Тайны родства (СИ) - Гультрэ Икан Релавьевна

   От раздумий над приглашением меня отвлекла Рейяна -- соседка как раз зашла в комнату и увидела у меня в руке конверт со знакомой монограммой.

   -- О! -- восхитилась она. -- Неужели снова на казнь?

   -- Пока нет, но в перспективе -- не исключено, -- попыталась отшутиться я.

   -- Какая интере-э-эсная у тебя жизнь, -- протянула соседка.

   -- Никому не пожелаю, -- буркнула я в ответ.

   Да уж... Это явно была не та жизнь, о которой я мечтала.

Глава 9

   Меня тошнило. Нет, меня ТОШНИ-И-ИЛО!

   Мир ритмично поскрипывал и раскачивался, не позволяя сосредоточиться ни на одной здравой мысли. Впрочем, мыслей не было. Откуда бы?

   Я перегнулась через край мира и без всяких сожалений рассталась с содержимым своего желудка. Внизу, за пределами качающегося мира, кто-то грязно выругался. Значит, мир простирался немного дальше, чем я себе представляла. Это стало первой здравой мыслью. И последней, потому что единственным способом справиться с подступающей тошнотой было погружение обратно во тьму, ведь тьма была густой и неподвижной -- в ней ничто не качалось, не скрипело и не ругалось грубыми голосами.

   Когда я очнулась в следующий раз, мир пребывал в относительном покое. Было по-прежнему темно, но где-то в отдалении, словно за ватной стеной, слышались голоса, пахло сырым деревом, чуть-чуть плесенью, костром и... рвотой. По всей вероятности, моей. Было мокро и потому зябко. Потом кто-то подошел и укрыл меня головой, отрезая от мира звуков и запахов. И я снова отключилась.

   Пробуждение было неприятным и даже болезненным -- чьи-то неласковые руки рывком перевернули меня на спину, и незнакомый голос зарычал прямо в ухо:

   -- И на этом я должен жениться?! Вымойте ее хотя бы -- даже прикасаться противно.

   Дальше с меня снимали одежду, потом мыли, терли нещадно, будто кожу хотели содрать, но в конце концов облачили во что-то вроде безразмерной сорочки, в которой ноги путались при малейшем движении, уложили на кровать и оставили в покое, не забыв, впрочем, крепко-накрепко привязать к ложу. Зрение, которое прежде застилала темнота, стало помаленьку проясняться, а вместе с ним и разум. Шаг за шагом я восстанавливала события, которые привели меня... куда? Ну, куда-то. Сюда.

   ...Вот я выхожу из лечебницы -- вечерний час, я застряла после дежурства на целый день, потому что у Рьена была сложная операция, я ему ассистировала, а потом наблюдала больного, не доверив тяжелый случай никому другому...

   ...Вот шаги за спиной. Они вызывают смутное беспокойство, и я ускоряю шаг. Идти мне всего ничего -- я решила переночевать в городе и уже с утра вернуться в школу. Но шаги не отстают, улицы безлюдны, а беспокойство перерастает в тревогу. Поэтому, когда на моем пути возникают двое -- мужчина и женщина -- я выдыхаю с облегчением.

   -- Ох, -- восклицает женщина, -- это же лекарка, она поможет!

   Лицо женщины кажется мне смутно знакомым, а те, кто таится в темноте за спиной таят в себе угрозу, поэтому я делаю шаг навстречу этим двоим и спрашиваю нарочито громко:

   -- Что случилось?

   -- Пойдемте, пойдемте скорее, -- торопит меня мужчина, и я подаюсь тревоге в его голосе и иду за ним.

   Наличие явной опасности сзади не оставляет мне времени задуматься. Передо мной -- гостеприимно открытая дверь, я делаю шаг через порог -- и все. Темнота.

   Не похоже, чтобы меня ударили по голове, ничего не болит. Значит, одурманили чем-то. И это что-то было быстродействующим и, по всей вероятности, газообразным.

   Пока я вспоминала, мое вынужденное уединение нарушили -- вошла средних лет женщина в чепце, смерила меня строгим взглядом, затушила свечу, которая едва справлялась с освещением крохотного пятачка в центре небольшой комнатки, даже не пытаясь бороться с тенями по углам. Но надолго я в темноте не осталась -- женщина тут же запалила другую свечу, бросила на меня еще один взгляд и вышла.

