Юджина. Девять жизней (СИ) - Сотер Таис

— Нельзя, — сквозь зубы, ответил Хассей, вскинув голову и с неприязнью буравя взглядом медведя.

— А ты на меня своими зыркалками бы не пялился, а то так и ослепнуть можно, — проворчал Фреди, ставя на стол две огромные кружки. — Чая у меня нет, есть травяной отвар. С листьями малины и ежевики. И еще мяты немного добавил. Потому что кое-кому точно надо успокоиться.

Попытки медведя привлечь к себе внимание бастет не увенчались успехом. Юджина, не обращая внимание на Фредерика, с некоторым сожалением посмотрела на Хассея, а затем смущенно улыбнулась.

— Спасибо. Это было так красиво. Я думаю, что плохой человек… то есть наг, не способен создавать такую красоту. Так что прости, что плохо о тебе подумала.

— Я лишь проявил то, что было скрыто в вас, дханим, — улыбнулся в ответ змей, стараясь не приоткрывать в улыбке зубы, сейчас явно заострившиеся. Что за глупое, неуместное желание укусить девушку, пометив ее!

— А что это значит — 'дханим'?

— На языке моего народа это означает 'душа моя'.

Фреди громко фыркнул, выражая свое мнение к излишне слащавому на его взгляд, нагу. Ну разве так можно? Неужели женщинам нравятся подобное?

— Киска моя сахарная, хочешь меду? Сам лично собирал, — решил попробовать себя на опасной и скользкой стезе комплиментов молодой бьйорн.

— Нет, Фредерик. И не называй меня так, — вежливо, но явно неодобрительно отозвалась Юджина на 'киску'.

Спустя час они покинули дом, и отправились в путь. Первоначальный план Фредерика отправиться в город был рассмотрен и отклонен Хассеем, решившим, что топтать дорогу в течение трех дней его не слишком устраивает.

— Зайдем по пути в деревню, купим лошадь и повозку.

Фредерик скривился:

— Меня не слишком-то рады видеть в деревне.

— Останешься ждать у дороги, — отмахнулся змей.

— И лошади меня не слишком любят.

— Меня тоже. Но у нас есть Юджина, чтобы повести повозку.

— Не уверена, что справлюсь, — честно сказала Юджина, но ее проигнорировали.

Им понадобилось почти половина дня, чтобы выйти из лесной чащи на дорогу, ведущую к деревне. Идти, не опасаясь, что по лицу хлестнет ветка или под ноги попадется коряга, было гораздо легче, поэтому постепенно между путниками завязался разговор. Ну как, завязался. Юджина спрашивала, а двусущные отвечали. Фредерик односложно, явно недовольный присутствием нага, а Хассей напротив, слишком велеречиво, и при этом непонятно. А вот о самом важном, проблеме, из-за которой он искал бастет, Хассей говорил неохотно и скупо.

— А что такого ужасного в том, что магия исчезла? Живут же без нее бьорны и вервульфы, — осторожно спросила Юджина.

— Просто они ни на что не годны без своих колдовских штучек, — проворчал медведь. Девушка обернулась и погрозила ему кулаком. Но в этот раз змей пропустил выпад Фредерика.

— У нагов рождение потомства сопряжено с большими трудностями. Без магии… без магии наши дети не выживают. Я потерял два выводка, прежде чем понял, что мои попытки продлить род бесплодны.

Юджи споткнулась, опасливо посмотрев в спину нага.

— Э-э-э, и как же вам в этом могут помочь бастет?

Перед глазами встала ужасная картина, как сотни маленьких змей копошаться вокруг ее бездыханного тела, пища "мама, мамочка".

— Я же говорил, говорил! — горячо зашептал в ухо Фреди. — Может, давай его…

Змей нервно дернул головой и ускорил шаг.

— Не знаю, что вы там надумали, но у меня и в мыслях не было просить Юджину делать то, что может ей навредить. И к твоему сведению, Фредерик, наги могут рождаться только от двух нагов, и никак иначе.

— Но что я могу сделать? — спросила Юджина.

— Я думал, ты знаешь. Бастет обладают таким знанием, которое даже нагам не доступно.

Юджи грустно вздохнула.

— Я ничего не помню о том, каково это — быть бастет. И даже не знаю, сколько жизней уже живу.

Хассей обернулся, серьезно смотря на девушку и бьорна.

