю крыши, где виден город.

И тут я замираю. Сначала идёт наш престижный район – красивые дома и чистые, аккуратные улицы, вытянутые вдоль побережья, кафе и магазинчики, торговый центр, городская площадь, рядом центр управления городом, шикарные небоскрёбы блестят, отражая гигантские солнечные зайчики. Чуть в стороне от домов, возле моря – небольшой аэропорт. Потом – зелёная дуга парка, обнимающая по периметру всю богатую часть города, тенистые аллеи, уютные зоны отдыха, извилистая река, ярко сверкающая на солнце, но постепенно деревья густеют к краям, превращаясь в хмурый тёмный лес. А за ним – стена, невысокая, серая, с редкими проходами и будками охраны. И дальше – индустриальный район: огромный, бесконечный, серый, затянутый смогом. Он по дуге окружает весь центр, двумя краями утыкаясь в море, по площади в десятки раз больше, чем богатая часть и парк вместе взятые. Куда ни посмотри – везде заводы, отравляющие воздух густым чёрным дымом, старые бетонные дома, натыканные в хаотичном порядке, горы мусора и узкие, едва заметные улицы.

Я стою как дура и не могу поверить своим глазам. Почему я раньше этого не видела? Почему не знала, как глубока пропасть между нами? Я была уверена, что люди в индустриальном районе живут в нормальных условиях! Что так же, как у нас, там чисто, что есть свои небольшие красивые парки, вечно мигающие вывесками магазинчики и кафешки и что промышленные предприятия находятся далеко от людей! Да, без шика и роскоши, без ресторанов и бутиков, но не так. Не в грязи и разрухе! Это не рабочий район – это антисанитария, бедность, безысходность. А мы тут пьём вино и едим чёрную икру с устрицами, будто всего этого не существует. Внутри всё переворачивается. Шок, злость, стыд, ужас, жалость душат меня. Как же так? Как мы дошли до такого? Эти люди, они ничем не хуже нас…

За рабочим районом – главная стена: гигантская, высотой метров пятьдесят, бетонная и очень толстая. На ней по всему периметру установлены прожекторы, изредка мигающие холодным светом, и огромные турели, сканирующие пустоту. Стена опоясывает город, отрезая его от Пустоши. А за ней – безжизненная равнина: деревья, заросшие поля и редкие остовы зданий, разрушенные во времена катастрофы. В мертвых землях монстры абсолютно беспрепятственно выбираются из шахт и, вечно голодные, бродят в поисках добычи, пока не сожрут себе подобного или смогут догнать бронированный поезд.

Что бы ни писали в учебниках, мне кажется, человечество обязано своим выживанием чистой удаче – твари не умеют ни плавать, ни летать. Кто-то связывает это с тем, что они вышли из-под земли, другие – с генными аномалиями гибридов. Но, как по мне – везение, не иначе. Пустошь тянется до самого горизонта, где небо сливается с землёй в мутной дымке. Где-то там, в сотнях километров от нас, тоже есть люди, живущие в одном из ста восьми городов по всему свету. Но теперь завеса спала с моих глаз, и я с запозданием поняла, почему на взлёте и посадке в самолетах всегда закрывают иллюминаторы, а в небоскребах все доступные окна выходят на море. Они не хотят, чтобы мы видели и задумывались, как ужасен наш город за пределами престижного района и парка. Чтобы жили в иллюзии, что всё нормально, пока другие обречены на страдания.

Лиам, о котором я совершенно забыла, неожиданно подходит сзади и укрывает мои плечи мягким пледом, пропитанным нежным ароматом лаванды. А затем обнимает, прижимаясь ко мне слишком близко.

— Холодно? — мурлычет он на ухо.

— Ой, ты такой заботливый, просто лапочка! — выдавливаю я, изображая кокетство, но на самом деле мне очень хочется заорать и скинуть его руки. Он же все это видел! Он же все это знал! Почему ему всё равно?

Солнце начинает клониться к закату, раскрашивая небо в тёплые розовые оттенки. Голограф на запястье пищит и мигает — сообщение от Софи: "Лина, ты где? Не могу до тебя дозвониться! Сегодня пикник в парке, собираемся в 21:00! А ещё и истребители будут. Приходи обязательно, не опаздывай!"

Сердце подпрыгивает. Истребители! Может, и Кайл будет? Маска дурочки слетает мгновенно, улыбка гаснет, и я делаю пару шагов в сторону:

— Лиам, всё было очень познавательно и интересно. Спасибо за вечер. Но на второе свидание не пойду. Никогда. Прощай, — холодно говорю я, глядя прямо ему в глаза. После чего сбрасываю плед и иду к лифту.

— Лина, ты серьёзно? Я думал… ты же…

— Думал, что я влюблюсь в тебя и твои побрякушки? — обрываю я, бросая слова через плечо, даже не оборачиваясь. — Подумай ещё раз, вдруг выйдет лучше.

Лифт звякает, двери закрываются, и я наконец выдыхаю, прислоняясь к прохладному зеркалу. В груди всё ещё бурлит брезгливость и отвращение к Лиаму, но мысли уже уносятся в будущее, к пикнику. К Кайлу. Надеюсь, что он сегодня придёт… Пожалуйста, пусть он там будет!