   Я еще немного полежала, пытаясь сосредоточиться и обдумать свое положение, но мысли начали путаться, настроение беспричинно поднялось -- я даже задергалась в путах, пытаясь выразить движениями свое восторженное состояние, -- а затем сознание словно разделилось на две половины: одна была объята неуместным весельем, которое не уживалось ни с одной мыслью, другая, слегка придавленная, пульсировала тревогой. Думать не получалось ни одной половиной.

   Потом за мной пришли -- та женщина, которую я уже видела, и вторая, чуть помоложе, обряженная в такое же бесцветное платье. Двигались они как-то дергано. Старшая, едва войдя, погасила свечу и только после этого поманила внутрь другую. Меня развязали, стянули через голову сорочку, покрутили, осмотрев со всех сторон. Я не сопротивлялась и вообще чувствовала себя отдельно от этого тела, с которым имели дело пришелицы. Младшая из женщин тем временем разложила на постели сверток, который принесла с собой. Там оказалось платье серебристо-голубое платье. "Не мой цвет", -- неуловимой тенью мелькнула мысль, словно забредшая извне. Нижнего белья не было. "Опять!" -- подумала я и весело хихикнула. Женщины покосились на меня с опаской, но я ничего больше не делала, и они успокоились. Впихнули меня в платье -- оно оказалось великовато во всех измерениях, но женщин это не озаботило. Меня подхватили под руки и повели. Пару раз я запнулась о слишком длинный подол, но мои стражницы были бдительны и не давали мне упасть.

   Привели меня... да, в храм. Молодой нескладный жрец раскладывал на узорчатой ткани принадлежности для ритуала. Я смотрела на него, улыбаясь -- мне было весело. Но еще и немного тревожно -- где-то в глубине. Казалось, размеренные движения жреца будили какие-то ассоциации, которые мое сознание не в состоянии было уловить. Но что-то подобное -- я знала -- со мной уже происходило. И этот жрец... или не этот.. другой. И мужчина, посматривающий выжидательно то на служителя божия, то на меня. Нет, мужчина точно другой. Тот был страшный, этот -- противный. Но тоже злой. Это я знала точно -- злой, опасный... неправильный. И все здесь было неправильно, а я не могла этому противиться. Почему? "Наверно, меня снова опоили", -- родилась здравая мысль в той задавленной части разума, где жила тревога. Другой моей половине мысль показалась забавной. Я покрутила ее со всех сторон, рассмотрела, подумала еще немного и решила, что не согласна. Не с мыслью -- с состоянием.

   Следующей мыслью стало открытие, что с состоянием можно и нужно бороться. Для этого надо просто обратиться к чему-то внутри себя. К какой-то другой себе, кажется. Вроде бы меня было две?.. Или нет, это что-то другое. Вот! Кровь -- во мне текла другая кровь, особенная. И к этой крови надо было обратиться... воззвать.

   И я воззвала, как сумела. Веселье плеснуло через край, и я расхохоталась. Жрец вздрогнул, поднял голову, увенчанную пушистыми рыжими волосами, и вдруг отшатнулся, едва удержавшись на ногах.

   -- Змея, -- почти беззвучно прошептал он.

   Мужчина -- тот самый, недобрый -- шарахнулся тоже. Женщины с визгом выпустили мои руки. Свобода! Я шагнула вперед, вновь наступила на подол и, уже никем не удерживая, повалилась на пол. Однако веселье уже захлестнуло меня с головой -- я хохотала. Пыталась подняться, снова цеплялась за подол, падала, не чувствуя боли. И смеялась. Чешуйки теперь расползались не только по щекам, они поднимались по рукам от ладоней к плечам серебристо-черными дорожками, забавно топорщились при каждом движении и вызывали новые приступы смеха.

   -- Лари?!

   Знакомый голос словно послужил сигналом к концу веселого представления. Занавес опустился, накрывая мое сознание темной волной, искорки смеха погасли, отдавая меня тишине...

   Очнулась я в незнакомой комнате. Не одна. Кто-то, обнаружив, что я пришла в себя, склонился надо мной. Лэйриш. Я вздохнула с облегчением: что бы со мной ни случилось, оно уже точно позади.