— Именно поэтому важно вернуть твои воспоминания. В эти времена двусущные должны помогать друг другу. Бастет истребляют, наги вымирают сами. Уверен, и у остальных двусущных тоже есть проблемы. Не так ли, Фредерик?

— Так, — неохотно признался бьорн. — У нашего клана… стыдно говорить, но проблемы с оборотом. Порой бьорн, слишком долго находившийся в звериной ипостаси, не может вернуться обратно. Так три года назад произошло с моим дядей, а за несколько лет до этого с дедом. А ведь раньше, как мне говорила матушка, такое происходило раз в сотню лет.

— А кицунэ? Вервольфы? — что с ними, спросила девушка, опустив голову, и отчего-то чувствуя вину перед оборотнями. Как будто она на самом деле могла кому-то помочь! И все же болезненное любопытство заставляло ее задавать вопросы: — что с ними?

— Про кицунэ знаю лишь то, что их редко стали видеть среди людей. А вот вервольфы… Волки теперь охотятся и в городах. На людей, — мрачно ответил наг. — Для немортери вервольфы теперь самая главная добыча.

Мрачный разговор затух сам собой, оставив девушку в тягостных размышлениях. Юджине не хотелось погружаться во все эти внутренние проблемы оборотней, но возможно, у нее и выбора то особого не было. Немортери… не они ли были виной почти полного исчезновения бастет? И как получилась так, что она, несмотря ни на что, все еще жива?

Вопросов было много, но ответы, как начинала понимать Юджина, найти было не так уж и просто. Впрочем, все это достаточно быстро отошло на второй план. Они наконец добрались до деревни, и оставив Фредерика тоскливо вздыхать за околицей, занялись налаживанием отношений с местными.

Глава 8. В которой бастет производит впечатление

Так он отличный парень,

А как выпьет — так вервульф…

(с) Крематорий.

Барон Тадеуш Корбут пил уже почти месяц. Пил по-черному, до рвоты, до судорог. Запил он сразу после смерти невесты, растерзанной лесными разбойниками. По крайней мере, такова была официальная версия. Но Тадеуш знал, кто стоит за смертью Наты, кто загнал ее как дикого зверя, а затем оставил голову прибитой к дереву. Немортери, проклятые охотники.

Друзья не узнавали всегда веселого и неунывающего Тадеуша. Он закрылся в своем загородном поместье, и не принимал никого. Он не посетил поминки, не ходил в храм, и выгнал всех слуг, кроме одного — старого полуслепого Сибора. Именно Сибор помогал Тадеушу не захлебнуться в собственной рвоте, втихую разбавлял крепленое вино водой, и запирал хозяина, когда наступило полнолуние. В таком виде Тадеушу нельзя было охотиться — иначе не досчитаешься пары-тройки крестьян. И пусть сейчас барону было все равно на жизни жалких смердов, он понимал, что раз убив человека во время, то возможно, не сможет остановиться. И тогда — хоть самому идти сдаваться немортери. Потому что Ната, его ласковая игривая волчица, ему бы это не простила.

Ночи полной луны миновали, но гнев хозяина, как надеялся на это Сибор, так и не прошел. А потом и вовсе чертовщина какая-то начала твориться.

Не было гостей у барона, даже верные друзья, после нескольких неудачных попыток, предпочитали оставить Тадеуша в покое. Вот только с кем-то ведь спорил барон в темное, предрассветное время?

— Я не настолько глуп, чтобы верить своим галлюцинациям. Прочь, прочь! — кричал Тадеуш, и Сибор, замерший под дверью, уже намеревался вбежать, чтобы понять, отчего в голосе хозяина так много отчаяния. Но внезапно барону ответили.

— Я так же реален, как и ты, Тадеуш.

Вкрадчивый, и какой-то бесполый голос, от которого слугу бросило в дрожь, был слуге незнаком.

— Ты лишь детская выдумка, и я отвечаю тебе лишь потому что чертовски пьян.

— Это мы исправим, — пообещал незнакомец.

Короткий вскрик боли, тонкий скулеж, а затем тишина.

— Так лучше? — насмешливо спросили барона.

— Кто ты? Как ты можешь быть здесь?..

Из голоса Тадеуша пропали пьяные интонации, но зато появился страх.

— О, ты ведь уже узнал меня. Продолжим с того, чем закончили. Твоя невеста, Ната. Ты ведь хочешь ее вернуть?